Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1
Шрифт:
– Мать наша где-то задерживается? – сам себя спросил отец Алексея.
– Ну, мне пора! – засобирался Николай Семенович.
– А как вашего сына наградили? – вдруг спросил Алексей.
– А никак. Сам удивляюсь. Сына нет, наград нет, – заплакал майор и достал платок.
– Этот орден, возьмите его! Я вручаю его вам за вашего сына! – Алексей протянул ему орден.
– Нет, нет! Не возьму.
– Он в каком звании был? – спросил строже Алексей.
– Лейтенантом! Кажется, гвардейского танкового полка…
– Я был в Афганистане гвардии старшим лейтенантом, потом несколько дней капитаном щеголял, поэтому имею право передать свою награду младшему по
– Сейчас припомню…
Когда майор забрал орден и ушел, отец строго и в тоже время ласково посмотрел на Алексея, и спросил:
– Что-то я раньше не знал, что один младший офицер может наградить другого, сын? Орден-то твой, не жаль?
– Может, отец! Когда все командиры убиты, ротным становится взводный. Я наградил его посмертно. Пусть отец хранит орден сына до самой своей смерти. Все лучше, чем ничего. Отец, Афганистан – это была страшная ловушка для Советского Союза. Мы попали в черную дыру. И не последнюю роль в этом сыграл председатель конторы Андропов. Старый майор хотел мести и должен был убить единственного человека, бывшего председателя КГБ. Все остальные – винтики и шестеренки военной машины, исполнители. Ордена мне не жаль, я и не помню вовсе, за что мне его дали… А вот медаль «За Отвагу», знаю за что.
– Говорил я тебе, и мать говорила, чтобы не ходил в офицеры! Не послушался ты нас, сын, видишь, в какие жернова попал… На всю жизнь ярких впечатлений, а толку ноль.
– А может, это судьба, отец. Многое предначертано. Ты сам мне так говорил.
– Говорил, конечно, но кто же знал, что страна бешенством заболеет, ведь в каждую дыру залезали. Все адские котлы собрали…
– Мне нужно было понять, кто я в этом мире. Я не жалею, что был в Афгане, я ведь тогда пацанов в том кишлаке спас. Бачата, малышня, подростки, стояли у белой стены и ждали выстрелов в головы. От этих подонков, которые решили провести допрос. Все допросы на боевых заканчивались одним и тем же…
– Детей?.. Допрашивать местных детей под стволами?.. – промямлил отец и побледнел.
– Обычная практика оперативных отрядов, это же летучие мыши. Появляются, словно черти из преисподней и исчезают также. Ни следов, ни свидетелей. Только трупы вдоль улиц… и тишина под звездным афганским небом.
– Ты что? Думаешь, завалили ли бы пацанов?
– Конечно, отец, конечно. Это ведь не картины писать, это война. Война со всем народом. Которой нет конца. Потом ордена на грудь себе цепляют, суки. Первая звезда, вторая, третья…
– Только матери ничего не рассказывай, она и так ревет, как белуга. Все не верит своим глазам, что ты дома…
– Уехать мне надо, отец. Хотя бы на год…
– Поезжай, но куда?
– Есть у меня хороший друг, инвалид тоже с Афгана. Старший лейтенант без ноги, к нему и поеду. Сын у него родился недавно…
– Вот, и поезжай, к добру! Люди из кагебэ придут, я скажу, что ты на север уехал, на заработки, за длинным рублем! – рассмеялся отец и сильно обнял своего сына.
Алексей всегда помнил тот момент, словно отец снова и снова обнимает его. Колючая черная борода, еще сильные руки бывшего хоккейного вратаря, теперь художника-самоучки, мечтающего о славе Ренуара или Пикассо. Он тоже хотел стать художником, но вначале нужно было пройти сквозь огонь и кипучую воду.
