Судный четверг
Шрифт:
— Да ему-то что беспокоиться о земных кредитках? — снова подал голос Кривой. — У него в божьем банке открытый счет, с его-то заслугами…
— Вот черти, бесы, истые бесы, прости, господи… — пробормотал Пастырь. — У Бога, чтоб вы знали, души грешные, просят справедливости и понимания, ибо ничего другого и не нужно человеку мирскому, — начал наставлять он. — Ничего другого глупые людишки и постичь не могут куцым своим умишком. Знаешь, как в старину говорили косоглазые язычники: «Если бегемот глядит на луну, он напрасно тратит цветы своей селезенки…» А я гляжу на тебя, брат мой Кривой, и сдается мне — какой-то ты не такой уж брат мне! От таких, как ты, смешливых, — все зло и скверна! Еще когда говорил Зельфер-пророк, царствие ему небесное: «Чем угрюмых и неверующих, бойтесь насмешливых, ибо насмешка точит веру, аки река — берег…»
— Аки-каки… Иже еси на небеси… — глубокомысленно изрек Кривой.
— А еще говорил Зельфер-пророк: «Слушающий крамольные речи — сам крамолу в себя допускает, ибо крамола просачивается внутрь, как яд невидимый, незаметный, но разъедающий!»
Во всеоружии теологической мудрости Зельфер-пророка нашего Пастыря, бывшего подпольного батюшку, получившего в штрафбате соответствующую кличку, голыми руками не взять. Но, судя по вибрирующим интонациям, проповедник уже начинал горячиться.
Тоже мне — теолог-схоластик, хранитель устоев веры… Совершенно не умеет спорить. Мужик огромный, лохматый, сильный, с виду страшный, как матерый медведь-шатун, а чуть тронешь его догмы, обижается и нервничает, как ребенок. Неужели неясно, что Кривой нарочно его подначивает? Скучно ему торчать в капсуле, вот он и развлекается подобным нехитрым способом.
Что удивительно, Пастырь — отличный солдат. Быстрота, решительность, сила — всего этого у него в избытке. Да и покалякать с ним интересно, он много путешествовал, много видел и много читал. Во всем, что касается обычной бытовухи, — вполне нормальный мужик. Но как только в разговоре появляется намек на религию — все, меняется человек, словно одномоментно мутирует. Сразу становится упертым, раздражительным и нетерпимым.
Все-таки фундаментальная идея — великая сила! Это я всегда знал. Как все великие силы, она без зазрения совести переворачивает окружающее с ног на голову, не обращая внимания на последствия…
Конечно, другой бы на месте Кривого поостерегся от религиозных дискуссий с Пастырем. Больно горяч бывший батюшка и в гневе неистов до хруста костей оппонентов. Но Вадик Кривой (такая фамилия, что и клички не надо!) — это Вадик. У него, по-моему, инстинкт самосохранения отсутствует от рождения. Ну, нравится ему дергать Пастыря, как тигра за усы…
Когда-то мы с Вадиком воевали в повстанческой армии на Усть-Ордынке, и он еще там прославился рискованными выходками на грани выживания. Настоящий «человек войны». Человек, созданный для войны, человек, который живет на войне и дышит полной грудью, только когда в воздухе есть примеси напалма и пироксилина… Так что я не удивился, увидев его среди очередного пополнения «Мстителя». Раз служит — штрафбат по нему наверняка все слезы проплакал и все глаза проглядел. Удивительно другое — как он, с его явным славянофильством, оказался в армии Штатов, а не в войсках Казачьего Круга, например, или в дивизии «Русские медведи», или в каком-нибудь «Славянском легионе».
Три с половиной года назад, в сортировочном лагере на планете Урал, наши пути разошлись и я долго не имел никаких известий о его судьбе. Но — встретились. Вот уж действительно, гора с горой…
«Если гора не идет куда велено, то есть, в принципе, и другие способы!» — как утверждал некий господин Магомет, древнейший специалист по тектоническим сдвигам.
На самом деле — эта галактическая война все на свете перемешала. Все нации и национальности воюют и с той, и с другой стороны, и уже не понять — кто за какую идею. Сдается мне, Штаты, подняв в качестве знамени лозунг объединения народов и наций в единое человечество, сами не ожидали подобного результата. Объединение в чем-то даже идет, просто объединяемое человечество мордует друг друга с прежним остервенением уже на почве объединения.
«Человек — гной еси и кал еси!» — как любит говорить Пастырь, цитируя кого-то из древних пророков. Может, того же Зельфера Неистового, что в конце прошлого века спровоцировал на планете Хатанга абсолютно не божескую резню…
— А нехай так! — азартно соглашался Кривой, продолжая докапываться до экс-батюшки. — Вот ты говоришь — скверна, крамола, бойся насмешников, что точат зубы о веру…
— По зубам можно и схлопотать!
— Это как раз понятно. Но неубедительно. Давай лучше разберемся в нюансах.
Сам-то ты что хочешь от Бога? На чем строишь взаимоотношения? Я так понимаю, благо свое ты получаешь в обмен на что-то, в конкретном случае — на сумму предъявляемой праведности в пересчете на ангельскую валюту по курсу. Что в итоге означает всю ту же торговую сделку, свободный товарообмен, который есть прямая основа неприкрытого капитализма. Вот я и говорю — на небе тот же самый капитализм, потому что по-другому ни человеки, ни ангелы жить не умеют. Нет других способов, не изобрели еще иные принципы коллективного существования, кроме как втюхивать ближнему своему все с себя, из себя или из-под себя, если шибко ловкий… А ты мне — вера, совесть, аз воздам, трали-вали! А сколько стоит эта самая совесть — молчок. Какой мне с нее доход, какой в будущем процент рентабельности?
Это у них давний спор, привычный, как застарелый нарыв. Пастырь взывает, а Кривой отстаивает право на несовершенство человеческой личности, с которым якобы нужно смириться, как с врожденным уродством. На мой взгляд — довольно бесцельная дискуссия, где оба и правы, и не правы, и в общем, маются дурью. Любая такая дискуссия вообще бесцельна, даже если кончается соглашением сторон на среднеарифметических тезисах. А Кривой с Пастырем вряд ли когда-нибудь договорятся, один — бесшабашный пофигист, второй — фанатик, вдохновляемый негасимой идеей. Не просто разные — диаметрально противоположные точки зрения. Противоположности притягиваются, конечно, но только для того, чтобы искрить и взрываться…
Впрочем, пусть мелют воду в ступе, если нравится. Чем бы дитя…
— Совесть, брат мой грешный, надо иметь помимо всего! Только тогда это и называется — совесть, а никак иначе… Именно совесть определена человеку божественным началом, а вот твой процент рентабельности — это как раз от дьявола! — продолжал гневаться Пастырь.
— А я перед войной только-только квартиру купил, — вдруг раздался жидкий тенорок Пентюха. — Микрорайон так и назывался: «Райские кущи». Хорошая квартира, просторная, с общим бассейном, с зимним садом на крыше… — Солдат, углубившись в воспоминания, тяжело и протяжно вздохнул и вроде бы даже всхлипнул.