Судьбы, как есть

Кочергин Владимир Викторович

— Майора Гарина Евгения Александровича, моего помощника, убили. Убили суки. Мало им Зеленина… — Генерал встал, достал из сейфа свои резервные сигареты «ЛД» и закурил. Потом он подошел к окну. В его голове проносились и всплывали картины: Вот лежит на носилках бледный и неживой Гарин, вот плачет его красивая жена Жанна, вот бежит его сын Саша, названный в честь отца Евгения Александром, отца полковника ВВС, погибшего в авиакатастрофе, вот укоризненно смотрит на него Марина и что-то говорит возмущенная его дочь Татьяна.

— Зачем он разрешил ехать

Гарину? За… чем? — Цветков был сильно подавлен.

Эту напряженную тишину прервал полковник.

— Товарищ генерал! Чем я могу быть полезным в этой ситуации?

— Нет, Валерий Иванович, майор Гарин погиб из-за меня. Это я разрешил ему ехать с Сергеем оказывать помощь оперативникам с Петровки, у них было срочное дело по расследованию, а машины не было. Вот я и дал свою машину. Я отвечу за все сам. Вот только как мне сообщить эту печальную весть его жене Жанне?

— Разрешите, это сделаю я, — сказал быстро полковник.

— Нет! Я должен идти к ней сам. Зачем вас подставлять.

— Владимир Иванович! Вы-то ведь хотели доброе дело сделать. Помочь в расследовании по ранению вашего друга.

— Не только друга. Это боевой офицер. Это была гордость нашей Армии, полковник.

— Так точно, товарищ генерал!

— Вы, Валерий Иванович, пока молчите. Я доложу сам, надо узнать подробности гибели Жени. Сегодня до окончания работы вы, видимо, останетесь за меня. Как только я доложу руководству, то поеду к супруге Евгения. Я вам дополнительно сообщу. Вы пока свободны.

Полковник Тяжнин быстро вышел из кабинета генерала.

Цветков набрал радиотелефон в машине.

— Слушаю, товарищ генерал, — ответил сразу Сергей.

— Кто остался с Евгением Александровичем? Где вы сейчас?

— Марков. Мы выехали на шоссе Энтузиастов.

— Кто убил Гарина, как это произошло?

— Здесь он, в машине, в наручниках. Кличка у него Шульц, он из этой четверки. Говорит, что того, кто порезал полковника Зеленина, убил их шеф, он сам это видел. Итого их осталось двое. Гарин был внизу подъезда. Пока открывали дверь на пятом этаже, Шульц спустился по веревке вниз, тут у него на пути оказался Евгений, и Шульц выстрелил в него и попал, видимо, в сердце. Женя умер на месте, а Шульц вышел на меня, и я его сделал. По ходу на заднем сидении он дает показание оперативникам.

— Сергей, как только довезешь всех, то сразу ко мне. Надо докладывать, — тихо сказал Цветков.

Зазвенел прямой телефон связи с начальником управления.

— Что с майором Гариным? — услышал он голос начальника.

— Плохо, товарищ генерал-лейтенант. Он погиб от пули бандита, одного из тех, кто тяжело ранил полковника Зеленина. Я вам ранее об этом докладывал.

— Но позвольте, генерал, а как там оказался наш офицер?

— Оперативники из МУРа попросили машину довезти их до Реутово, к дому, где мог быть преступник.

— Валерий Иванович, завтра они попросят танк, и вы дадите? Послали машину, но, а помощника своего зачем? — раздраженно говорил Воронов.

— Виноват, товарищ генерал.

— Виноватых бьют! Вы использовали служебное положение.

— Да я хотел, как лучше и…

Воронов резко перебил Цветкова:

— Полчаса на выяснение обстоятельств гибели майора Гарина. Через МУР, «дур», «гур», но объяснительная у меня на столе. Все!

Цветков недоумевал, как Воронов все узнал. Тяжнин, точно он. Вот скотина. Успел все-таки прогнуться. А может прослушка телефона, или связисты доложить успели. Да какая разница! Женю не вернуть.

Но это был все-таки Тяжнин. Выйдя из кабинета Цветкова, он понял, что наступил тот момент, который может принести ему удачу и рост по карьерной лестнице; идти к своему покровителю мимо начальника управления опасно, безусловно, он обидится, а с ним еще придется работать. Умолчать — значит быть с Цветковым заодно. Тяжнин же был умный трус. Он никогда не ввязывался в драку, избегая любых конфликтных ситуаций, находя и для себя, и для других сильные доводы якобы его мужественного характера, предназначенного для более сложных ситуаций. Внешне выдержанный и собранный, Тяжнин производил впечатление честного и преданного офицера, особенно для начальства, любящего подхалимаж.

Полковник решительно вошел в кабинет к генералу Воронову.

— Товарищ генерал-лейтенант, считаю своей честью офицера срочно вас проинформировать, минуя моего прямого начальника, о том, что около часа назад погиб наш офицер, майор Гарин Евгений Александрович. Вынужден сообщить вам потому, что генерал Цветков находится в неадекватном, расстроенном состоянии, готовя для вас докладную. Гарина он лично послал на помощь оперативникам из МУРа для задержания преступника.

Воронов выслушал шокирующий доклад Тяжнина. Молчал минуты две, а потом сказал:

— Спасибо, Валерий Иванович! Я разберусь. Идите, пожалуйста.

— Да, такой и по трупам пройдет, не оглянется. Кому война и смерть в горе, а кому и смерть в кайф, — подумал Воронов. — Цветков не мог поступить не правильно, но он проиграл. Смерть оправдать тяжело. Погиб его подчиненный, по его же приказу не связанному с его служебными обязанностями. Надо звонить Цветкову и разбираться.

После разговора с Вороновым Цветкову позвонил Сергей.

— Владимир Иванович, у нас снова беда!

— Что еще стряслось?

— Шульц совершил побег, выскочил из «Волги» и рванул через шоссе. «КАМАЗ» разорвал его на куски.

— Черт с ним, с этим гадом, туда ему и дорога. Вы-то как там все?

— Живы! Лоханулись мы по полной программе.

— Сергей, ты мне здесь нужен. Решай с операми. Все, хватит! Езжай аккуратно к штабу.

— Товарищ генерал, тут Вам что-то хотят сказать, — сказал водитель.

— Товарищ генерал!.. Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Ворсенко! Вы нас простите за то, что так все вышло, мы старались, но, видно, не судьба. Очень хотелось поймать эту гниду, ну и поторопились, видимо. Виноваты мы перед вами, и вас подставили. Еще раз извините.