Судья
Шрифт:
Размышляя таким образом, я двигался в сторону туалетных комнат вдоль стены, избегая лишний раз появляться на открытом пространстве зала, куда мог в самом скором времени упасть взгляд парней, стоящих около табло отлета и избавленных уже, скорее всего, от общества китайских друзей. Так я и достиг заветной цели.
Широкий проход к туалетным комнатам находился чуть в стороне, однако я заметил почти рядом узкий проход в стене, скорее даже небольшую арку, ведущую, несомненно, в том же направлении. Я прошел сквозь неё буквально несколько метров, и тут же передо мной оказалась искомая дверь с большой буквой «М» на самом видном месте. Прозвучал резкий
Не успела ещё захлопнуться дверь уборной, как один из двоих мускулистых парней, стоящих на втором этаже, достал из кармана своих чёрных брюк небольшую рацию и нажал кнопку вызова. Двое у табло отлёта в этот же момент достали точно такие же трубки и, выслушав короткое сообщение, немедленно покинули свой пост и направились в сторону туалетных комнат. Люди в чёрном со второго этажа, убедившись, что их коллеги поняли всё правильно, и сами двинулись к эскалатору, ведущему вниз, с очевидным намерением присоединиться как можно быстрее к своим товарищам.
Много времени мне не понадобилось, да и когда сомнительная чистота туалетных комнат аэровокзалов могла удержать человека на время хотя бы чуть большее, чем это необходимо. Осторожно, двумя пальцами вымытых и ещё мокрых рук я открыл замок, плечом толкнул дверь и, сделав шаг наружу, обомлел. Прямо на меня смотрел я. Рубашка, пиджак, джинсы, туфли, волосы – всё было моё, только верхнюю часть лица моего двойника закрывали непомерно большие роговые очки.
Двойник медленным движением снял очки, и с меня как будто спала пелена. Глаза человека напротив были не моими. Какие-то блеклые, с огромными мешками, редкими ресницами. Присмотревшись внимательнее, я понял, что и одежда наша, хотя и весьма похожая на первый взгляд, всё-таки имела определённые различия, как в оттенках, так и в других мелочах, таких как количество пуговиц на пиджаке, например.
Я изобразил на лице свою самую располагающую к себе улыбку, но сказать ничего не успел. Взгляд мой уперся в отнюдь не дружелюбное лицо моего визави и презрительно перекошенный рот.
– Ну что? Самым хитрым и ловким себя считаешь? – произнес мой двойник сквозь зубы.
Я несколько растерялся, отведя глаза от лица моего несостоявшегося товарища, неловко переминулся с ноги на ногу, не понимая, что имеет в виду этот человек, к которому я уже тянулся всей душой. Взгляд мой теперь упал за его плечо, и я обомлел во второй раз за столь короткий промежуток времени, чего со мной вообще никогда ещё не случалось.
За спиной моего весьма раздражённого двойника стояла не менее раздражённая очередь людей, страждущих попасть как раз в ту комнату, куда я проник, как теперь оказалось, несколько нелегальным образом. Ну, или весьма хитрым и ловким, как только что было произнесено. Мне просто повезло, что эти люди в очереди, явно ждавшие меня и отнюдь не с самыми добрыми намерениями, не ожидали, что из туалетной комнаты выйдет тот, кто вообще-то должен был бы зайти туда следующим.
– Извините, – негромко произнес я и тут же шмыгнул обратно всё в тот же, теперь ещё и спасительный для меня, узкий проход в стене, не дожидаясь, пока очередь разберётся что к чему, и праведный народный гнев обрушится на меня.
– Извините его! Никакого
– А вы куда?! Куда?! Да что же это творится! Все без очереди лезут! Совсем люди совесть потеряли! – неожиданно раздались возмущенные крики вновь ожившей очереди.
Я непроизвольно оглянулся назад и успел увидеть, как двое товарищей в чёрных одеждах придержали дверь в туалет, не дав её закрыть, зашли внутрь и защёлкнули за собой замок.
– Ничто человеческое им не чуждо, – усмехнулся я, живо представив, как мой двойник жмётся сейчас к стенке в уголке, оказавшись вновь не первым в очереди. И, совершенно понятно, что наедине с этими ребятками не поспоришь. Ни к чему это умному человеку.
Видимо к такому же выводу пришли и люди в очереди. Крики сменились тихим недовольным бурчанием. Никто, однако, в открытую больше не выступал.
Из узкого коридорчика, конечно, совершенно не было видно, что отсутствию криков нимало поспособствовали две фигуры в чёрном, ставшие напротив очереди, сложившие руки на груди одна на другую, да так и застывшие. И только глаза этих двух амбалов из-под тёмных очков обводили постепенно каждого из людей, находившихся пред ними – слева направо и обратно. Медленно и методично. Так же, как несколько минут назад обводили зал аэропорта.
Справедливо полагая, что не стоит сейчас больше в этом месте задерживаться, все мои дела уже здесь сделаны, более не таясь, я направился в сторону зоны вылета, пограничного контроля и предполётного досмотра.
Несмотря на смутные подозрения о том, что моему двойнику в роговых очках сейчас совсем не сладко приходится, чувствовал я себя уже значительно лучше. Напряжение спало. Всё теперь опять начало получаться быстро и ладно.
Очередь на прохождение пограничного контроля оказалась совсем небольшой, и вот я уже с печатью в своем заграничном паспорте радостно прохожу через предполетный досмотр. Проигнорировав магазины дьюти-фри (кто же в Тулу со своим самоваром ездит? в Праге местное пиво попью. Настоящее Пиво!) я сел рядом с выходом на посадку и углубился в изучение собственной электронной почты и последних новостей, потрясающих, как обычно, наш бедный мир.
Время до посадки пролетело незаметно, любезные стюардессы и бдительные пограничники сопроводили всех пассажиров нашего рейса, в том числе и меня, на борт самолета. Никто, на удивление, не потерялся, не опоздал, не буянил и не ругался.
Я прикрыл глаза, сидя в самолете в своём кресле у прохода. Не люблю смотреть, как самолет взлетает и садится, тем более следить за этим в иллюминатор. Поэтому и выбираю всегда, когда летаю, места у прохода. Ещё и привычка слегка упираться рукой в спинку кресла, находящегося передо мной, и прикрывать глаза, как-то вот сама собой выработалась.
Двигатели взревели, самолёт начал разгон, и через минуту мы уже были в воздухе. Всё было как обычно. Вскоре стало понятно, что наш лайнер набрал высоту, что и подтвердил вежливый голос стюардессы, разрешившей, но не рекомендовавшей отстегнуть ремни безопасности. Однако глаза мне было открывать лень. Так я и задремал под монотонный рассказ всё той же стюардессы о том, как долго нам лететь, какие напитки нам будут предлагать, какая погода ожидает нас всех в Праге и как хорошо нам там всем будет.