Сумасшедший отпуск
Шрифт:
Я невольно улыбнулась. Иногда она напоминала мне двухлетнего ребенка.
– Чтобы понравилось – надо хоть чуточку постараться. А ты ничего не видишь, ничего не слышишь и говоришь только одно – «мне не нравится»!
– Давай уедем? – Сделав бровки домиком, сестренка шагнула ко мне. – Я буду работать у тебя с утра до вечера! Я не стану с тобой спорить и… хочешь, осенью поступлю на заочное в академию?
– А в Анголу с миротворческой миссией поедешь?
– И в Анголу… – обрадовалась сестренка и очнулась. – А
– До кучи!
– Ты издеваешься?! – вспылила она.
– А ты нет? – Я тоже не собиралась уступать. Достаточно того представления, что она устроила сегодня! – Я что, так много прошу? Из запланированных четырнадцати дней осталось всего двенадцать! Тебе что, так сложно потерпеть двенадцать дней в обществе сестры?
– Нет, Галь, просто я… мне… – Лиза замолчала и принялась сосредоточенно разглядывать пол.
Плохой знак! Всегда, когда она так делала, это означало, что ее что-то тревожит. Очень тревожит! Но она будет молчать, и, если сейчас ее не разговорить, потом в наших отношениях появится еще один застарелый чирей.
– Лиза, прошу… – Я обняла ее за плечи. – Ради меня! Скажи, почему ты не хочешь здесь остаться?
Она дернулась, высвобождаясь.
– Ты снова мне не поверишь!
– Поверю! – Я искренне заглянула ей в глаза. Не надо было смеяться над ее фантазиями!
– Да? – Лиза ответила мне долгим взглядом. – Хорошо! Как ты отнесешься к тому, что в этом доме живет домовой?
От таких откровений я чуть не застонала, хотя нечто подобное ждала. Сестра свято верила, что этот мир помимо людей населяют еще домовые, русалки, лешие. Да ладно бы верила – но зачем придумывать себе, что ты всю эту нечисть видишь? А главное, непонятно, чего она этим добивается?
– Домовой? Ладно, – усилием воли я заставила себя кивнуть, – живет и пусть живет!
– А еще я сегодня видела на озере водяницу и на реке встретилась с лешим!
Ну вот! Что я говорила? Сестра просто издевается!
– И что?
– Ты не удивлена?
Ха! Не дождешься!
– Ничуть!
Лиза подхватила с пола грязную куртку и победно потрясла ею у меня перед носом.
– Как ты отреагируешь на то, что эта куртка принадлежит именно лешему?
Я кашлянула, пытаясь спрятать рвущийся из груди смех.
– А что, лешие нынче залезли в китайский ширпотреб?
– Ты издеваешься? – Сестренка зло сощурила глаза.
Ох, как я не любила этот Лизкин прищур. Казалось, еще чуть-чуть – и грянет взрыв. Точнее, нет. Взрыва я боялась меньше, чем испорченного ссорой отдыха.
– Просто удивляюсь!
– Не веришь? А он мне ее сам надел. И волка в провожатые дал!
Нет, лучше сейчас с ней не спорить: волк так волк, леший так леший.
– Кстати, а как он выглядел? – Брезгливо подцепив двумя пальцами, я покрутила, разглядывая, «одежку лешего».
– Зачем тебе? – насторожилась Лиза.
– Так любопытно же. – Я невозмутимо дернула плечами. – Не забывай, что, в отличие от тебя, я эту нечисть не вижу.
Сестра смерила меня подозрительным взглядом, но, видимо удовлетворившись причиной, принялась описывать:
– Старик. Высокий, крепкий. Рыжие кудрявые волосы чуть ниже плеч, ярко-зеленый глаз…
– Один? Во лбу? – Пряча ухмылку, я не удержалась от сарказма, но Лизавета шутки не поддержала.
– Один. На втором бельмо. И шрам на пол-лица!
– Запоминающийся тип…
Набравшись смелости, я исследовала карманы куртки и победно вытянула оттуда старую самодельную трубку.
– Ага! А он, оказывается, еще и покурить не дурак. Лиз, ну какой леший? Просто встретился тебе один из местных жите…
Я запнулась на полуслове, сраженная идеей, как заставить сестру самой себе доказать бесплодность своих фантазий. А это мысль!
– Хорошо! Давай так – даю тебе три дня! Убедишь меня, что вся эта нечисть существует, сразу же уезжаем! Не убедишь – мы отдыхаем здесь столько, сколько наметили!
Лиза
Я знала, что сестра мне не верит и не собирается верить. Я понимала – в семье не без урода, и все же… зачем так явно подчеркивать наше различие? Да еще и это дурацкое условие! Как можно заставить незрячего поверить, что он зрячий?
А впрочем… если не заставлю Галку поверить в то, что мои видения на самом деле существуют, – так хоть подпорчу ей отдых! Хотя и так понятно, что, даже если я приведу к ней черта за рога, сестра скажет, что это переодетый сосед, и мы все равно останемся в этой Боровлянке на запланированный ею срок!
– Девчонки, хватит лясы точить, пойдемте ужинать! – В комнату заглянула хозяйка, улыбнулась нам и, наморщив лоб, внимательно уставилась на куртку в руках сестры. – О, так вас что, Савелий Федорыч куда-то водил?
– Какой Савелий Федорович? – Сестра удивленно нахмурилась. И тут до нее дошло: – А-а, так вы знаете, чья эта вещь?
– А чего тут знать-то? Лесника нашего, Савелия! Он зимой и летом в этой куртке.
– Ага! – победно возопив, Галя сжала покрепче ветровку и промаршировала к Ольге Николаевне. – Значит, это куртка вашего лесника? А как он выглядит?
Женщина озадаченно поморгала.
– Кто? Савелий-то?
– Лесник, – уточнила Галина.
– Да как? Здоровенный такой. Волосья паклей. Глаза… – Тут хозяйка задумалась и, видимо решив обойтись без метафор, торопливо закончила: – Глаза бельмастые, и рожа медведем подпорченная. Пойдемте кушать? А барахло его ежели где нашли – вон вынесите к магазину на площадь. Либо сам к вечеру оклемается, придет, либо собутыльники ему передадут!
Не успела за хозяйкой захлопнуться дверь, как сестра победно развернулась ко мне: