Суеверный
Шрифт:
На книгу упала тень. Лайам поднял голову. Он думал увидеть Маргарет. Вместо нее рядом с ним стоял отец. Лицо его было суровым, глаза усталыми, на лбу появились новые морщины. Он задумчиво смотрел на сына.
– Пойдем со мною, Лайам!
– Я только хотел закончить главу.
Лайам часто произносил эти слова. Он знал, что отец очень одобрительно относится к чтению.
Но на этот раз отец только холодно посмотрел на него.
– Пожалуйста, пойдем со мной!
«Может, я что-нибудь натворил?» – подумал Лайам, пытаясь найти объяснение суровости отца, настойчивости и отчужденности в его голосе.
Мальчик закрыл книгу и встал. Одернул голубой свитер, надетый поверх джинсов и следом за Рори пошел по лестнице. Они вышли через заднюю дверь.
Над цветущими деревьями догорали последние красные лучи закатного солнца. Незасеянные поля казались розовыми, похожими на обнаженную кожу.
– Куда мы идем, отец?
Рори не ответил.
Он быстро шел, широко шагая по влажной земле. Лайам едва поспевал за ним.
– Мы идем в город?
Маленький городок. Почта и магазинчик. Бензоколонка. Два обветшалых склада возле железнодорожных путей.
Обычно они выходили из дому через парадный вход и шли вдоль шоссе. Если мимо на открытом грузовичке ехал сосед, он подвозил их. Но сегодня они с отцом пошли по проселочной дороге. Это была грунтовая дорога, которая шла через поля. Минувшей ночью прошел дождь, настоящая весенняя гроза. Дул сильный ветер, сотрясавший почки на деревьях и заставлявший коз искать укрытия в сарае. Дорога все еще не высохла. Местами на ней стояли лужи.
– Отец, подожди! Мы идем в город? Что случилось?
Рори шел, наклонясь вперед, размахивая узловатыми руками. Темные волосы его развевались. Он не замедлил шаг.
"Странно. Что-то тут не так, – подумал Лайам. – Что-то не ладно".
За ними увязались два сеттера. Они взволнованно бежали следом, периодически тыкаясь носом друг в друга. Их рыжая шерсть была влажной и спутанной. Рори обернулся и сердито закричал:
– Домой! Марш домой!
Обычно в таких случаях собаки напрочь игнорировали его команды. Но сегодня по голосу отца они поняли, что нужно подчиниться. Сеттеры остановились поджав хвосты и виновато опустив головы. Шумно дыша они смотрели и ждали.
– Домой!
К удивлению Лайама, обе собаки повернулись и послушно побежали назад, на ферму. Где-то поблизости каркнула ворона. Поднялся вороний гвалт. Лайам увидел, что отец моргнул. Мальчик знал, что вороны – плохой знак. Эти птицы – вестники смерти.
Отец и сын молча шли по голым полям. Догорали пурпурные краски заката. Они подошли к магазинчику и до Лайама донеслись голоса. Магазин был одноэтажным зданием, стоявшим на перекрестке. Были слышны взволнованные голоса и крики. Мальчик увидел, как двое мужчин в черных костюмах торопливо обошли здание сзади.
О'Конноры пересекли улицу. Рори замедлил шаг. Положил тяжелую руку на худенькое плечо сына.
Они обошли магазин и по вымощенной камнем тропинке прошли к складу.
Возле магазина стояли две небольших машины, а посреди улицы – открытый грузовичок со включенными фарами.
Впереди показался склад, размером с хороший сарай. Лайам увидел полицейские машины. Они стояли у входа в склад, нос к носу, в форме буквы "V". Правее патрульных машин стояла бело-красная машина «скорой помощи». На крыше ее горел красный мигающий фонарь.
Лайам услышал крики. Сердитые крики. Гул голосов.
Держа руку на плече сына, Рори провел его вдоль дощатой стены склада к его задней части.
В сгущающихся сумерках суетилось много народу. Лайаму все это показалось похожим на пьесу. Именно так он и представлял себе пьесы, когда они читали их с отцом. Казалось, каждый из присутствующих играет определенную роль. Полицейские в темной форме, медики в белых халатах, плачущая женщина, которую утешают двое мужчин.
Что же они все здесь делают?
И почему отец привел его на это странное представление?
Полицейские стояли плотным кружком возле стены склада. Рори подвел сына ближе. Башмаки вязли в размокшей грязи.
Полицейские расступились и мальчик увидел на земле человека.
И охнул.
Этот человек ранен?
Они подошли ближе. Рука Рори еще крепче сжала плечо Лайама. Он словно опасался, что сын убежит.
Этот мужчина на земле – он лежал на боку, голова запрокинута назад. Глаза широко раскрыты. Нет, широко открыт был только один глаз. Вместо второго глаза была пустая глазница. Просто черная дыра в черепе.
Одна рука. Вторая полностью оторвана. На ней все еще оставался рукав рубашки. Она лежала, словно сверток, в нескольких футах от тела.
Лайам ухватился за руку отца, сжимавшую его плечо.
– Нет! О, Господи, нет!
Но отец подтолкнул его поближе. Теперь мальчик стоял совсем близко. Так близко, что видел лужу крови вокруг искалеченного тела. Так близко, что видел мух – они были видны даже в тусклом сумеречном свете. Мухи ползали по лицу, залетали в открытый рот, ползали по оставшемуся глазу. Их жужжание перекрывало приглушенный гул голосов собравшихся зевак. Мухи заглушали даже рыдания женщины. Эти насекомые покрыли тело, словно одеяло. Они покрыли и оторванную руку с запекшейся кровью, похожую на кусок мяса. Насекомые деловито суетились над своим ужином.
Лайам отвернулся и уткнулся лицом в рубаху отца.
– Отец, зачем ты мне все это показываешь? – голос мальчика дрожал, он задыхался, зарывшись лицом во фланель.
Лайам почувствовал, как напряглись мышцы на груди отца. Все его тело затвердело. Голос Рори был тверд и холоден:
– Потому что ты, Лайам, в ответе за это!
Часть четвертая
Глава 22
– Ты веришь в фей? – спросил Лайам.