Суматоха в Белом Доме
Шрифт:
7
Лесли
С нормализацией все ненормально. Серьезные сомнения. Говорил с Джоан по телефону. Самым отвратительным было, когда посольский оператор сказал: «Позвольте напомнить, что линия прослушивается». Джоан расстроилась, узнав, что наш личный разговор слушают коммунисты.
Лесли Р. Дэч, руководитель президентского «авангарда», несомненно, был лучшим специалистом в своем деле, но абсолютно не желал входить в тонкости
Его девизом было «Прочь с дороги». Эта фраза стала священной и для подчиненных Дэча. (Одна из секретарш даже вышила ее на подушке, которую я по понятным причинам запретил фотографировать.)
Во время предвыборной кампании Такера Лесли сумел поссориться практически со всеми, с кем контактировал. Наверное, это неизбежно, и все же необходимо было соблюдать вежливость, поэтому мы после каждого инцидента посылали письмо с извинениями типа:
Губернатор искренне сожалеет о неудобствах, причиненным Вам мистером Дэчем, сотрудником группы подготовки визитов. Мистер Дэч получил от него выговор и заверил, что такого больше не повторится.
Губернатор с удовольствием пользуется случаем выразить Вам свою благодарность за помощь в его предвыборной кампании и надеется, что в будущем тоже сможет рассчитывать на Вашу поддержку на благо избирательной кампании и нашей страны.
Искренне Ваш,
Герберт Вадлоу,
Исполнительный секретарь губернатора Томаса Н. Такера.
Лесли не скрывал своего презрения к дуракам, относя к этой категории большую часть человечества. Однако он был настолько хорош в своем деле, что мог считать себя неприкосновенным. Ему ничего не стоило сотворить чудо, а большинство политиков любит, когда вокруг них творятся чудеса. Это внушает им иллюзию собственной божественной ауры.
Лесли, Марвин и я полетели в Гавану, на сей раз без всякого грима и маскарада. Марвин все еще ворчал по поводу решения президента не превращать двустороннюю встречу во что-то непристойное и, насколько я подозревал, не совсем отказался от своей версии «нормализации отношений» между странами.
– Герб, он упускает грандиозную возможность, – сказал мне Марвин, когда «Джет Стар» летел на высоте 33 000 футов над ночным Мексиканским заливом. – Получается какая-то тайная встреча посреди океана… Какой смысл?
– Марвин, президент знает, что делает. Нам надо просто выполнять свою работу.
Он понизил голос, чтобы Дэч, сидевший напротив нас, его не услышал.
– Больше всего меня раздражает он. – Марвин кивнул на Дэча. – Ведь он сумасшедший, неужели вы не видите? И все испортит.
– Успокойтесь. Какая разница, понравится он кубинцам или не понравится? Скорее всего, не понравится. Дэч никому не нравится. Но Дэч – гений.
– Насчет этого я не сомневаюсь!
– Президент
Марвин заерзал в кресле.
– Тогда почему у меня схватывает живот от дурных предчувствий?
– Марвин, я понятия не имею, что у вас с желудком. Но на всякий случай предлагаю вам пить только воду из бутылок и не есть салатов. Среди чудес мистера Кастро не значится борьба с инфекцией.
С этими словами я вернулся к своим бумагам.
Гальван выразил очевидное разочарование, когда Марвин проинформировал его о решении президента встретиться с Кастро на двадцать четвертом градусе северной широты и восемьдесят втором западной долготы вместо Пенсильвания-авеню. Мгновенно убрав с лица улыбку, он сказал, что Команданте на такой вариант не согласится.
– Вряд ли это можно рассматривать как всего лишь вариант, – вмешался я, прежде чем Марвин начал ходить вокруг да около.
– Он с вами свяжется, – мрачно произнес Гальван.
– Когда?
Вопрос задал Лесли, а мы с Марвином принялись на два голоса уверять министра иностранных дел, что находимся в полном его распоряжении. Одна обида в адрес Лесли была уже «зарегистрирована», и Гальван повернулся к нему.
– Я вам сообщу. Команданте занятой человек.
Лесли смотрел как бы сквозь министра.
– Ага, отлично, я тоже занятой человек. Поскольку мистер Эдельштейн и мистер Вадлоу тут…
– Лесли! – попробовал вмешаться я.
– …то почему бы вам не взять трубку и не позвонить Команданте? Естественно, если ваши телефоны работают, хотя мне говорили, что они не работают.
Только этого не хватало, подумал я.
Тут Марвин и министр иностранных дел принялись кричать на Лесли. Но это было все равно как писк комара для автомобильных «дворников». Лесли зевнул.
– Послушайте, Рики, так мы ни до чего не договоримся, вы согласны?
Министр иностранных дел едва не взвился под потолок от ярости.
– Рики?
– Рикардо, если вам угодно…
– Я – Гальван! А для вас «ваше превосходительство»!
– Хорошо. Послушайте, почему бы вам не отвезти нас к сотруднику, который отвечает за свое дело?
– Что?
– Вам надо его остановить, – шепнул мне Марвин. – Так вести себя недопустимо.
Как же, Лесли остановишь! Когда он порекомендовал министру иностранных дел связать нас с чиновником, «облеченным властью», Гальван пригрозил выслать его из страны.
– Я пробуду в этом номере ровно час, – сказал Лесли, глядя в окно на пляж. – После этого ищите меня где хотите.
Гальван пулей вылетел из номера.
– Я голоден, – как ни в чем не бывало произнес Лесли. – В этой стране приносят еду в номер?
– Лесли, – не утерпел я, – вы все испортили.
– Да вряд ли, – зевнув, отозвался он. – Все должно быть ясно с самого начала. Таким образом экономится уйма времени.
Я позвонил президенту по специальной линии из шведского посольства и подробно отчитался о наших «успехах».
Наступила долгая пауза.
– Хотите, чтобы я отозвал Лесли домой? – спросил я.