Судебное производство в уголовном процессе Российской Федерации

Коллектив авторов

Все дела соединены в одном производстве.

Постановлениями прокурора Республики Карелия от 29 апреля 2005 г. отменены постановления о возбуждении уголовного дела от 29 ноября 2004 г. и от 9 февраля 2005 г. в связи с отсутствием на момент их вынесения заключения суда о наличии или отсутствия в действиях следователя Ф. соответствующего состава преступления.

29 апреля 2005 г. прокурором подано представление в суд о даче заключения о наличии в действиях следователя Ф. признаков преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 285, ч. 1 ст. 302, ч. 3 ст. 303, ст. 300, ч. 3 ст. 210, ч. 3 ст. 33 и ч. 4 ст. 228, ч. 3 ст. 33 и ч. 1 ст. 174 ¹ УК. Такое заключение дано судом 5

мая 2005 г.

6 мая 2005 г. соответствующим прокурором вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 285, ст. 300, ч. 1 ст. 302, ч. 3 ст. 303 УК, и в отношении Ф. по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 285, ст. 300, ч. 1 ст. 302, ч. 3 ст. 303 УК.

6 мая 2005 г. им же вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 2, 3 ст. 210 УК и в отношении Ф., в деяниях которого обнаружены признаки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК.

6 мая 2005 г. уголовные дела соединены в одно производство.

Проходящим по делу лицам предъявлено обвинение.

Материально—правовые основания для заключения под стражу. Ими является совокупность доказательств, которые: во—первых, уличают обвиняемого в совершении преступления; во—вторых, указывают на необходимость временной изоляции лица от общества в интересах судопроизводства.

Анализ положений ст. 108 УПК показывает, что избрание меры пресечения в виде заключения под стражу законодатель напрямую связывает как с процессуальным статусом конкретного лица (подозреваемый, обвиняемый), так и с необходимостью наличия у суда достоверных данных, подтверждающих факт обоснованности его подозрения или обвинения в совершении предусмотренного законом уголовного деяния определенной тяжести. Это правило, апробированное временем. Чтобы не допустить ошибки, судья должен быть уверен, что вина доставленного к нему лица органами предварительного расследования доказана хотя бы по одному эпизоду, необходимые для этого доказательства в уголовном деле имеются, и органы предварительного расследования их не утратят.

Принятие решения о заключении обвиняемого под стражу только на основании вменения лицу статьи обвинения недопустимо. Прежде чем принять решение о заключении обвиняемого под стражу, следует проверить правильность и обоснованность квалификации содеянного доставленным к судье лицом. Анализ судебной практики показывает, что квалификация содеянного подозреваемым, обвиняемым органами предварительного расследования зачастую завышается: одно и то же деяние необоснованно сразу квалифицируется по различным статьям уголовного закона.

В соответствии с законом заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть избрано лишь при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. Для решения вопроса о содержании под стражей лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое уголовный закон предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, суду надлежит в каждом конкретном случае устанавливать, имеются ли иные обстоятельства, кроме указанных в ч. 1 ст. 108 УПК, свидетельствующие о необходимости изоляции лица от общества. К таким обстоятельствам могут быть отнесены данные о том, что подозреваемый, обвиняемый может скрыться от органов предварительного расследования или суда, фальсифицировать доказательства, оказать давление на потерпевшего, свидетелей и т. п. (п. 4 постановления Пленума ВС РФ от 05.03.2004 № 1 «О применении судами норм Уголовно—процессуального кодекса Российской Федерации»).

Анализ практики Европейского Суда по правам человека позволяет сделать однозначный вывод: «обоснованность» подозрений – существенный элемент защиты от произвольного лишения свободы. Существование понятия «обоснованное подозрение» заранее предполагает наличие фактов и сведений, способных убедить объективного наблюдателя в том, что лицо могло совершить правонарушение.

Порочной является практика, когда органы предварительного расследования в постановлениях об избрании меры пресечения ограничиваются безмотивной констатацией обстоятельств, указанных в ст. 97 УПК, или же их перечислением. В то же время следует признать отсутствие в отечественном юридическом обороте необходимого для этого понятийного аппарата. Вместе с тем таковой в мировой практике давно существует, решения Европейского Суда по правам человека тому свидетельство.

Судьи в своих решениях обычно уклоняются от анализа доказательств, подтверждающих обоснованность заключения лица под стражу, предполагая, что это связано с вопросом о доказанности его вины, что составляет прерогативу судебной инстанции, рассматривающий уголовное дело по существу. Данной проблемы не знают те правоприменители, которые признают существование уровней доказанности вины, достаточных: для подозрения, обвинения, заключения под стражу и осуждения.

В силу ч. 2 ст. 77 УПК признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть принято за основание к заключению под стражу только при подтверждении данного обстоятельства другими доказательствами. Самооговор – явление в уголовном процессе сравнительно распространенное. Судья, рассматривающий ходатайство органов предварительного расследования о заключении обвиняемого под стражу, данное обстоятельство обязан учитывать и при необходимости требовать от следователя (дознавателя) подтверждения обоснованности выдвинутых в отношении конкретного лица подозрений.

17 января 2003 г. на допросе в качестве свидетеля в Тосненском РОВД Ленинградской области Г. заявил, что видел, как его знакомый Ю. по кличке «Тайсон» задушил потерпевшую «чем—то похожим на пояс».

Г. подвергли административному аресту на семь суток.

Выяснилось, что Ю. к убийству не причастен, так как в день смерти потерпевшей он находился в местах лишения свободы.

20 января 2003 г. Г. написал явку с повинной, в которой указал, что потерпевшую брючным ремнем задушил его знакомый К., а он в это время удерживал потерпевшую обеими руками.

23 января 2003 г. в отношении Г. избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, а 27 марта 2003 г. уголовное дело в отношении него было направлено прокурору Ленинградской области для передачи его в суд.

Однако обвинительное заключение утверждено не было, уголовное дело возвращено для проведения дополнительного расследования для устранения противоречий между показаниями Г. о его причастности к совершению преступления и другими доказательствами, так как из материалов дела следовало, что потерпевшую задушили шнурком толщиной 3 мм, а не брючным ремнем.

Несмотря на то, что данное противоречие устранено не было, уголовное дело в отношении Г. после продления срока содержания под стражей вновь направили в суд.

Несмотря на то, что Г. от своих показаний в судебном заседании отказался, 23 июля 2003 г. в отношении него был постановлен обвинительный приговор.

СК ВС РФ, отменив приговор в отношении Г., в кассационном определении от 11 марта 2004 г. указала следующее.

Суд первой инстанции, делая вывод о достоверности показаний Г. в стадии предварительного расследования, не учел, что они не только неконкретны, противоречивы и непоследовательны, но и не соответствуют протоколу места происшествия, заключению судебно—медицинского эксперта, другим доказательствам (см. определение СК ВС РФ от 11.03.2003 № 33–О03–73).