Судоплатов. 1920 год
Шрифт:
Агентурой Бойса, например, были организованы взрывы на Охтенском пороховом заводе и петроградском водопроводе с целью вызвать в Питере эпидемические заболевания и лишить фронт боевых припасов.
Базировался резидент в Москве. Принимал активное участие в агентурной работе, поддерживал оперативный контакт с известным английским шпионом Сиднеем Рейли. Однако 31 августа 1918 года был арестован чекистами, и шесть недель отсидел в Петропавловской крепости. Затем лейтенант-командор перебрался в Эстонию. Работу вел через эстонские представительства в Советской России. В частности, пропагандистский отдел МИД использовали для получения советских газет и других изданий, услуга оплачивалась эстонскому МИДу. Миссия получала приказы Реввоенсовета СССР и округов, списки
Одна из главных задач разведок буржуазных стран в этот период заключалась в том, чтобы привести в порядок сохранившиеся на советской территории кадры внутренней контрреволюции, максимально оживить их деятельность, установить прочную связь между ними и зарубежными контрреволюционными центрами. Введение новой экономической политики вызвало новые надежды империалистических стран на внутреннее перерождение Советской власти. Окрыленный подобными надеждами, в нашу страну поспешил известный английский капиталист Уркварт, владевший до революции в России многочисленными предприятиями. Он предложил Советскому правительству сдать в концессию принадлежавшие ему ранее фабрики, рудники, шахты. Уркварт имел поручение от английской разведки создать в СССР широкую шпионскую сеть из лиц административного и технического персонала, работавших на бывших урквартовских предприятиях. Миссия Уркварта полностью провалилась, поскольку я сразу раскусил этого господина. Однако Уркварт все же осел в Москве и создал небольшую сеть шпионажа, для чего использовалась съемная квартира в центре Москвы, за которой наблюдали мои сотрудники. Вот на этой квартире и были арестованы Кобзев, Бойс и офицер МИ-6 Поль Дьюкс, известный как «человек с сотней лиц».
На допросах задержанных появился Дзержинский, который вместе со мной сидел молча в уголке на диване за спиной допрашиваемого. Когда привели Дьюкса, он самодовольно посмотрел в лицо Наума — Я буду жаловаться, меня незаконно задержали на квартире у друзей!
Наум потряс найденным у Поля советским паспортом — Хорошая подделка, господин Дьюкс! Если вы продолжите комедию, то я отдам вас мяснику, через пятнадцать минут вы, лишившись сначала пальцев рук, которые будут отделять по одной фаланге, затем кистей, ушей и носа, вы будете молить вас выслушать. Так как, вы прекратите валять Ваньку?
Задержанный всмотрелся в глаза следователя и видно увидел в них все то, что тот обещал — Да, я Поль Дьюкс, подданный Великобритании. Летом позапрошлого года меня отозвали в Лондон для встречи с полковником Фредериком Браунингом, который мне объяснил: «Вы, несомненно, удивлены, что вам не было дано никаких объяснений относительно того, почему вы должны вернуться в Англию. Что ж, я должен сообщить вам по секрету, что вам предложили занять довольно ответственную должность в Секретной разведывательной службе. У нас есть основания полагать, что Россия недолго будет оставаться открытой для иностранцев. Мы хотим, чтобы кто-то остался там и информировал нас о развитии событий».
Затем меня отвели к Мэнсфилду Смиту-Каммингу, главе МИ-6. 'Этот необыкновенный человек был невысокого роста, коренастый, с седыми волосами, наполовину закрывавшими его округлую голову. Его рот был суровым, а орлиный взгляд, полный жизни, пронизывал — или сверлил, как посмотреть, — сквозь монокль в золотой оправе. При первой встрече он показался мне очень суровым. Его манера речи была резкой. И всё же суровое лицо могло расплыться в самой доброй улыбке, а смягчившиеся глаза и губы выдавали большое и щедрое сердце.
