Судьбу свою наи?дешь
Шрифт:
– Идешь? – подкинулся темный.
– Сейчас же.
– Ядвига, сейчас же нельзя. Навь – она, сама знаешь, жизнь высасывает.
– Ну и что ты мне говоришь?! Ирод ты окаянный! Что ж я, девочку одну оставлю там?! Да я тебя сейчас…
В руках у Яги появился ухват.
– Да нет же! Ты все не так поняла! – рявкнул темный, пока ему не прилетело по лбу. – Пойдешь! Но прежде, душа моя, нам придется разделить жизнь с тобой.
Она нахмурилась.
– Ритуал?
– Ритуал, – проговорил темный, тщательно скрывая нетерпение. – И сейчас же.
Яга
– Тю…
По губам красавицы ведьмы скользнула лукавая улыбка, а у него сердце замерло. Наконец она сказала:
– Ну, так и быть. Но только ради Васеньки.
Да хоть как! Темный был рад и счастлив. И наконец-то с полным правом уволок любимую ведьму к себе в Навь.
***
Но Яга же не могла свой дом совсем без присмотра оставить. Захиреет все, лес зачахнет без нее. Без лесной ведьмы лесу нельзя.
Вот она и возвращалась в свой терем регулярно. Лес подпитывала, наводила порядок. А темному приходилось, скрепя сердце, терпеть эту жизнь на два дома.
И так продолжалось до того момента, когда произошло нечто непредвиденное.
Глава 28
Не простила царица Йера Верховному обид. За те домашние туфли, что Дий открыто прислал ей в подарок, но еще хуже, за ожерелье – полное пренебрежение, что он ей выказал, Йера чувствовала себя оскорбленной до глубины души.
А если женщину довести до края, она отомстит.
И нет, больше царица не собиралась размениваться на мелочи. Полюбовницы? Они у ее неверного супруга были, есть и будут. Бороться с этим бессмысленно.
Нет. Месть должна равной, чтобы в самое сердце. Хотя, откуда у него сердце? Но ведь у него есть гордость.
То яблоко мандрагоры, что дала ей ведьма, не пропало даром.
Она нашла ему применение.
В тот же день, как Дий уехал, в ее тайный покой привели молодого лютниста. Йера и раньше обращала внимание на то, как этот юноша красив. Имеет же право царица насладиться красотой и юностью своего слуги? А чтобы придать ему смелости… Да-да, вино с мандрагорой.
Живым он из того покоя не вышел. И никто из тех, кто был посвящен в тайну царицы, не остался в живых. Йера всех уничтожила. Но только после того, как те уничтожили все следы. В конце концов, найти новых прислужников несложно.
Наутро после той ночи она уехала к елинскому царю. Да там под защитой брата и осталась. Сначала опасалась гнева Дия, потом втянулась во вкус придворной жизни, расслабилась, успокоилась и даже пополнела и похорошела.
И тут выяснилось, что она беременна.
Сомнений, от кого, быть не могло. Сначала у Йеры был шок, а потом царица пришла в восторг. Вот она, МЕСТЬ. Царская, великая!
Разумеется, радостную весть сообщили Дию. Елинский царь сам лично, официальным вестником.
А ему это было как обухом по голове, но Верховный вида не подал. Во-первых, подними он шум, будет международный скандал, а во-вторых, как же ему было признаться на весь мир, что он рогат? Удар по гордости Верховного был страшный.
На людях Дий выразил сдержанную радость. А сам в обтекаемо вежливой форме потребовал, чтобы его супруга немедленно явилась обратно. Елинский царь ответил, что его сестре сейчас вредно путешествовать. Да и климат, де, у них более подходящий.
Оставшись один в кабинете, Верховный рвал и метал. Отправил прямого вестника Йере с угрозами.
«Какого нечистого? Я с тобой не спал!»
А та отвечала:
«Дорогой мой супруг. Мы провели дивную ночь. Вы просто не помните, потому что выпили лишнего, а потом проспали до середины дня».
Еще и число любезно назвала, чтобы не сомневался.
Дий хотел уничтожить эту женщину, задавить, стереть в порошок. Но он действительно не помнил ту проклятую ночь, когда его опоили! А с Йеры сталось бы воспользоваться его беспамятством. Ни поверить, ни опровергнуть.
Он чувствовал себя обманутым идиотом, а сделать ничего не мог.
Родился сын. Йера назвала мальчика по имени деда Эврисфом. А Дий смотреть на него не мог, и, сколько ни пытался отыскать хоть какую-то зацепку, так ничего и не вышло. Ребенок был похож на мать во всем.
С тех пор жизнь Верховного превратилась в ад.
Зато его супруга невероятным образом расцвела и похорошела. Еще там, у брата, она окружила себя поэтами и лютнистами. Теперь притащила всю эту свору и к нему в дом. И развлекалась в свое удовольствие, даже перестала досаждать ему.
А Дий просто жить не мог. Тюрьмой стал для него его прекрасный дворец. Местом душевной пытки. Он стал часто уходить. Пропадал на несколько дней, и никто не знал, где его искать.
Впрочем, найти его, конечно, можно было.
В окрестностях одного монастыря часто бродил странником, но близко никогда не подходил.
***
Жизнь в монастыре простая, однообразная и размеренная.
Никаких потрясений, интриг, борьбы за власть. Все это осталось для княгини Кантемиры там, за стеной. А сюда она вошла, словно лишившись памяти. Сама отрезала себя от прошлого, потому что в душе бурлило слишком много чувств.
Боль, вина, ненависть, жажда мести, отчаяние.
Вина.
Вины и непонимания было больше всего.
Она ведь шла к цели, боролась, победила. Но то, чем обернулось все…
А здесь она поднималась как после тяжелой болезни. Когда человек заново учится ходить, говорить, мыслить. И была она уже не княгиней, а просто послушницей без имени. Потому что собственное имя ей резало слух.
Сначала было совсем тяжко, почти все время сидела в четырех стенах, ее насильно выводили на воздух. Потом в какой-то момент действительно начала работать в огороде и в саду. На земле, с растениями ей было хорошо, покойно.