Суеверный
Шрифт:
Мужчина все еще не вполне пришел в себя, когда к нему подошел старик, одетый во все черное.
– Вы неважно выглядите, – сказал Шону старый джентльмен.
Шон показал на церковь и сказал:
– Я слушал мессу и вдруг почувствовал головокружение.
Старый джентльмен вложил в руку Шону золотой флорин.
– Пойдите в паб Мильдуна и выпейте хороший стаканчик виски. Вы почувствуете себя лучше, мой друг! Скоро вы снова будете здоровы и веселы!
Андреа подавила зевок. От вина ей захотелось спать. Эта история
– Шон поблагодарил старика, пошел в паб и спросил там самого лучшего виски. Он выпил изрядную порцию и расплатился золотым флорином, который столь щедро дал ему старый джентльмен. Вскоре он снова прекрасно себя чувствовал.
На следующий день Шону понадобился табак. Он зашел в местную лавочку и спросил фунт табаку. Сунул руку в карман, чтобы расплатиться, и что же он там нашел? Тот самый золотой флорин, что дал ему старый джентльмен!
Расплатился Шон золотым флорином за табак и пошел к своей рыбачьей лодке. Тем же вечером он причалил к берегу, мокрый и усталый. По дороге домой зашел в паб Мильдуна и заказал себе виски, чтобы поднять настроение. Расплатившись, он снова нашел в кармане тот же золотой флорин.
Шон задумался о старом джентльмене, который дал ему этот флорин. Может быть, он был волшебником, а не простым смертным? Следует ли Шону и дальше пользоваться этой монетой? Он расплачивался ею много дней и каждый раз монета возвращалась к нему в карман.
Но чем дольше Шон пользовался этой монетой, тем сильнее росло в нем беспокойство. В конце концов наступил день, когда он решил избавиться от странной монеты. Он зашел к Мильдуну, заказал виски, бросил монету на прилавок и воскликнул:
– Убирайся к дьяволу!
Мильдун положил монету в кассу и спросил Шона, что это он так рассердился? И Шон рассказал ему эту историю.
– Да ты дурак! – воскликнул Мильдун. – Сохрани эту монету! Ты богатый человек!
Он подошел к кассе, чтобы вернуть монету Шону, но она исчезла! Никто больше не видел ни ее, ни старого джентльмена!
Андреа открыла глаза и увидела, что Лайам смотрит на нее. Чего он от нее ждет? Она что, должна рассмеяться? Или заплакать?
Голос Вана Моррисона становился то громче, то тише. Как океанские волны. Андреа выпрямилась. Ее рука погладила рукав Лайама и задержалась на нем.
– Боюсь, что я не уловила смысл, – сказала она, прищурясь.
Было очень трудно сосредоточиться. Почему у него такой яркий свет? И почему бы не включить музыку погромче?
Лайам рассмеялся.
– Типичный ирландец. Терпеть не мог, когда все идет хорошо.
– Но зачем же он отдал монету? – спросила Андреа. – Он же был беден, правда? Ему нужны были деньги!
– Но это могло быть проклятие, как же вы не понимаете!
По глазам Лайама было видно, что он взволнован. Это было волнение учителя, заманившего в свои сети ученика.
– Шон не знал, кто был этот старик. Может, он был сам дьявол? Или он был волшебником? Даже самый прекрасный дар может стать проклятием, если вам не известно его происхождение. Такой дар может навлечь беду. А Шон ничего не знал.
Андреа покачала головой. Ей показалось, что в этой истории нет никакого смысла. И почему это Лайам решил, что все было так ужасно?
– Вы считаете, что ирландцы более суеверны, чем другие народы? – не задумываясь, спросила она.
Реакция Лайама была совершенно неожиданной. У него на щеках выступили красные пятна.
– Почему вы спрашиваете?
– Ну... Этот парень в вашей истории... Он ведь был суеверным, правда? Он верил в проклятия, верил в возможность накликать беду?
Лайам задумчиво кивнул.
«С меня довольно этой чертовщины, – решила Андреа. – Может, перейдем к делу, дорогой?»
Сейчас или никогда.
Женщина прижала обе руки к его вспыхнувшим щекам. Лицо Лайама было удивительно горячим. Андреа ласково потянула его лицо вниз, к себе. Она закрыла глаза. Приоткрыла рот.
Сзади раздалось покашливание. Шаги. Кто-то кашлянул.
Андреа охнула.
Лайам высвободился из ее рук. Повернулся на звук.
– Маргарет! Ты вернулась!
Андреа повернулась. В нескольких футах позади дивана стояла сестра Лайама. Она неодобрительно смотрела на него. Маргарет указала на коричневый пакет, который держала в руках.
– Я принесла мороженое! Я не знала, что у нас вечеринка.
Она сказала это, обращаясь к Лайаму.
Андреа тотчас же вскочила на ноги. Она облизала губы. Поцелуй. Мы так и не поцеловались. А он хотел. Но его сестра... Комната закачалась.
– Я заглянула на минутку. Правда. Я...
Почему она оправдывается перед его сестрой?
Улыбка на лице Маргарет. Насмешливая улыбка. Ее это забавляет!
«Как бы мне хотелось стереть эту улыбку кулаком», – подумала Андреа.
– Андреа, очень рада вас видеть! – сказала в конце концов Маргарет, оторвав глаза от Лайама и поворачиваясь к гостье. – Пожалуйста, не уходите!
– Извините, не могу. Я должна идти. Мне нужно домой.
Лайам тоже улыбнулся. Андреа пытается отыскать сердечность в его глазах и улыбке. Не смеется ли он над ней? Или он улыбается потому, что теперь у них есть свой секрет? Своя тайна.
Я же не влюбленная девочка-подросток! Так почему же я веду себя так, словно мама неожиданно застала меня лежащей на диване?
В правом виске у нее застучало. Хватая шубу и направляясь в прихожую, Андреа терла висок, стараясь облегчить боль. Лайам схватил ее за локоть, когда она была уже на краю восточного ковра.
– Осторожно! – прошептал он.
Его глаза вопросительно смотрели на нее. Андреа все еще не могла разобрать, что у него за улыбка.
Он так нежно держит мою руку. Он заботится обо мне. Я была права.