Наум поморщился — Вам бы книги писать! Давайте ближе к теме.
— Идея Смита-Камминга заключалась в том, чтобы я восстановил разрушенную сеть
Три недели спустя я был в Петрограде под вымышленным именем украинского сотрудника ЧК и объединился с другими британскими секретными агентами, среди которых были Джон Скейл и Стивен Элли. Я свободно говорил по-русски и мог выдавать себя за сотрудника тайной полиции. Мне удалось вступить в партию большевиков, Боже, мне совершенно в этом не составило труда. Во время пребывания в России я часто менял внешность и использовал более десятка имён, чтобы скрыть свою личность.
— Как вы отправляли свои донесения?
— Я писал в основном ночью, мелким почерком на кальке, держа наготове маленький каучук (латексный мешочек) длиной около четырех дюймов, утяжеленный свинцом. В случае тревоги все мои бумаги можно было положить в эту сумку и в течение тридцати секунд переложить на дно ванны для стирки или бачка в туалете. В попытках найти оружие или компрометирующие документы я видел, как усердные обыватели снимали картины, ковры и книжные полки и переворачивали всё вверх дном, но никому и в голову не приходило рыться в ведре с бельём или засовывать руку в бачок унитаза. Только однажды я был вынужден уничтожить ценные документы, а из курьеров, которые с большим риском доставляли сообщения из Финляндии, только двое не вернулись, и я полагаю, что их поймали и расстреляли.
— Какое у вас звание?
— Увы, я гражданское лицо и работаю по найму.
— Расскажите о лейтенанте Кобзеве. Как его завербовали.
— Увы! В этом нет моей заслуги. Лейтенант был человеком Свердлова и Троцкого. А вот Свердлов это был идеальный агент влияния! Окончив только четыре класса начальной школы, побыв недолго помощником аптекаря, будучи пятнадцати лет от роду, Свердлов ушел в революцию.Троцкий очень любил, и ему это льстило, когда его называли «демоном революции». Но надо сказать, что по сравнению со Свердловым, фразер и демагог Троцкий явно проигрывал. Имя «демона революции» по праву заслужил не он, а Свердлов.
В отличие от Ленина и Троцкого, Свердлов не произносил истеричных и пафосных речей, не объезжал фронты в бывших царских вагонах, не давал интервью иностранной прессе и почти не мелькал на страницах газет и журналов. Свердлов столь успел посодействовать для дискредитации в глазах мировой общественности этой вашей так называемой мировой революции, задать такие темпы массового кровопускания, с которыми мало какой мировой злодей может потягаться. Он, занимая высший пост в Советском государстве, все время оставался как бы в тени, предпочитая руководить из-за занавеса. Его речь, всегда спокойная и рассудительная, его интеллигентный внешний облик с неизменным пенсне и бородкой клинышком, его миндалевидные, всегда чуть печальные глаза, скорее наводили на мысль о земском враче, чем о главаре одного из самых кровавых режимов мировой истории. Можно мне воды? — Наум налил в стакан воду из графина и англичанин выдул ее в один присест. — Но тот, кто близко знал Свердлова, знал и как обманчив этот облик интеллигентного доктора. В Свердлове чувствовалась такая мощная сила, такая железная убежденность в совершаемом им деле, что по неволе его признавали негласным лидером всей партии.
Тихий голос Свердлова внушал ужас во много раз больший, чем истошные крики Ленина. Именно этот человек передал приказ об убийстве Царской Семьи, именно он развязал чудовищный красный террор, именно он стал инициатором так называемого «расказачивания», когда было зверски убито, в том числе закопано заживо, огромное количество донских казаков, включая женщин и грудных детей. Все это на Западе создало кровавый имидж вашему правительству, давая мотив на интервенцию. Старший брат Якова, Завель Мовшович Свердлов, носил имя Зиновия Алексеевича Пешкова. Зиновий был очень непростой фигурой.