Сумасшедшая шахта
Шрифт:
– А так он настоящий?
– Настоящим мир быть не может.
– Почему?
– К счастью, большинство людей играют в поддавки... Даже с богом играют...
– Играть в поддавки – это быть добрым?
– Добреньким.
– Отведи меня спать...
– А у тебя тяга к спиртному...
– Ага. Особенно в одной клетке с сумасшедшими и тобой.
– А почему со мной?
– После таких разговоров я всегда боюсь, что и у меня, может быть, будет такая же безалаберная и неустроенная жизнь... И мне становиться страшно...
– С твоими-то связями и внешними данными такая же жизнь? Ты ведь всегда сможешь стать женой профессионального депутата или какого-нибудь благополучного атташе в какой-нибудь сказочно-красивой республике.
– Смогу... Если окончательно не испорчусь здесь, в твоей тайге... Пошли спать.
Я отвел Ольгу в отведенную ей комнату, уложил в белоснежную, пахнущую лавандой постель. Когда она заснула, я поискал что-нибудь себе под голову и, найдя на стуле маленькую вышитую крестиком диванную подушечку, лег спать на пушистом прикроватном коврике.
9. Ольга идет с нами. – Всего полтора дипломата... – Гоп-стоп. – Подземные партизаны. – Фонарь на его голову. – Мяса, видите ли, она месяц не ела!
Утром, сразу же после завтрака мы устроили производственное совещание. Коля успел похмелится задолго до омлета и потому был изрядно весел и неистощим на выдумки. Он сразу же предложил Борису с Шурой не церемонится с подъемом ящика, а просто-напросто уронить на него гарпун с раздвигающимися перьями.
– С баксами ничего не случится, – сказал он, доедая десятый оладышек. – Ну, подмокнут немного. А гарпун Шура за два часа сделает.
Шура подумал немного над предложением Бориса и сразу же ушел в мастерские. За ним побрел явно не выспавшийся Борис. Проводив его оценивающим взглядом, я уставился на Николая и спросил:
– Ты опять нажрался, пьянь болотная?
– Не боись, начальник! – ответил он весело. – Все будет в ажуре!
И, подмигнув, убиравшей со стола Инессе, сказал ей:
– А где Худосоков-то твой? Отдыхает, небось, после бурно проведенной ночи?
– А ты чо так улыбаешься? – ответила она подбоченившись. – Как салом рожу натерли? Я женщина завсегда честная и с двумя мужиками в кровать не лягу. Тем более ребеночек у меня под сердцем... Наш с Боренькой... А Худосоков твой в приемной на диване ночевал. И с утра раннего на кухне со мною старался. Это он, родимый, оладышков напек...
В это время в кают-компанию вошла Ольга с Елкиным. Последний, судя по глупой улыбке, явно пребывал на седьмом небе. И было от чего – Ольга была обворожительна в обтягивающих черных джинсах и не закрывавшей умопомрачительный животик короткой алой кофточке. Свежая, подтянутая, с искрящимися глазами, она притягивала наши взгляды.
– А я решила идти с вами! – промурлыкала она на ходу, видимо, сразу же почувствовав, что нас, покоренных ее очарованием, можно брать голыми руками.
– Танцев с утра не заказывали, мадам! – ответил Коля, силясь оторвать глаза от девушки. – А там, внизу грязь или вода по пояс, противные скользкие водоросли на прогнивших рудостойках... И еще, мадам, крысы... Противные, худые от вечного недоедания крысы... Серые, с лысыми хвостами. Вам, такой... мм... обольстительной... В общем, вам едва ли следует попадаться им на глаза...
– Нет, я все равно хочу с вами, – захныкала Ольга, присев рядом со мной и уткнув свое личико мне в плечо.
– Как хочешь, – ответил я, подув на свесившуюся с ушка прядь ее шелковистых волос. – Но учти, что подругам об этом подземном путешествии ты можешь и не рассказать...
– Почему это? – подняв головку с моего плеча удивленно спросила девушка.
– Мы можем погибнуть, – мрачно, с дрожью в голосе ответил я.
– Ну да! – ухмыльнулась девушка. – С вами погибнешь!
– Ну тогда, давай, поешь поплотнее, потом у Инессы свитер какой попроси – холодно внизу – и пойдем быстрее. Коля вроде уже отошел от вчерашнего.
– А можно, папенька, я нырну с аквалангом пару раз? Не разу не ныряла, интересно...
– Ну, это перебор, дочка! Если сейчас же об этом не забудешь, запру в клоповнике на весь день.
– Ну, ладно, ладно, – согласилась Ольга и начала нехотя ковыряться вилкой в появившейся перед ней тарелке с омлетом. Не съев и четверти, она отставила в сторону тарелку и, склонив голову набок и кокетливо улыбаясь, уставилась на меня.
– Ты что так смотришь? – спросил я, наслаждаясь ее девичьей непосредственностью. – Выкладывай, что хочешь...
– Папуль, попроси, чтобы они ящик без нас не открывали... Очень хочется поприсутствовать при торжественном открытии кубометра долларов... Такое ведь раз в жизни случается...
– Ладушки, – улыбнулся я снисходительно. – Попрошу. Шуре это все равно, а Бельмондо будет не против.
Через сорок минут мы спускались по лестницам на восьмой горизонт. Я спускался первым, за мной – Ольга. Николай нес на себе тяжелый баллон с дыхательной смесью и, боясь уронить его на нас, старался не находится с нами в одном лестничном отделении. Ольга чувствовала себя весьма неловко в резиновых сапогах 43-го размера, штормовке, подпоясанной ремнем от аккумулятора и в каске, постоянно сползавшей на бок. На пятой лестнице она поскользнулась и свалилась на меня. Мы вместе с ней упали на полок, но вполне благополучно. Когда я, стоя на четвереньках, потянулся за своей оброненной при падении каской, Ольга приблизила свое лицо к моему и шепотом спросила:
– Почему ты вчера не лег со мной? Я думала, ты, наконец, решишься... Потому и пила...
– Без залитых глаз со мной нельзя, да?
– Я просто чуть-чуть боюсь тебя... Ты такой... такой... иногда сердитый...
– Понимаешь, я жил с Инессой и все об этом знают... – начал было я объясняться, но в это время в верхнем лючке засверкал фонарь Николая и через небольшую паузу, в течение которой он рассматривал нас, мы услышали его полный сарказма голос:
– Так-так... Любовь на плоту – это плотская любовь, понимаю. А любовь на полкe – это, что, полковая любовь?
– Ну и что, что жил? Ты же любишь меня? – не обращая внимания на Николая, продолжала шептать девушка.
– Ты для меня луч света в темном царстве, – ответил я, надевая фонарь на каску. – И вообще, давай отложим этот разговор до лучших времен. Его лучше вести на шелковых простынях и мягких подушках.
– Давай, отложим, – согласилась Ольга, вставая на ноги. – Только учти – я от тебя не отстану!
– Чтобы потом рассказать подругам из Леди-клуба о романе с видавшем все на свете бичом?