Суфлёр
Шрифт:
– Наш мальчик не мог так поступить, - в один голос твердили Семен Самуилович и Наталья Наумовна. – Произошло чудовищное недоразумение, Владик, он любит тебя как родного братика.
– Я тоже так считал, - выгибая свою прямую бровь дугой, заявлял я убитым горем старикам, - Пока моя доверчивость не загнала меня в угол, а Миша не заплатил мне сполна за многолетнюю дружбу. Где мне теперь искать деньги, чтобы расплатиться с долгами? Может вы подскажете?
– Возьми все, что есть, только помоги разыскать Мишеньку, - рыдала Наталья Наумовна. – С Мишей приключилось что-то страшное. Он всегда предупреждал нас, если собирался куда-то уезжать.
Я конечно же не стал раздевать стариков Зеленгольцев, хоть и не верил в невиновность своего партнера, хоть и лишила меня здравомыслия безвыходная ситуация. То была паника. Но теперь-то я знал, что произошло на самом деле. Поздно. Я ненавидел себя за свой дерзкий язык, воспроизводя сечас те гадкие безжалостные фразы, коими распалялся, причиняя родителям Миши невыносимую боль.
Я позвонил в дверь.
– Кто там? – раздался тоненький голосок Натальи Наумовны.
– Это Влад Максимов.
Дверь открылась. На пороге стояла маленькая седая женщина в чистом накрахмаленном переднике. Ее безжизненные глаза в эту секунду сверкнули слепой надеждой. Но тут же угасли вновь. По моему потухшему виду она поняла, что привели меня сюда отнюдь не радостные вести.
– Нет, нет, ничего выяснить не удалось, - солгал я, так как сказать родителям, что их единственный наследник мертв. Значило убить этих бедных людей. – Я пришел сообщить, что с долгами мы расплатились. Мишка, как выяснилось, оказался ни при чем. Вот.
Наталья Наумовна, сильно сдавшая за это время, обреченно кивнула, словно хотела произнести: «Я же говорила…» Но она не вымолвила ни слова и скорее всего ничего не видела перед глазами. Ее руки заметно дрожали.
– Вот, - прокашлялся я. – А где Семен Самуилович?
– Семен Самуилович тяжело болен. Он перенес инсульт и не встает с постели, - она провела меня в спальню и я увидел умирающего отца Миши. Она присела рядом на стертый временем кожаный пуфик.
Дежурная фраза «Мне очень жаль» прозвучала из моих уст загробным голосом, который одновременно зачитывал приговор самому себе. Я не знал, что им говорить, как их успокоить и возможно ли это вообще, сказал в итоге то, что намеревался:
– Это… Это самое… В офисе… В его столе обнаружили небольшую сумму денег. Я вам в конверте принес. Мишка мой брат родной… А я в нем усомнился… - я с трудом сдерживал слезы. – Простите меня, что я тогда так разговаривал…
– Что с Мишей?! – истошным воплем крикнула мать.
– Я не знаю, Наталья Наумовна, - выкручивался я, как мог, не желая сражать их наповал своим известием. Суровая правда годилась только для реквиема. И не только по усопшему, но и по самым близким ему людям, пока еще живущим на свете, который, как и подаренный мне «ауди», все почему-то тоже называли белым. – Единственное, что мне удалось разузнать, так это то, что ваш сын честный человек.
– Я это и так знаю… - твердо произнесла мама.
– Деньги своровал другой. Вот… – добавил я.
– А этот другой не может знать, где Миша? – тихо спросил Семен Самуилович, снова вселив в свою супругу кратковременную надежду.
– Клянусь, я вытрясу из него его чертову душу! Он мне за все ответит… – процедил я сквозь зубы, стараясь не смотреть прямо в глаза Наталье Наумовне. – Ответит, когда я припру его к стенке!
– Когда же это произойдет, и кто этот человек? – не повышая тон, задал очередной вопрос отец Миши. Похоже, у него не осталось сил, и разговор давался ему с трудом. Однако, он все еще пребывал в здравом уме и твердой памяти. И это единственное, что могло меня радовать в той беспросветной тьме, где все мы оказались.
– Это не человек, а гад, - прошипел я, - А произойдет это скоро. Очень скоро. Прошу вас подождать еще немножко.
Я чувствовал, что мой обман, который я сейчас считал более правильным, чем правда, заводит разговор в тупик. Я записал свою ложь в категорию праведной, словно имел право на подобную оценку. Особенно после того, что я натворил в отношении этих беспомощных, обездоленных людей, которых некому было защитить. Да и в моей защите они не нуждались. Они начали что-то подозревать, но я бесповоротно решил, что не скажу им горькой правды. Чем позже они узнают о смерти единственного сына, тем будет лучше. Пора было заканчивать беседу. Я словно стоял у кратера пробудившегося вулкана.
– Ты от нас что-то скрываешь… - предположила обессиленная Наталья Наумовна.
– Я вас убедительно прошу, - прервал ее я, - не вздумайте ничего предпринимать. Я вышел на след человека, который, уверяю вас, расскажет все о том, где находится наш Миша, и почему он до сих пор не дома. Этот человек очень осторожен и имеет очень большие связи, в том числе в милиции. Поэтому обращаться туда - означает все испортить. У меня и еще одного человека, тоже с телевидения, есть план, осуществление которого позволит обезвредить негодяя и выбить из него всю информацию. Я приложу к этому все свои силы и готов всем пожертвовать ради торжества справедливости. Еще раз простите меня, Семен Самуилович и Наталья Наумовна, но мне нечего больше сказать. Подождите немного. Чуть-чуть совсем.
Я вышел от Зеленгольцев окрепший духом. Наконец, я сделал правильный выбор. Период колебаний и шатаний закончился. Будь, что будет! Двум смертям не бывать. Но теперь я мечтал умереть героем. Я ощутил, как отлегло на сердце. Известно, почему! Теперь я знал наверняка, что никогда не сяду за руль «ауди-купе» белого цвета. Пусть Мишка увидит с небесного Рая, где он безусловно проживает без прописки и лимитов черты оседлости, что Влад Максимов – не законченный поддонок. Что я умею ценить верную и искреннюю дружбу. Просто иногда делал ошибки. Но ведь никто от них не застрахован.
Даже те, кто умудрился в силу особой своей осторожности избежать множества ошибок, может совершит роковую ошибку в следствие притупления бдительности. Ведь ему так легко удавалось от них уклоняться…
Пора расплачиваться за роковые промахи. За грешные дела. Убийцам не купить Влада Максимова! Ни за какие деньги. И ни одна подпись под фиговым листком его больше не остановит. Что бы они на нем не написали… Влад Максимов покажет вам, где раки зимуют! Ох, и удивишься же ты, Лорд, и ты, седой ублюдок, и ты, Порханов. Все палачи. Есть в человеке сила, которая сильнее инстинкта самосохранения. Быть может, не в каждом человеке. Но во мне она родилась только что. Она зиждилась на прочном фундаменте яростной решимости постоять за добро, защитить слабых, сразиться с надменными… Она делала меня непобедимым. Потому что делала бессмертным!