Судьба-волшебница

Полякова Татьяна Васильевна

Стася, легка на помине, объявилась сама. Я устроилась на диване и успела прочитать пару страниц, когда она возникла на пороге.

– Чего там Чума опять мутит? – вместо приветствия спросила старушка.

– Ваш лексикон заметно обогатился, – засмеялась я.

– С кем поведешься… Зоська, из всей компании только ты с головой дружишь. Вы уже не дети, вот и держись от Чумы подальше, поняла?

– Что за странный настрой у вас сегодня?

– Никакой не странный. За тебя боюсь, и это вполне естественно, учитывая, что ты моя единственная наследница.

– Вам не о чем беспокоиться, – пожала я плечами.

– Да? А чего тогда чердаком ходишь? – Я фыркнула и отвернулась.

А она продолжила: – Думали, такие умные и никто не знает?

– В глазок подглядывали?

– Не подглядывала. Ждут тебя. Часа полтора, не меньше. Мимо ты пройти незамеченной не могла, выходит, через чердак. А с какой стати, если все нормально?

– Логичное заключение, – кивнула я и направилась к окну. – А кто ждет? – Вопрос, собственно, риторический. Я была уверена: вчерашние ребята очкарика. И нужна им, разумеется, Ирка.

Чуть сдвинув занавески, я осторожно выглянула в окно. Рядом с подъездом стоял черный «БМВ». Что ж, люди не бедные. И тут Стася смогла удивить.

– Этот твой… Герман. Должно быть, Дохлый сказал, что ты приехала. Почему бы им не оставить тебя в покое?

– В самом деле, – согласилась я. – С другой стороны, сидит человек в машине, никому не мешает. И пусть.

– Явился злой как черт, – продолжила Стася. – Сначала к тебе в дверь барабанил, потом ко мне наведался. Спрашивает: «Сонька у тебя?» Сонька… кому Сонька, а кому Софья Сергеевна.

– Не перебарщивайте. Сонька тоже сгодится.

– Сгодится… Нечего ему здесь делать. Профукал свое счастье, своими руками по ветру пустил.

– Вам нужно стихи писать.

– А тебе надо держаться от бывших дружков подальше. Не доведут до добра. Выйдешь к нему?

– Сколько, вы говорите, он там сидит?

– Часа полтора.

– Ну, пусть еще немного потерпит, а я о жизни подумаю.

Получается, что встречи нам все-таки не избежать. Стася ушла, а я, устроившись на диване, неспешно, словно разматывая присохшие к ране бинты, начала перебирать в уме воспоминания, от которых пыталась избавиться, покинув этот город.

Итак, у Дохлого был старший брат, и это делало Арни в нашей компании особенным. Германа боялась вся округа, он охотно лез в драку по любому поводу, демонстрируя всем и каждому, что способен за себя постоять. Гера был старше нас на семь лет, и Дохлый относился к нему скорее как к отцу, мы в каком-то смысле тоже. Безусловный авторитет, объект безудержного поклонения и, конечно, зависти. У нас-то такого счастья не имелось, и решать свои проблемы приходилось самим. А проблемы, конечно, были. Сейчас они кажутся смехотворными, а тогда всерьез отравляли жизнь. Надо отдать Гере должное, он всех четверых взял под свое покровительство, став для неокрепших детских душ кем-то вроде супермена. В семь лет я в него влюбилась и не замедлила поделиться новостью с Иркой, вызвав у подруги сначала недоумение, а потом острейшее любопытство. Как это: влюбиться? Пришлось объяснять. В последующие несколько месяцев мы только об этом и говорили. У нас впервые появились секреты от Дохлого и Горы, и это здорово злило обоих. Потом Иркино любопытство пошло на спад, а моя любовь, напротив, с каждым годом крепла. Само собой, Герман на меня внимания не обращал, то есть ничем не выделял из компании и даже не догадывался, какую бурю чувств вызывает одним своим появлением.

