Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе
Шрифт:
Принимая эту последнюю гипотезу (а ее высказывали не раз различные американские авторы), надо иметь в виду, что, кроме М. О’Лафлина, умершего от желтой лихорадки на острове, остальные трое были помилованы Джонсоном в феврале 1869 г., за месяц до окончания срока его президентства, и выпущены на свободу. Никто Из них не сделал никаких разоблачений. Перед смертью Спейнджлер (в 1879 г.) и Мадд (в 1882 г.) оставили сделанные ими под присягой заявления о своей невиновности. Надо принять также во внимание, что всех их еще до суда неоднократно допрашивали разные лица, которые таким образом должны были быть участниками «заговора молчания».
Итак, правосудие свершилось, страна могла быть спокойна: чудовищное преступление не осталось без наказания. И все же какое-то смутное, тревожное чувство неудовлетворенности тем, что кара настигла лишь рядовых исполнителей заговора и что главные виновники остались на свободе, владело многими современниками. Сначала это отражали записи в дневниках, намеки в частной переписке. Вскоре сомнения прорвались на страницы печати, зазвучали с трибуны конгресса. Эти подозрения разделяет и часть новейших американских
380
Eisenschiml О. Op. cit., р. 200.
Тем временем Саррету удалось из Канады бежать в Англию, потом в Италию, а оттуда — в Египет, где он был арестован по настоянию генерального консула США. В начале января 1867 г. американский военный корабль доставил преступника в Соединенные Штаты. Здесь в течение пяти месяцев он готовился к своей защите. Осенью 1867 г. Саррета отпустили под залог в 25 тыс. долл. При возобновлении процесса выяснилось, что по закону обвинительный акт должен предъявляться не позднее чем через два года после совершения преступления, инкриминируемого подсудимому. Исключение делалось лишь в том случае, когда в самом обвинительном акте отмечалось, что он не мог быть предъявлен ранее, поскольку преступник «скрывался от правосудия». Подобной оговорки в обвинительном заключении по делу Саррета не было сделано. Защита немедленно воспользовалась этой непонятной оплошностью, которая могла быть и умышленной. Процесс был прекращен, Саррет выпущен на свободу. Он прожил долгую жизнь, скончавшись в 1916 г. Все это время Саррет упорно молчал, не выдав ни одной из известных ему тайн, даже тогда, когда ему как будто уже давно нечего было опасаться мести со стороны кого-либо из бывших заговорщиков. Если бы Стентон действительно боялся показаний Саррета, он скорее попытался бы избавиться от неудобного свидетеля. У Стентона, возможно, имелись основания опасаться, что на процессе Саррета вскроются не какие-то важные тайны, а просто подлоги, к которым прибегали во время процесса над заговорщиками, или что снова всплывет недостаточность улик против матери Джона Саррета, которую враги правительства сразу поспешили объявить невинной жертвой «юридического убийства».
…Охранять ложу президента в роковой вечер 14 апреля 1865 г. было поручено полицейскому Джону Паркеру. Настойчивые поиски историков в архивах позволили восстановить его «послужной список». Находясь на службе с 1861 г., Паркер успел заработать бесчисленное количество выговоров за различные нарушения дисциплины, бездельничание, пьянство, за дебош в публичном доме. Когда в ложу проник убийца, Паркер отлучился, чтобы опрокинуть рюмку-другую в компании лакея и кучера президента. Паркера отдали под суд, но сохранившиеся документы архива вашингтонской полиции не указывают, был ли он в действительности судим.
Правда, можно найти одно объяснение поведению властей. Паркер был откомандирован в охрану Белого дома (в связи с этим он был даже освобожден от службы в армии) по просьбе супруги президента Мэри Линкольн всего за десять дней до трагического события в театре Форда. Это позволяет понять, почему человек с репутацией Паркера стал телохранителем Авраама Линкольна. Однако разъяснение одной загадки приводит нас немедленно к другой: чем руководствовалась Мэри Линкольн, кто замолвил перед ней слово за пропойцу в полицейском мундире?
Последующая карьера Паркера не лишена интереса. В ноябре 1865 г. он вновь получил замечание за неподобающее поведение и опять без последствий. По-иному сложилось дело, когда 27 июля 1868 г. его наптли спящим на посту, — через две недели Паркер уже был уволен из полиции за «грубое пренебрежение долгом». Означает ли это, что в данный момент не оказалось той руки, которая в прошлом поддерживала Паркера в гораздо более сложных ситуациях? Правда, американский историк О. Эйзен-шимл указывает, что за несколько недель до увольнения Паркера ушел в отставку военный министр Стентон. Но по признанию самого Эйзеншимла, нет данных, которые свидетельствовали бы о существовании связи между этими двумя столь несхожими событиями.
Нет никаких доказательств и участия Паркера в заговоре, а нежелание обычно сурового Стентона добиваться осуждения полицейского могло диктоваться различными мотивами, например стремлением не привлекать внимание общественности к столь очевидному промаху службы безопасности, подчиненной военному министру, как поручение пьянице охранять президента.
