Судебный дознаватель фараона

Неровные стены пещеры дрожали в огненных всполохах. Пламя вырывалось из восьми каменных змей, облизывало золотые клыки и падало на землю каплями прожигающего яда. У западной стены за стойкой, с разложенными на ней старинными свитками, высилась фигура в темном одеянии. Голову человека накрывал капюшон, а поверх него сверкала золотая диадема с серебряным полумесяцем.

Мужчина монотонно читал заклинания. Внутри очерченного на земле круга металась голая девица. Волосы ее слиплись от пота и крови и торчали грязными паклями, в глазах горел безумный ужас, тело и вовсе представляло собой кровавое месиво из глубоких порезов-изображений сакральных символов, которые ей нанесли, и ссадин, которые она

— Подчинись мне, Сатсахенмемит! Подчинись и обретешь покой!

(Сатсахенмемит — в переводе с древнеегипетского Несущая горе)

Девушка металась, кидаясь на стены, но круг не позволял ей напасть на мага. А тот все продолжал и продолжал монотонно читать заклятия, не интересуясь, что происходит с несчастной. Взвыв раненым зверем, она упала на колени и принялась биться лбом о шершавый пол пещеры, превращая прекрасное лицо юной девушки в безобразную рану.

— Я знаю твое имя! — повысил голос маг, — Имя твое Сатсахенмемит! Подчинись мне! Я дам тебе то, чего ты жаждешь! Я дам тебе беду! Я дам тебе боль человеческую. Я дам тебе кровь!

От стены отделились двое мужчин в таких же плащах с накинутыми на головы капюшонами. Между ними трепыхалось тщедушное тельце совсем юной девицы. Ей от силы было лет пятнадцать. Маленькая, низкорослая, страшно испуганная и совсем голая.

— Нет! — взвизгнула она, когда ее потащили к очерченному на земле кругу.

Она попыталась сопротивляться, уперлась босыми пятками в шершавый пол, но силы были не равны. Двое мускулистых магов впихнули девчонку в круг, и она замерла, уставившись на бьющегося головой об пол демона. А тот поднял изуродованное лицо и с голодным интересом оглядел жертву. Девчонку затрясло. Она попятилась, но маги грубо толкнули ее в спину.

— Пожалуйста! — прошептала она, — Если вы убьете меня, моя мама умрет от горя!

— Ты должна понимать радость, дитя, — торжественно изрек тот, кто читал заклинания, — Ты станешь ступенькой к свету.

— Но я не хочу! — девчонка всхлипнула, — Я больше не хочу!

Она снова попятилась, и снова руки магов вернули ее в круг. Демон в женском обличие оскалил окровавленный рот. Глаза блеснули азартом. С человеческих зубов стекала красная слюна.

— Нет! — успела вскрикнуть жертва, прежде чем демон накинулся на нее.

— Дело-то пустяковое, Гори, — Атонхотеп растянул губы в приторной улыбке, из чего сразу стало понятно, что дело это может быть каким угодно: неприятным, запутанным и даже дурно пахнущим, но только не пустяковым.

Что там, пропала дочка ювелира? Опять женщина. Дурной знак. Женщины в жизни Гормери играли зловещие роли. Особенно последние лет пять. Матушка и бабулей неутомимо ищут ему жену. Которую, если честно, молодой писец не прочь бы отыскать самостоятельно. Вот появится пара-тройка выходных, и он непременно озадачится этим вопросом. Но как донести это до родных сердец, истекающих страданиями по поводу его неженатости? Ну да, ему уже 23. Возраст самый что ни на есть подходящий для брака. Но все же не 45, чтобы так уж волноваться за его судьбу. А то они вертятся вокруг него, словно ему жить осталось пару месяцев и нужно непременно обзавестись женой и потомством. С другой стороны, наседает тетушка Таурет, желающая выдать за племянника свою засидевшуюся в девках дочку Хенуку. Им и прочим желающим женить Гормери противостоит вдова верховного жреца малого храма Атона, что примыкает к женскому дому царя, госпожа Небет. У нее на Гормери свои виды. Небет 29. Мужа она потеряла три года назад. Он ушел за горизонт зрелым старцем в возрасте семидесяти пяти лет. И от него она ничего приятного кроме состояния не получила. Ну, а с Гормери у них случилось то, что и должно было произойти между женщиной, жаждущей любви и парнем ищущем страсти и опыта плотских отношений. Небет богата, капризна, известна в городе и переходить ей дорогу мало кто решится. Ведь она родственница первой помощницы супруги царской Нефер-Неферу-Атон, госпожи Нефертити, да будет она жива, здорова и невредима. Так что к великому неудовольствию матушки за последние полгода ни одна городская семья выдать свою дочь за Гормери не пожелала. Однако для тетушки Таурет Небет не соперница. Она ведь и сама вдова верховного жреца. Правда малюсенького сельского храма, что в нескольких часах езды от столицы Ахетатон.

