Сумасшедшие убийцы
Шрифт:
Дрянь! Он знал, что не убил ее. Ему говорила об этом его боль, снова мучили спазмы в желудке. Он открыл сумочку, вытряхнул ее содержимое на траву и стал топтать ногами рассыпанные предметы: бумажник, платочек, фотографию, пилку для ногтей...
Придя в себя, убийца наклонился, собрал и сложил в сумочку перепачканные предметы. Затем с сумочкой в руке пошел на разведку по лесосеке. Вокруг стояли высокие стройные деревья.
Ему повезло, что "форд" испустил дух в таком месте. Пройдя сто метров, Томпсон вышел на опушку леса. Сосны начали редеть, сначала перемежаясь полянами, а затем полностью исчезли. Присев на корточки в тени искривленной сосны, Томпсон всматривался в идущий вверх склон, усеянный желтыми и розовыми пятнами цветов. Послеполуденное солнце удлиняло тени предметов, придавая им удивительные формы. Бордовый "форд" был бы заметен на нем, как муха на лбу младенца.
Прищурив глаза, Томпсон посмотрел на бледно-голубое небо, по которому плыли едва заметные волнистые облака. Сейчас на всех окрестных дорогах, должно быть, поставлены заграждения, а вертолеты жандармерии облетают долины. Убийца пожал плечами и вернулся в подлесок.
Чтобы не заблудиться, он примечал камни, стебли, оставлял небольшие царапины на коре сосен.
Пробираясь по склону, он нашел подходящее место – расселину, в которой журчал ручей, наполовину скрытый растительностью. Засучив рукава, Томпсон стал ощупывать руками черную грязь берега. Ручей пробуравил узкий проход в перегное. Увеличив дыру, Томпсон сунул в нее сумочку Жюли, утоптал ее ногами и засыпал сверху глиной. Покончив с сумочкой, он решил проделать ту же операцию с чемоданами братьев. Но работа предстояла большая, а тем временем полиция могла обнаружить брошенный "форд". Томпсон отказался от своего плана.
Необычно легкой походкой он вернулся к "форду". Он уже два дня ничего не ел и почти привык к коликам в животе.
Солнце низко опустилось над поляной. Томпсон открыл чемоданчик, в котором были аккуратно уложены детали карабина. Он тщательно смазал их и отполировал. После этого сел в машину и стал дожидаться ночи.
Глава 27
Жюли ехала в основном на второй скорости. Она не могла пользоваться правой рукой, чтобы выжать переключатель скоростей. Рука с запекшейся кровью повисла вдоль туловища.
– Тебе больно? – спросил Петер.
– Нет. Не знаю.
– Но ведь ты должна чувствовать боль.
Жюли покачала головой. Дорога сильно петляла, и девушка теряла ориентировку. Ее левое запястье ныло куда сильнее, чем раненая рука.
– А пуля вышла? – спросил Петер.
– Не знаю.
– Если она не вышла, ее надо извлечь, – посоветовал мальчуган.
– Помолчи, – сказала Жюли. – Хотя нет, лучше говори.
– Мы скоро приедем?
– Не знаю. У меня нет карты.
– Мы заблудились?
– Нет. Я примерно помню план. Надо ехать на запад. Поэтому солнце и слепит нам глаза.
Внезапно мотор дал сбой, чихнул и заглох. На боковом щитке загорелся красный глазок. "Ситроен" бесшумно катил по инерции. В ветровое стекло дул ветер. Жюли отпустила руль, чтобы выжать стартер, и мотор зарычал. Переключатель скоростей завибрировал. Минуту спустя мотор снова заглох. Впереди был крутой подъем. Жюли свернула к обочине и поставила машину наискось. Девушка выжала ручной тормоз, поставила переключатель скоростей на мертвую точку, надавила на стартер. "Ситроен" надрывно кряхтел, но мотор не заводился. Жюли взглянула на боковой щиток. Стрелка-указатель меры емкости опустилась ниже нуля. Девушка тяжело вздохнула, едва сдерживая рыдания.
– Почему она не едет? – спросил Петер.
Жюли вышла из машины. Она зябко поежилась от прохладного воздуха. Взяв с сиденья свой испачканный кровью плащ, неловко накинула его на плечи. Неожиданно опустилась на асфальт прямо посредине дороги. Петер выскочил из машины, подбежал к Жюли, схватил ее за плечо, пытаясь приподнять.
– Все в порядке, – прошептала Жюли.
Она уцепилась за машину и приподнялась. У нее кружилась голова.
– Дальше пойдем пешком, – решила она.
– Еще чего! – закричал Петер. – С меня довольно.
– Если хочешь, – спокойно сказала Жюли, – можешь оставаться здесь, на опушке глухого леса. Но учти, что в лесу живут огромные серые совы.
– Не хочу! Не хочу! – воскликнул мальчуган.
Немного пошатываясь, Жюли отправилась в путь. Петер семенил за ней. На землю опустилась тень, но наверху, за гребнем горы, небо походило на медный поднос. Узкая дорога была безлюдной. С тех пор как они выехали из Монбризона, им встретилось лишь несколько машин да редкие прохожие, и то вблизи от города. За последний час им не попался ни один человек, ни одно селение.
Жюли и Петер поднимались к залитому солнцем гребню горы. Дорогу пересекла узкая тропа. На столбе висел указатель с названием близлежащего поселка. Жюли оно ни о чем не говорило.
"Возможно, мне удастся взобраться на этот гребень, – подумала она. – Я лягу там и умру".
Она шла, склонив голову на грудь.
– Понеси меня, – попросил Петер.
Она не ответила. Небо затягивалось серо-голубыми облаками.
Вскарабкавшись на гребень горы, девушка подняла голову и остановилась, глядя на заходящее солнце.
У подножия горы лежала долина, покрытая лесом. За ней виднелась другая гора, еще более крутая, чем та, на которую взобрались беглецы. Солнце освещало вдали, на линии горизонта, низкое строение, беспорядочное и странное нагромождение зданий.
– Ты видишь этот замок? – спросил Петер.
– Это башня Мор Хартога, – прошептала Жюли.
– Нет, это не башня. Она приземиста и безобразна.
– Идем. Спускаемся.
Дорога, ведущая в долину, петляла, удаляясь от причудливого строения. Жюли надумала идти прямиком, через лес и поля, но потом вдруг переменила свое решение и побежала вниз по крутому склону. Ее каблуки врезались в землю, и каждое движение отдавалось в раненой руке. Петер прыгал вокруг нее, забыв об усталости.
Солнце скрылось за башней Мор. Жюли и Петер, спустившись в долину, увидели ручей. Вода в нем бурлила и искрилась. Жюли с тревогой смотрела на белый водоворот.
– Вот мост, – Петер показывал на примитивное нагромождение ветвей, досок и бревен. Жюли направилась в сторону моста.
Мост представлял собой ненадежную конструкцию, покоившуюся на нескольких больших валунах. Казалось, его сооружали пьяные бойскауты. Веревки, которые некогда связывали его и крепились к ближайшим деревьям, прогнили и разорвались. Доски тоже были гнилыми.