Глава IV. Кишлак в Кунарском ущелье
– Попрыгали, братва! Попрыгали! Хоп! Ну, вперед, десантура, взвод, за мной! В вертушку вперед! Не спеша, спокойно и смело… – подбадривает свой взвод гвардии старший лейтенант Бельмов.
– С Богом, командир! – рассмеялся сержант Смертин.
– Комсомолец, отставить разговоры! С Богом можно, конечно, но молча…
Четверка МИ-8, поднялась в горячий воздух Кабула и взяла курс на Кунар. С флангов их прикрывала пара «крокодилов» с комплектом ракет воздух – земля. С этими огнедышащими драконами было легко и покойно на сердце у десантников.
«Куда мы снова летим? – размышлял Бельмов, рассматривая лица своих солдат и сержантов, расположившихся в темном брюхе «стрекозы». – Мне сказали, летим в провинцию Кунар, на границу с Пакистаном. Задача моего куркового взвода в составе парашютно-десантного батальона прочесать несколько кишлаков, обнаружить полевых командиров и сдать их афганской контрразведке… Но почему, зачем так далеко от Кабула? Если те кишлаки на границе с Пакистаном, значит, в них живут афганцы, у которых много родственников в Пакистане. Сороковая армия хочет перекрыть пути поставки оружия из Пакистана? Перерезать словно вены пути торговых караванов, но зачем? Какое отношение мы, русские коммунисты, имеем отношение к этим древним караванным путям? Перерезать путь, это как? Разгромить караван или тысячу караванов, напугать местных, чтобы они впредь и не помышляли ходить там? Чтобы не торговали и вообще не шевелились… Мы, русские, строим социализм в Афганистане, огнем и мечом насаждаем такой порядок вещей, который они, маленькие люди в верблюжьих одеялах, должны принять вместо своего и своей веры предков? Принять, молчать, подчиниться, склонить головы? А что принять? Что мы можем им дать? Труды Ленина, материалы съезда партии коммунистов? Наши слова и буквы, наш образ мышления и веры? Веры, которой у нас самих больше нет? У них есть вера в Аллаха, у нас нет веры в Христа. Нет веры ни во что… Только в неизбежный дембель и крах капитализма…»
– Командир, слышь? А по нам, кажись, стреляют! Эй, капитан, ты живой? – истошно крикнул его заместитель прямо в ухо Бельмову.
– Черт с ним! Будем садиться! Взвод! Приготовиться к десантированию! – Бельмов пришел в себя и огляделся. Трое солдат были в крови, но пока еще и улыбались.
– Эй, командир! Зависаем! Покидайте живее борт! – крикнул в салон один из пилотов.
– Давай ниже! Очумели что ли? Тут три метра под ногами! – крикнул Бельмов открыв дверь и посмотрев вниз. – Еще ниже, браток! Вот так! Раненых обратно в Кабул! Взвод, кто еще живой, за мной, гвардия!..
В те минуты все прошло просто прекрасно. Мой взвод молниеносно занял оборону на хорошем высоком и ровном плато. Над нами не было вершин, а значит, и пулеметчиков моджахедов. Синее небо, два горных орла в вышине наблюдали за нами. Справа хороший зеленый кедровник. Тех раненных солдат я оставил в вертушке. Приказал летчикам везти парней в Кабульский госпиталь. Ранения у них были не опасные, но воевать в таком состоянии я им позволить уже не мог. Вертушка ушла в небо. Забавно, двое были из молодых, как и я три месяца в Афгане. Это была их первая война, а моя?.. Я уже и не считал, кажется восьмая. Через полчаса я повел взвод на проческу кедровника, может, это был сосняк, в любом случае сосны, или кедры те были невысокими и имели толстые стволы и мягкие длинные иголки. Эта зеленая зона была совершенно пуста, мин нет, местных тоже. Мы нашли небольшую расщелину похожую больше на пещеру. Белые плоские камни, кедры и сухая пещера. Да еще снующие повсюду темно-зеленые и коричневые ящерки и несколько черепах. Я выставил боевое охранение и взял в руки бинокль.