(Ахетатон — столица страны в период правления царя Эхнатона).

Но это не мешает ей считать себя равной госпоже Небет по статусу. Так что Гормери оказался в эпицентре столкновения упрямых женщин, не желающих упускать своего. Впрочем, он ни раз уверял Небет, что юная кузина его скорее раздражает, нежели вызывает нежные чувства. Не понятно как, но под боком напористой Таурет с голосом молодого глашатая выросла девица с уловками младшей жены женского дома.

(В Древнем Египте можно было иметь несколько жен. Много жен было у царя (фараона), и некоторые вельможи, желая уподобиться правителю так же женились несколько раз. Гарем в Древнем Египте назывался «женский дом»).

При внешней миловидности, а у нее действительно в наличии и стройный стан, и тонкие руки, и аккуратная грудь, и бедра, чего уж таить, ладные, а личико так и вовсе хорошенькое с большими глазами-маслинами, с пухлыми губками и острым подбородком, она производит общее впечатление плесневелого творога. Она не говорит, а еле слышно шелестит словами. Каково это мужчине всю жизнь прислушиваться к собственной жене! От резких звуков Хенука вздрагивает и бледнеет, как будто бита палками с самого младенчества. А если кто при ней говорит громко или, упаси Атон, чего уронит, так она таким уничижающим взглядом упрется в несчастного, что и тому тут же захочется двигаться наподобие храмовой танцовщицы медленно и величаво, а заодно перейти на шепот. Но и это еще не все. Сама Хенука говорит исключительно стихами. В какой-то до отвращения возвышенной манере. Иногда она подбирает для своих реплик вполне приличные сочинения известных авторов. Но в основном пользует низкопробные вирши в стиле «кровь-любовь-морковь». А когда собеседник отвечает ей прозой, испускает печальный вздох и погружается в мучительную для остальных паузу. Наверное ждет, что несчастный одумается и сочинит приличествующую случаю рифму. В общем отвратительная девица, чего уж там.

В общем, когда Гормери узнал, что на долгие двенадцатидневные новогодние праздники Ренепет тетушка с дочкой прибудут к ним погостить, он готов был выдумать любой предлог, лишь бы исчезнуть из дома.

(Ренепет — Новый год в Древнем Египте, который начинался с восходом звезды Сириус, примерно 23 июня. А так же был связан с разливом Нила. Праздники были долгими и веселыми. Карнавальные шествия, городские гуляния, катания на лодках, бои на воде, балы и пиры в домах аристократов. Праздники длились долго. Во времена правления Эхнатона 12 дней)

Так что плевое дело в далеком Уадже, до которого четыре дня пути на лодке вверх по Реке его вполне устроило. Да он готов был расцеловать своего начальника за предоставленную возможность.

Спустя час он вышел из здания кебнета, такого же нового и сверкающего мраморными ступеньками, как и все в светлом и прекрасном Ахетатоне, со свитком в руке и мешочком золота на поясе.

(Кебнет — судебный орган в Древнем Египте, включающий в себя собственно суд, а также архив и штат сотрудников (писцов), занимавшихся расследованием преступлений).