Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью
Шрифт:
Когда я открыл первую дверь по правую руку, голову мне никто не откусил. Единственная лампа висела над серединой совершенно пустой серой комнаты.
Я подошел к окнам и, к полному изумлению, увидел окраинные районы, полностью погруженные в темноту. Не светилось ни одного окна, не горел ни один уличный фонарь. Далеко за Голливудскими холмами, на юго-западе, над Лос-Анджелесом не светилось зарево, хотя в любую ночь этот оазис цивилизации окрашивал воздух и облака оттенками желтого и коричневого. Над черной землей нависало еще более черное небо, без луны и звезд.
На приличном расстоянии от гаража я
И хотя неестественный мрак заливал землю до них, рядом и за этими озерами огня, мир по ту сторону окон не был чернильно-черным. Я разглядел, что улица перед гаражом исчезла, сменившись голой землей. И внезапно до меня дошло, что окраины и сам город не просто погрузились в темноту из-за какой-то аварии в системе энергоснабжения, а перестали существовать: от них не осталось даже руин. В моей реальности это здание находилось в промышленной зоне, а в Гдетоеще высилось среди черной пустоши.
Ранее я хотел найти окно, чтобы выглянуть наружу. Теперь мечтал о тихом уголке, где я мог бы свернуться в клубок и сосать большой палец, пока не пришла бы фея, моя крестная, и не увела бы из этого враждебного, пустого мира.
В этом проклятом королевстве желания выполнялись, но так передергивались, что лучше бы их и не загадывать. В двадцати футах внизу, там, где когда-то находилась мостовая, что-то двигалось, вертикальная тень по застывшей и аморфной темноте. Сощурившись, я увидел, что это, возможно, человек, но тень эта едва выделялась в окружающей тьме, и я не мог рассмотреть его лица или определить, во что он одет. В одном сомнений быть не могло: никаких крылышек феи.
Если слабый свет в комнате проникал через стекло, он точно не добирался до фигуры внизу, но позволял четко разглядеть мой силуэт. Фигура застыла. Я почувствовал, что неведомое существо смотрит вверх, но не отошел от окна. Все равно меня уже увидели. Незнакомец мог прийти ко мне, а мог и не прийти. Мгновение спустя он направился к зданию, исчез, войдя в него.
С пистолетом в руке я вернулся в коридор второго этажа. Совсем недавно я поднялся по западной лестнице, которая начиналась в гараже, расположенном в задней части здания. Дверь в восточном конце коридора предполагала наличие другой лестницы, которая вела в переднюю часть здания и по которой, вероятно, он сейчас поднимался.
Моя обостренная интуиция, которая так часто спасала меня, шла главным образом от головы, наглядно проявляясь в покалывании на загривке, встающих дыбом волосках на обратных сторонах ладоней и — не очень пристойно, но правда — в затвердении мошонки, хотя эротичности в последней реакции не больше, чем в пункции спинного мозга. На этот раз волны холода одна за другой прокатывались по мне, а я сам, казалось, целиком состоял из туго натянутых струн, которые кто-то немилосердно проверял на прочность.
Любой ценой мне следовало избегать контакта с этой темной фигурой. Я не знал, почему должен держаться подальше от этого человека, если имел дело с человеком, и спросить было не у кого, потому что интуиция —
Я повернулся спиной к восточному концу коридора и поспешил к западному. Идти вниз представлялось глупостью, отчасти потому, что покидать здание я не собирался. Выйдя наружу, где меня ждало неизвестно что, я мог обнаружить, что вернуться назад сложно, а то и невозможно. Поэтому я исходил из того, что лучше находиться в самом здании в момент возвращения в мою реальность. Смена реальностей не могла не произойти, но когда? Через несколько минут? Часов?
Проскочив два пролета к верхней лестничной площадке, я потянул на себя дверь, которая открылась так же бесшумно, как и все предыдущие, словно трение в ручке, защелке, петлях отсутствовало напрочь. Застыл, не уходя с лестничной площадки, прислушиваясь.
Когда дверь на лестницу открылась на втором этаже, я не услышал ни звука. И не подул внезапно ветерок, предупреждая меня. Я узнал, что гость из пустоши уже на лестнице, только когда увидел опережающую его тень, которая, извиваясь (я даже подумал, не змей ли незнакомец), легла на площадку между этажами.
Я скользнул в коридор и закрыл за собой дверь, вновь ничего не услышав.
Третий этаж ничем не отличался от второго. Я сомневался, что мне хватит времени добежать до восточного конца коридора, прежде чем мой преследователь поднимется на третий этаж и увидит меня.
Кроме того, бегать по лестницам — не стратегия, такое поведение не тянуло даже на тактику. Не вызывало сомнений, что рано или поздно все бы закончилось нашим столкновением в одной из дверей, и я не уверен, что эта встреча завершилась бы для меня удачно, пусть я и держал в руке пистолет.
По собственному опыту я знаю, что у парня по другую сторону двери оружие может быть и более мощное, чем пистолет: скажем, пулемет или автоматический помповик, а может, разъяренный хорек, которого он бросит мне в лицо. Или он будет с ног до головы закован в броню и держать в руках ракету «земля — воздух», которая, пущенная горизонтально, могла превратить человека в облако обугленных ошметков. Да и мало ли какое оружие могло оказаться к него в руках, способное убить не только тебя, но и твою кошку, если ты захватил ее с собой!
Доверяя своей удаче, я пробежал половину коридора и распахнул дверь по левую руку. За ней тускло освещенная лестница вела еще к одной двери. Я практически не сомневался, что в доме три этажа. Возможно, эта лестница выходила на чердак.
Чердаки я люблю не больше подвалов.
Многие люди ничего не находят на чердаках, кроме пыли, гнили и выцветших фотографий из времен старшей школы, которые напоминают, какими многообещающими они когда-то выглядели и как мало им удалось добиться.
Мне, увы, доставались иные находки: коллекция высушенных голов, подвешенная за волосы на стропилах, или боевой сокол, пикирующий с балки, чтобы выклевать глаза незваному гостю, или сеть, падающая на нежеланного визитера, а потом только сильнее затягивающаяся от каждого его судорожного движения.