Судьбы, как есть
Шрифт:
В этот момент до них снизу доносятся два выстрела. Выглянув в окно, Марков видит убегающего за дом человека и раскачивающийся конец веревки.
— Ушел гад. Бегом вниз, там ведь майор, — скомандовал опер и метнулся из квартиры вниз, а следом за ним побежал Ворсенко.
Минуту назад никто не мог видеть, как стоящий на площадке майор Гарин, открывая форточку окна подъезда, увидел, как качается какой-то конец веревки, которого раньше не наблюдал. Выглянув в форточку, он увидел спускающегося по веревке человека. Гарин мгновенно выскочил из
— А ну замри, где ползешь! — при этом он выстрелил вверх. В тот же момент прогремел второй выстрел, но уже из пистолета Шульца на поражение.
Гарин качнулся и стал медленно оседать. Пуля попала в грудь чуть ниже сердца, и это была смертельная рана.
Шульц, спрыгнув на землю, рванул за дом. Он бежал почти прямо на Сергея, на ходу засовывая пистолет за пояс, видимо, чтобы не привлекать внимание людей своим оружием. Увидев встающего ему навстречу Сергея, попытался снова взять пистолет и снять с предохранителя, но не успел. Бывший разведчик в прыжке нанес бегущему такой удар, что Шульца подбросило и швырнуло, как полено в сторону, оставив лежать его тело без движения. Сергей немного испугался, но, трясонув Шульца за ворот, приложил палец к артерии на шее и почувствовал пульс, сказал:
— Живой голубчик!
Верхолаз приходил в себя, и почему-то перед его глазами стояло лицо убитого Давидом Светофора.
Выбежав из подъезда, Марков подбежал к лежащему на правом боку офицеру. Кровь продолжала вытекать из груди Евгения. Он был очень бледен. Марков проверил пульс. Он отсутствовал. Майор Гарин скончался, не сказав ни слова.
Не прошло и пяти минут, как уже собралось десятка два зевак. «Скорая» из госпиталя подъехала минут через десять, почти одновременно с Игорем Бутовым. Местная милиция и группа ОМОНа прибыли чуть раньше, но все они опоздали.
Марков отдал все указания по оцеплению места происшествия, провел криминалистов в квартиру, а после доклада в МУР отдал команду выехать Ворсенко и Бутову на Петровку 38 и доставить Шульца.
Шульц понимал: сколько веревочке его ни виться, расплата придет, и будет конец. За все надо платить. «Я не убивал ни полкана, ни Светофора». А вообще-то крови за кражу машин на его руках было очень много. Его «Квартет» столько натворил дел, что самому жутко вспоминать. «Вот и все, поймали. Лучше бы убили», — раздумывал, придя в себя после нокаута, Шульц. Голова его страшно гудела.
Шульц сидел на заднем сидении «Волги» по центру. Как у него оказались на руках «браслеты» — не помнил, но то, что они были впереди, а не сзади, это он осознал и вместе с головной болью почувствовал и страшную обреченность.
— Я убил его? — вдруг спросил Шульц, обращаясь, видимо, ко всем, кто был в машине.
— Да! Ты, скотина, убил офицера, — срываясь на крик, — сказал Ворсенко, — ты убил того, урод, кто выжил в Афгане, ты же, мразь, ранил полковника, который ничем не мешал в твоей поганой жизни.
Гриша, резко повернувшись к Шульцу, схватил его за горло и начал с силой сдавливать кадык. Шульц замотал головой и захрипел. Григорий немного отпустил хватку и добавил к сказанному:
— Мы тебя и в тюрьме достанем, все равно тебе пожизненная светит, шанс есть умереть прямо здесь, в машине, при попытке к бегству, а есть шанс жить, пусть не на воле, но жить. Жить, сволочуга! Ты понял?
Шульц снова замотал головой и захрипел.
— Сжажу… С…кажу — стонал Шульц.
— Говори, — сказал Григорий, а сам нажал на кнопку диктофона.
— Тот, кто порезал полковника вашего, звали Светофор, а по паспорту Курдюмов Григорий, но его уже нет в живых, его шеф за полкана нечаянно замочил на моих глазах.
— Фамилия и кличка? — напирал Ворсенко.
— Шефа мы зовем Давид, а фамилии я не знаю.
— Подельники, кто?
— «Укол», это кликуха, а зовут его Сафар Умаров.
— Почему «укол»?
— Он делал смертельные уколы клиентам. Четвертый — бывший прапорщик Петелин.
Шульц говорил правду. Оперативники не верили, но записывали. Шульц понимал, что за убийство майора его сгноят в тюрьме, и вряд ли он вообще выйдет на свободу. Такое ему не простят, и он решил сдать всех, подчистую, доставать начнут свои все равно, по-любому.
— Где они сейчас? — Спросил Ворсенко.
— Я не знаю, но мы должны были отсидеться недельку. Пока я спал, эти мудаки где-то светятся. Честно, я не знаю, где они могут быть сейчас, может, в магазине или у знакомого Петелина, который где-то в соседней деревне живет. По-моему в Кучино. Да, точно в Кучино. Петелин там у какого-то косого старика барахло на реализацию хранил. Если «девятки» нет у дома на площадке, значит, они укатили на ней.
— Номер машины?
— Клянусь, не помню.
Ворсенко чуть сильней сдавил пальцы на шее Шульца, и тот вдруг обмяк и отрубился. Шульц, потерял сознание.
Игорь Бутов оторвал руку Григория и недовольно сказал:
— Ну, меру-то знай, а то если не довезем — все концы в воду.
Игорь начал бить Шульца по щекам.
Шульц закашлялся и жалобно начал просить пить.
— Вот прямо сейчас тебя напою… — сказал Григорий. — Ну, а кто же у вас самый главный? И чем же вы промышляли? Все равно ты уже плывешь. Будь хоть тут мужиком, — продолжил он свой допрос.
— А мне уже все равно хана. Вы и без меня всех повяжете. Я все сделаю, а до суда не доживу, это точно. Машинами и квартирами занимались.
— Кто организовал?
— Кто-то очень большой туз, или король, нет — нет, погоняло у него — «Князь». Точно говорю, Князь! Мы уводили дорогие иномарки и хозяев часто в распыл.
— Какой распыл? Как? Уже настороженно спросил Григорий.
— По-разному. Укол делал укол, а перед этим — баллончиком в лицо. Клиент сразу — брык. Сильный газ. А чтобы самому не вдохнуть эту гадость, чуть погодя по машине распыляли антитоксин, спокойно забирались в салон и везли на укол.