Судья

Я рассматриваю кабину в прицел, узнаю пассажира, сидящего в ней.

Целюсь ему в голову и мягко нажимаю на спуск. Винтовка гулко рявкает, лягается в плечо, на лобовом стекле появляется дыра и трещины, машина останавливается.

Я тихо опускаюсь за верхушки кустов и, пригнувшись, отбегаю от дороги.

Все. Вот так быстро и просто.

Но это было чуть позже. А вначале меня уволили.

Я стою на балконе своей квартиры. Курю перед раскрытым окном.

Передо мной привычный

Стряхиваю пепел. Тяжелая пепельница из прессованного хрусталя, сделанная еще в советские времена, стоит на широком пластиковом подоконнике.

Я очень устал. Очень. Наверное, когда-нибудь я перешагну этот подоконник. Восьмой этаж – это достаточно надежно.

Когда-нибудь, но еще не теперь. Сегодня я еще найду силы, и проживу этот дерьмовый день до конца, а потом начну что-то делать, чтобы стало лучше. Сегодня я еще найду силы, но когда-нибудь их у меня не останется. Потому что с каждым разом сил все меньше.

Гашу окурок в пепельнице. Я много курю. В офисе меня ограничивал запрет курить чаще, чем раз в час. Выход в курилку фиксируется электронным пропуском, будешь курить чаще – получишь штраф. Дома меня ничто не ограничивает, так что в рабочие дни я выкуриваю по две пачки, а сидя дома – почти по три.

Надо бы сделать кофе. Кофе я тоже пью много, очень. На работе приходилось употреблять напиток из кофемашины. Он хорош, но в нем нет души. Он всегда одинаков, я не могу сделать его по своему вкусу, или изменить под настроение. Моих коллег такой кофе устраивает. Они привыкли пользоваться стандартными вещами, которые не ими сделаны, не задумываясь о том, что находится у этих вещей «под капотом». Я чувствую себя мамонтом среди этого офисного стада с новенькими гаджетами. Мне уже сорок один.

Дома я варю кофе в турке. В последние годы мы покупаем один и тот же сорт, килограммовыми пачками, в зернах. Не из дорогих, хотя и не дешевый. У него мягкий вкус колумбийского кофе, его не нужно портить сахаром.

Иду на кухню. По дороге надеваю большие беспроводные наушники и включаю «Stairway to heaven». Когда-то я тоже, как и леди из песни, думал, что все магазины откроются передо мной. Я надеялся, что мои способности и труд позволят мне получить свою лестницу в небо. Я думал так еще лет пять назад. Сейчас я понимаю, что одним трудом и талантом в небожители не поднимешься. Нужно что-то еще, и этого чего-то у меня нет, и уже не будет.

Прозрачная печаль песни сливается с моей собственной и постепенно уносит ее за собой. По ступеням из шепота ветра. Уносит не полностью, но становится легче.

Пока вода закипает, наливаю себе немного сухого красного вина, чилийского. Выпиваю маленькими глотками.

Кофе готов. Наливаю его в любимую чашку, добавляю молоко и несу обратно на балкон. Там ставлю рядом с пепельницей. Чашка сделана из глины. Ее придумал талантливый дизайнер, она очень стильная. Округлой формы, с крупной удобной ручкой, матово-серая снаружи и ярко-зеленая и глянцевая внутри. Снова закуриваю. Теперь я по очереди затягиваюсь и пью небольшие глотки кофе.

После Led Zeppelin включаю «Another One Bites The Dust». Эта песня всегда добавляла мне оптимизма в сложные моменты. Кто-то проиграл и умер, но еще не я. Еще не моя очередь. Впрочем, текст у песни бредовый, а оптимизма добавляет бодрая ритмичная музыка.

Может все это к лучшему?

Я смогу отдохнуть. Отоспаться. Какое-то время не нужно будет вставать в шесть, чтобы до утренних пробок добраться в офис на другой конец Москвы. Не нужно из-за чьих-то ошибок задерживаться на работе, чтобы успеть все закончить до очередного deadline. Не нужно ходить на бесконечные совещания и улыбаться людям, которых из-за текучки нет смысла запоминать по именам. Не нужно весь день сидеть в открытом пространстве, на виду у всех, краем сознания отмечая, как вокруг двигаются коллеги, переговариваются, стучат по клавишам и скрипят стульями. И не нужно возвращаться домой поздно, когда дочери уже спят, а иногда и вовсе глубокой ночью.

***

Слышу звук открываемой двери. Пришла жена.

Она зашла в комнату, увидела меня на балконе и подошла. Тронула рукой плечо, чтобы я снял наушники.

– Привет, Олег. Ты чего так рано сегодня?

– Меня уволили.

Ее губы дернулись, сложившись на мгновение в обиженную гримасу. Она разочарована. Отпуск на море отменяется. Опять нужно экономить деньги. Я в очередной раз не оправдал ее ожиданий в том, каким должен быть муж, и как он должен заботиться о семье. А вот у ее одноклассницы муж – владелец завода, он при разводе оставил жене квартиру и перечисляет кучу денег на содержание детей.

Но всего этого она не скажет. Она терпеливо примет все испытания и лишения.

После института первые лет десять моей карьеры складывались сложно. С завидной регулярностью компании, где я работал, испытывали финансовые трудности и сокращали персонал. Я вынужден был хвататься за первое же предложение о работе, потому что не мог себе позволить потратить лишнюю пару месяцев на поиски. И оказывался в очередной мелкой фирме, которая через пару лет тоже банкротилась.

Этот бег по кругу, казалось бы, прервался, когда я устроился на работу в «Бафер». Это серьезная компания, она пережила не один кризис, переживет и остальные. Только вот в этот раз она будет работать дальше без меня. Иногда крупные компании ради своего успеха жертвуют сотрудниками, так бывает.

– Почему уволили? – проявляет интерес жена.

– Третья волна кризиса, – я говорю спокойно. Все мои эмоции спрятаны глубоко внутри, я уже так привык. Если я чуть отпущу эмоции, могу взорваться, а так я их удерживаю. – Сокращение новых проектов. Решили уволить половину разработчиков.

– А другие компании?

– Другие тоже.

– Может, скоро кризис закончится, и опять можно будет вернуться туда?

– Кризис закончится не скоро. А когда он закончится, они наймут новых молодых разработчиков, вчерашних студентов, за копеечную зарплату, им так проще. Мы для них уже отработанный материал.