Как уже упоминалось, после покушения Буту удалось бежать, скрываясь у своих знакомых. Эти люди (полковник С. Кокс, Т. Джонс и др.), наряду с доктором Маддом дававшие приют убийце, перевозившие его через Потомак, явно были его сообщниками, во всяком случае участниками южного подполья. Однако их не предали суду. Трое офицеров армии конфедератов — капитан Джетт, лейтенант Раглс и лейтенант Бейнбридж, которым Бут назвал себя, — помогли ему укрыться на ферме Гаррета. В качестве свидетелей обвинения разрешили выступить двум лицам, участие которых в заговоре не вызывало сомнения, прокурору не стоило бы труда добиться обвинительного приговора в суде. Это, во-первых, Джон Ллойд, содержатель трактира в окрестностях столицы. Он участвовал в заговоре Бута, ставящем целью похищение Линкольна, впоследствии скрывал оружие заговорщиков, наводил на ложный след полицию, преследовавшую убийц. Во-вторых, Луис Вейхман, жилец пансионата миссис Саррет, много знавший о замыслах Бута. Список таких лиц можно было бы продолжить.
Историки уже давно ломают голову над тем, почему ряду участников заговора удалось ускользнуть от правосудия при явном содействии властей, почему не были приложены усилия для расследования роли людей, подозреваемых в преступной связи с заговорщиками, почему власти предпочли обрушить кару лишь на часть заговорщиков, преимущественно на незначительные, мелкие фигуры? Имелась ли какая-то скрытая причина для такого разделения, когда одних преследовали, соблюдая полную законность, а другим дали возможность уйти от возмездия? Если исходить из того, что Бут имел каких-то могущественных союзников и покровителей, то он мог сообщить о них только лицам, пользовавшимся его доверием, или тем, кто мог оказать ему помощь во время бегства. Такими людьми не могли быть пьяницы трактирщик Ллойд, Вейхман, которого актер всегда недолюбливал, или тем более люди, не видевшиеся с Бутом в течение более или менее длительного времени. Но заговорщик дважды беседовал с глазу на глаз с миссис Саррет в самый день убийства Линкольна. Бут мог рассказом о могущественных друзьях подбодрить своих подручных — Пейна, Геролда, Этцерода, Арнолда, О’Лафлина. Убийца вряд ли рискнул бы сообщить офицерам армии Конфедерации, что он связан с могущественными людьми на Севере: это могло лишь оттолкнуть южан.
«Национальная исполнительная полиция», возглавлявшаяся удачливым разведчиком полковником (позднее генералом) Лафайетом Бейкером [381] , который подчинялся военному министру Стентону, и другие органы, ответственные за охрану президента, ничего не сделали для предотвращения покушения. Между тем ни для Стентона, ни для Бейкера давно не было секретом, что жизнь президента находится в опасности. Они даже докладывали об этом самому Линкольну.
Сделанные с большим запозданием — через несколько десятилетий — признания некоторых осведомленных современников, а также найденные архивные документы приводят к очень важному выводу. Оказывается, Вей-хман еще 20 февраля 1865 г. сообщил капитану Д. Глизо-ну и еще одному офицеру, Макдевитту, о подозрениях, возникших у него в связи с посещением актером Бутом скромного дома вдовы С аррет и тайными ночными совещаниями, которые он вел с хозяйкой, ее сыном и другими лицами, в том числе с агентом южан, именующим себя Августом Хауэллом. 20 февраля 1865 г. Вей-хман уведомил Глизона о плане похитить Линкольна в день его официального вступления на второй срок президентства. Глизон довел об этом до сведения военного министра Стентона. Более того, 24 марта был арестован шпион Хауэлл, навещавший пансионат Мэри Саррет. Военное министерство не сделало никаких выводов из того, что арест Хауэлла по существу подтверждал сведения Вейхмана. Со своей стороны Бейкер, умевший, когда надо, выуживать истину у арестованных агентов врага, на этот раз не принял никаких мер, чтобы основательно допросить Хауэлла. Справедливости ради добавим, однако, что через несколько десятилетий Вейхман (он умер в 1902 г.) написал историю заговора. Рукопись была опубликована лишь в 1975 г. Издатель ее отмечает, что свидетельства Вейхмана подрывают версию о Стентоне как организаторе конспирации, приведшей к убийству Линкольна [382] .
381
О шпионской карьере Л. Бейкера см., например, Капе Н. Т. Spies for the Blue and Gray. New York, 1954.
382
Weichmann L. J. The True History of the Assassination of Abraham Lincoln of the Conspiracy of 1865. Ed. by F. E. Riswold. New York, 1975, p. XV.
Имеются документальные доказательства, что Линкольн, как трезвый политик, учитывал возможность покушения и принимал меры предосторожности, хотя терпеть не мог присутствия многочисленной стражи в пышных парадных мундирах. Днем 14 апреля президент зашел к военному министру и попросил надежного сопровождающего в театр Форда. Линкольн намеревался вечером того же дня присутствовать на комедии «Наш американский кузен». Президент в своей обычной шутливой манере назвал при этом майора Томаса Экерта: «Я видел, как он гнул руками кочерги, пять штук, одну за другой. Мне кажется, это как раз тот человек, которого нужно взять с собой сегодня вечером. Могу я его получить?» Стентон решительно отказал, сославшись на то, что у Экерта много важных дел в министерстве. Линкольн по обыкновению добродушно воспринял этот по меньшей мере невежливый отказ. Тем не менее президент зашел в шифровальную комнату телеграфа, расположенного в здании военного министерства и находившегося под начальством Экерта, и лично попросил майора сопровождать его. Офицер, учитывая отказ военного министра, не захотел, видимо, вызывать недовольство своего непосредственного начальника, отличавшегося суровым и желчным характером, и заявил, что будет очень занят вечером. Тогда Линкольн неохотно согласился взять майора Рэтбоуна, но заметил, что предпочел бы Экерта.