Судьбоносные клинки
Шрифт:
Его мозг на мгновение подвис, а затем заработал на полную скорость. Это была не угроза. Если бы Адлеры похитили Кассиду, требование выкупа доставили бы сообщением. У Рамоны не было причин подвергать себя опасности.
Он активировал имплант, и перед его левым глазом развернулся прозрачный интерфейс. Матиас выбрал Кассиду из списка контактов и стал ждать.
Прошла секунда.
Другая.
Третья.
Она должна была ответить. Ее имплант распознал бы его вызов и связался с ним, даже если бы она была без сознания. Либо ее имплант был удален,
— Не отвечает? — спросила Рамона. Ее голос был совершенно нейтральным, но ему все равно послышалась издевка.
— Ладно, я в игре. Где моя жена?
— Хотела бы я знать. — Она неторопливо запустила руку в пиджак, достала оттуда небольшой планшет и положила его на стол. — Но я думаю, он знает.
На экране Кассида бежала по небольшому мощеному участку. Ее ярко-золотое платье развевалось, а каштановые волосы растрепались, пока она мчалась к блондину, ожидавшему у шаттла последней модели. Тот раскрыл руки, и Кассида запрыгнула на него, обхватив ногами его бедра.
Матиаса окатило ледяной волной, тут же испарившейся в мощный, опаляющий гнев. Его левая рука под столом сжалась в кулак. Его жена изменяла ему.
Их брак не был идеальным. Откровенно говоря, он не был полным любви или страсти, а скорее взаимно любезным. Он оставался верным ей с момента их свадьбы почти три года назад. Ему никогда и в голову не приходило, что с ее стороны могло быть по-другому.
Рамона смотрела на экран со странным выражением лица. Не с болью, а скорее с принятием очевидного.
— В чем смысл показывать это мне?
— Неправильный вопрос. Правильно было бы спросить: «Кто этот мужик, на которого она запрыгнула?»
Она приблизила запись движением пальцев, и он увидел лицо мужчины — золотистый загар, квадратная челюсть, светящийся здоровьем и тем особенным лоском, что приходит с богатством и чрезмерным уходом за собой. Матиаса осенило, кто это.
— У твоей жены роман с моим мужем, — заявила Рамона.
Какое-то мгновение они оба молча наблюдали, как Кассида сливается с Габриелем в страстном поцелуе.
Рамона заговорила первой.
— Из этого следует мой второй вопрос. В твоей компании были угрозы безопасности или утечки данных за последние несколько недель? Давай, проверь. Я подожду.
Матиас вскочил со стула и вышел из зала. Увидев лицо босса, охранники в коридоре тут же постарались слиться со стеной.
— Она не уходит, — рыкнул он. — Солей, за мной.
* * *
Тридцать минут спустя Матиас вернулся обратно в конференц-зал и на этот раз он уже не стал садиться.
Рамона приветствовала его горькой улыбкой.
— Она все забрала?
Он не ответил. Унижение было слишком сильным, а его ярость была испепеляющей.
В течение последних двух недель Кассида использовала его учетные данные для доступа к документам из его домашнего кабинета. Он понятия не имел, как она заполучила пароль, но с приближением крайнего срока
— Габриель сделал то же самое, — сказала Рамона.
Они оба оказались в стремительно тонущей лодке.
Еще три года назад технология секо считалась утраченной. Секо-оружие было чудом биоинженерии. В своей первоначальной форме это была светящаяся нить толщиной с волосок, видимая только при сильном приближении. На изображении в нано масштабе, нить превращалась в эфирную узкую ленту, сотканную из миллионов нано ботов. Она плавала в буферном растворе, колеблясь и меняясь в ожидании своего носителя. Когда приходило время, она и ее близнец имплантировались в предплечья новорожденного из рода секаре.
Если малыш не наследовал способность секаре, лента бесследно растворялась год спустя.
Если же ребенок был рожден секаре, то мерцающее созвездие нано ботов укоренялось и росло следующие двадцать пять месяцев, формируя подкожный канал вдоль предплечья, пока кожа в конечном итоге не расщеплялась, позволяя микроскопическому узкому гребню подняться на поверхность. Он был незаметен невооруженному глазу и слишком мал, чтобы почувствовать его на ощупь, но ребенок его ощущал. Если он вытягивал руки, ладонями вниз, то почти мог видеть гребни, тянущиеся от его локтей к запястьям. Когда ему требовался клинок, секо прорывалось у его запястья, а если щит — оно раскрывалось веером из предплечья, принимая желаемую форму.
Секаре начинали тренировать своих детей, едва те начинали ходить. Они использовали секо, убивали с его помощью и воспроизводили его снова, но никто до конца не понимал, как эти нити работали или почему некоторые дети из семей секаре могли их использовать, а другие нет. Эти знания создатели секаре так им и не доверили.
Однако три года назад барахольщик наткнулся на заброшенную лабораторию Сабетерской гениократии на случайном поясе астероидов. Обнаруженную там базу данных он привез на Раду и продал ее Баэна, Адлерам и третьей семье потомков, Дейвенпортам, да так, что все трое считали свою покупку уникальной, а затем удрал с планеты настолько быстро, насколько позволял его корабль.
Восстановленные данные открывали пути к созданию силовых секо-полей в промышленных масштабах. Да, это требовало значительных мощностей и сложных приборов, но силовые щиты на современных кораблях и в подметки не годились технологии секо. Массовое производство секо-генераторов сулило огромную выгоду.
Также оно требовало огромных денежных вливаний. Из-за стоимости редких металлов, рукотворных нано культур и передовых технологий, необходимых для переоснащения поля для работы без биологического компонента, разработка прототипа грозила опустошить сбережения Баэна почти до нуля. Они могли потерять все, что построили за последние семь поколений, но если бы все удалось, семья бы обрела стабильность и финансовое благополучие на века вперед.