А потом настал день, когда мы почувствовали перемены. Из детей мы превратились в подростков, и кто дольше продержится под водой, интересовало нас все меньше, и на смену неуемной веселости явилось неясное томление. То есть я-то с ним уживалась довольно давно, а вот для моих друзей оно оказалось

в диковинку. Гора влюбился в Ирку, это было столь явно, что объяснениями он мог себя не утруждать. Дохлый влюбился в меня, я считала, что просто другого подходящего объекта не нашлось. И честно призналась: я люблю его брата. От друзей нет секретов. Дохлый обо всем донес Герману, наверное, потому, что уже по-другому не мог. Брат способен решить любую проблему, и эту тоже решит.

Вечером, когда мы, по обыкновению, слонялись во дворе, Гера отозвал меня в сторонку и доходчиво поведал, что я еще совсем пацанка, и уж если мне приспичило влюбиться, то стоит выбрать кого-то из сверстников или чуть старше, потому что, когда я стану девушкой, он будет уже женатым дядей, а это значит, я зря трачу время. Я рыдала, уткнувшись в Иркины колени, у нас вновь появились секреты. А я с ужасом стала ждать того момента, когда Герман женится. На счастье или на беду, он с этим не спешил.

Время шло, и, встречая меня во дворе, Герман все чаще останавливался поболтать, спрашивая с насмешливой нежностью: «Как твоя любовь?», а я задиристо отвечала: «Растет и крепнет». Ирка с Горой стали любовниками, и Дохлый выдал что-то типа «все люди как люди, а мы когда?». Не тратя слов попусту, я заехала ему кулаком в нос и предложила искать дуру в другом месте. Нос распух, Дохлый прятался на чердаке, отказывался идти домой и требовал меня для разговора. Я пожелала ему на чердаке состариться, если уж он Арни так по нраву. Но домой Дохлый так и не пошел, до утра просидев с Горой на детской площадке. Германа в тот момент в городе не было, и я, признаться, с беспокойством ждала его возвращения. Однако ничего не случилось. Дохлый по-прежнему ходил за мной тенью, а Гера, встретив нас во дворе, улыбался и подмигивал.

А потом случилось страшное… То есть это мне так казалось. Слава богу, Герман не женился, но купил квартиру и вскоре переехал. Матери с братом тоже жилье приобрел, от себя на почтительном расстоянии. Наши встречи, которых я ждала с замиранием сердца, прекратились и, как мне тогда казалось, навсегда. Адрес я, само собой, раздобыла и все свободное время болталась по соседству с домом Германа, но ни разу его не встретила, что, в общем-то, не удивило: ходить пешком он не охотник. Иногда я видела во дворе его машину, но дежурить у подъезда или подняться в квартиру не рисковала, хоть и считала себя девчонкой отчаянной. Я уже смирилась с мыслью, что никогда его не увижу, но в день рождения Дохлого, который мы собирались отмечать за городом, он неожиданно появился. Отвез нас на озеро на своей машине и больше часа провел с нами. Я от переизбытка счастья впала в легкий ступор и по большей части молчала, предпочитая смотреть куда-то вдаль, дабы не лишиться чувств.

А на следующий день мы встретились вновь. Я шла по улице и вдруг услышала его голос. Оглянулась и увидела, как он выходит из машины. Позднее Герман признался, что очень помог встрече, с самого утра заняв позицию неподалеку от моего дома. Он поинтересовался, куда я направляюсь. Торговый центр был всего в двух кварталах, что в тот момент вызвало у меня бурю негодования. Оказалось, Герман не прочь пройтись вместе со мной.

Магазины ни у меня, ни у него в тот день особого энтузиазма не вызвали, очень быстро мы оказались в кафе, где пробыли довольно долго. Герман пил кофе, я ела мороженое, отказываясь верить, что он как ни в чем не бывало сидит напротив, такой красивый, такой умный и такой взрослый. Последнее вовсе не казалось минусом. Наоборот. Ясно было, что и Дохлый, и Гора, и все прочие парни, с которыми я была знакома, в подметки ему не годятся.