Судьба. Книга 1
Шрифт:
В толпе нахально толкались подозрительные оборванцы, поплёвывали на пальцы, откровенно косились на пояса и карманы соседей. «Тут рот не разевай». — подумал Мурад-ага и пощупал свой единственный кран: цел ли? Один из воришек сунулся было в карман к покупателю, занятому перепалкой с продавцом. Мурад-ага не выдержал, схватил карманщика за руку.
— Что же ты делаешь, братец? — ласково сказал он перепуганному вору. — Если бы ты богатого грабил, а то ведь бедняка обираешь. Он, может быть, год кусок не доедал, собирал для базара деньги, а ты ему такое огорчение принести хочешь. Да и вообще грешно
Рядом барышник продавал ишака. Ишак был стар, все желания его сводились, вероятно, к тихому углу, где он мог бы мирно закончить свои дни. Но желания барышника были другими. Он незаметно для покупателя покалывал ишака острым шомполом. Ишак вздрагивал от боли, вскидывал голову и смотрел на людей мутными старческими глазами, по его облезлой морде текли слёзы.
— Э, дорогой мой, да разве я стану обманывать? — разливался соловьём барышник. — У меня борода седая, чтобы врать. Смотри, какой резвый ишак! Видишь? Крепкий ишак! Целый день без отдыха работать будет — не устанет. Видишь, — на месте стоять не хочет, на работу просится! Четыре тумана платил — тебе за пять отдам: надо же детишкам заработать, правда? Даром отдаю, дорогой, бери за пять туманов. Что сам добавишь — спасибо скажу.
Покупатель, конечно, не знал, что ишак куплен барышником за три тумана, но дешёвая цена привлекала, хоть и настораживала. Он ходил вокруг животного, трогал его со всех сторон, спорил с барышником и наконец, не в силах побороть соблазна, ударил по рукам.
— Ай, молодец, видал? — сказал карманщик, с интересом, как и Мурад-ага, наблюдавший сцену купли-продажи. — Ишаку помирать пора, а его — за пять туманов! Чего же вы, ага, барышника за руку не хватали? Он разве не вор?
Мурад-ага покачал головой, вздохнул, махнул рукой.
— Иди, парень, своей дорогой. Тут, видать, кругом воры, коль даже седобородый таким грязным делом занимается, бедняка обманул.
Цепко приглядываясь к окружающим, вор ушёл, а Мурад-ага долго стоял, погружённый в раздумье. Последний раз он был в городе, когда Узук не исполнилось ещё и годика, — ездил за обновками для молодой жены. Проскакало время тушканчиком по зелёному полю да по барханам. Вроде, вчера торговал новое платье для Оразсолтан, а сегодня их стариками зовут. И не так уж они стары по возрасту, а что поделаешь — горе иссушило, бедность состарила. Старики и есть… А город изменился. Плохо изменился. Безобразий больше стало. Несчастных людей полным-полно. Все, как волки друг на друга смотрят. Может, скоро конец света настанет? Может, надо Теджала [15] ждать? Всё колеблется, всё рушится. Эх, дочь моя несчастная, не придавило бы тебя обломками!
15
Теджал — арабское Деджал, мифическое существо, появляющееся перед концом света.
Вспомнив о дочери, Мурад-ага спохватился: что же стоять без толку? Надо быстрее разыскивать Су-хана Скупого.
Он быстро прошёл через скотный базар, добрался до халатного ряда и убавил шаг, заглядывая в каждую лавку, — бай торговал где-то здесь. Вскоре до него
Завязав на покупателе тесёмки тёмно-коричневого халата и разгладив складки на спине, Сухан Скупой отступил в сторону.
— Красивый халат, братец! Очень красивый. И кайма на нём шёлковая…
Мурад-ага скромно остановился у порога лавки и поздоровался. Некоторые из посетителей ответили, другие, увлечённые торгом, продолжали спорить. Сухан Скупой упорствовал.
— Нет, сказал, не уступлю ни копейки! За такой халат вдвое дороже брать надо. Я из уважения к тебе так дёшево отдаю.
Присутствующие стали уговаривать.
— Уступите ему, яшули, парень хорошую цену даёт.
— Он бедный человек, а ты из-за двух медяков не разбогатеешь.
— Скинь хоть пятак!
— Ни копейки!
— Ладно, — сказал парень, торговавший халат, — держи свои медяки, коль уступить не хочешь. Ты не разбогатеешь — я не обеднею.
Сухан Скупой взял деньги, пересчитал их, спрятал в карман и сел, тяжело отдуваясь, словно после тяжёлой работы.
— Иди, братец. Халат добрый, пусть тебе для свадьбы пригодится.
— Спасибо за доброе слово, ага — сказал покупатель, выходя, — только очень уж скупым торговцем ты оказался.
— В торговле твёрдость нужна, — проворчал Су. хан Скупой. — Одного пожалеешь, другому уступишь — всё из твоего кармана. Их много, а ты один. Им один-два медяка не в убыток, а тебе прибыль большая. Понял меня?
Последние слова относились к младшему брату Сухана Скупого, помогавшему баю в торговле. Тот кивнул: понятно, мол. Тогда Сухан Скупой поднялся и пошёл к выходу. Проходя мимо Мурада-ага, поманил его за собой.
Там, где кончились лавки, между торговым рядом и сараем стояла камышовая мазанка — чайхана. К ней и направился Сухан Скупой. «Неужто в чайхане будем разговаривать? — несказанно удивился Мурад-ага. — Ведь такого ещё в жизни не было, чтобы бай угостил бедняка чашкой чая за свой счёт!». Но удивление Мурад-ага было преждевременным. Сухан обогнул чайхану, подошёл к глухой стене мазанки, сел на корточки, откашлявшись, сказал:
— Ну-ка, садись.
Мурад-ага опустился рядом.
Расчёсывая пятернёй бороду, бай спросил:
— Когда приехал?
— В село или на базар? — не понял Мурад-ага.
— В село.
— Вечером приехал. А сюда — недавно.
— Значит, ты был в селе?
— Да. С пастбища — прямо в село. Так мне передали.
— А тебе не передавали, зачем я тебя вызвал?
Мураду-ага не хотелось первому затрагивать щекотливую тему, и он покривил душой.
— Ничего ясного я там не слышал. Передали мне, что вы на базаре и велели за вами ехать. Вот я и приехал, не задерживаясь.
— Хм… Значит, так ничего и не слышал? Ну, не беда… Дело в том, что один человек… Словом, сваты к тебе приезжали, дочку сватать. Потому и пришлось тебя вызвать. Дочь — твоя, ты — отец… Что ты ответишь?
Мурад-ага помолчал, собираясь с духом, и спросил:
— А что за люди сватают? Вы их знаете?
— Очень хорошо знаю! Большая семья и богатая. Пятеро братьев, у всех достаток хороший, и родом они не кулы.
— Который же из братьев хочет жениться? Младший?
Сухан Скупой несколько замялся.