Сумеречная зона
Шрифт:
— Хоть с самим папой Римским.
— Она высосет твой разум, проглотит все твои мысли, если ты не скажешь, где ты взял…
Но договорить караванщик не успел. Его приятели или слуги, я так и не понял до конца из взаимоотношений выволокли на площадь Тимура и Ветерка. Оба были в крови и отчаянно сопротивлялись. Тем не менее их бросили к ногам караванщика, а чуть позже к несчастным присоединился мутант. Он был безсознания. Его длинные руки, украшенные чудовищными когтями безвольно болтались вдоль туловища.
— И что дальше, Дед?
Тот
— Знаешь, я слышал про этих тварей. Они высасывают из тела разум…
— И…
— У меня есть одна идея. Я думаю, можно попробовать. Но ты должен пообещать мне не вмешиваться. Тогда у нас будет шанс.
— Я бы не стал делать это, старик, — вновь заявил о себе кот.
— А я бы, на твоем деле, не стал вмешиваться,— фыркнул Дед. — В конце-концов, это мое дело. Тело мое погибло, а разум… Зачем мне… Впрочем сейчас нет времени, ни рассуждать, ни философствовать, — после этого он вновь обратился ко мне. — Отдай мне управление телом и затаись. Если все выйдет, как я думаю, ты останешься. А когда придешь в себя, нагонишь караван и освободишь остальных.
— А пупок у него не развяжется, — в «голосе» кота слышались нотки сомнения.
— А если развяжется. То зря мы этот поход затеяли, и не стоило нам от вояк бежать. Поставили бы нас к стенке и мирно расстреляли, и никаких проблем.
— Что-то настроение у тебя, Дед, траурное.
— Нет, я должен танцевать, подпрыгивая от восторга! Давай-ка лучше прячься, пока не началось.
Пару мгновений я еще сомневался, в том, стоит ли поступать так, как предложил Дед, но когда караванщик длинными костяными щипцами выудил тварь из банки… Я отлично видел, как в жестком захвате из ввивалось амебообразное бурое тело Инквизитора.
— Сейчас ты нам все расскажешь… — караванщик еще что-то говорил, но его слова с трудом долетали до меня. Я, передав управление своим телом Деду, оказался, словно отгороженным от него толстой полупрозрачной стеной. Теперь я за всем происходящим наблюдал отрешенно, как бы со стороны.
Слуги караванщика разрезали мой костюм, так чтобы обнажилась верхняя часть моей груди, а потом караванщик посадил Инквизитора мне под шею, прямо на грудь. Первое прикосновение амебы оказалось прохладным и имело такого отталкивающего воздействия, как например прикосновение каракурта. Потом укол боли — это тонкие усилии присоединились к нервным рецепторам.
— Теперь ты станешь говорить правду, всю правду, пока Инквизитор пьет твою душу… Итак первый вопрос: где ты взял драгоценности?
— Я подобрал их на берегу Васильевского острова. Нашел тайник. Там еще много камней, — невозмутимо соврал Дед. — Теперь, когда ты знаешь правду, то можешь снять с меня эту дрянь.
Не
— Сдается мне, что ты мне все врешь, — покачал головой караванщик. — Помучайся еще немного, а я тем временем «расспрошу» твоих спутников.
— Они пришли с юга и ничего не знают о камнях.
Несколько секунд караванщик стоял, склонив голову на бок, словно обдумывая ответ Деда.
— Хорошо, предположим я тебе поверю, конечно, если ты точно расскажешь о том месте, где нашел камни. И помни: твои друзья у меня в руках. Ты-то все равно умрешь через несколько минут, а вот если ты мне соврал такая же мучительная смерть. Они пойдут со мной, и если выйдет так, что я не найду сокровищницу или она окажется пустой, их ждет участь еще хуже твоей.
Боль была и в самом деле чудовищной. Я ощущал ее сквозь завесу и с трудом мог терпеть. Она накатывала горячими волнами, словно отливы и приливы, обжигая и оставляя уродливые шрамы. Но каково же было Деду? Как он выдерживал эту боль? Наверное, примерно тоже ощущает человек, которого сжигают заживо. Я хотел сопротивляться, этой боли, но не мог. Дед буквально сковал меня по рукам и ногам.
А вокруг меня что-то происходило. Караванщик отдавал какие-то приказания. Мимо мелькали тени. Но я ничего этого не видел. Я был словно погружен в странный сон, где все люди вокруг — призраки, а все происходящее порождение страшной фантазии, единственное, что я точно знал, что если останусь в живых смерть этого караванщика — моего мучителя, будет долгой и мучительной. В следующий раз он будет ползать предо мной на коленях, умирая раз за разом.
Не знаю, сколько я извивался в пыли у ног своего мучителя. Да это и не важно каждая минута превратилась для меня в столетие, и пытках длилась целую вечность. А потом… потом пришла долгожданная тьма… благословенная тьма…
— Вставай! — голос звучал внутри все еще раскалывающего от боли черепа. — Вставай! Ты должен мне помочь. Одному мне их не сдержать.
Я с трудом разлепил слипшиеся от слез и пота веки. Голова болела так, что хотелось выть и… чего-то не хватало. Чего-то… Дед! Я не чувствовал его присутствия! Его не было! Так что же произошло? Однако голос который заставил меня очнуться нее отставал. Словно заноза впился он в мой мозг, вызывая зуд по всему телу.
— Очнись! Быстрее! Я не могу их больше сдерживать!
Это был кот. Он стоял надо мной. Только это был не тот Рыжик, которого я знал: хитрый и самодовольный кот, неизвестно откуда появляющийся и неведомо куда исчезающий. Это была истинно рыжая бестия. Шерсть у него стояла дыбом. Огромная пасть оскалилась белыми, острыми, словно бритвы зубами. А сам он выгнулся, хвост его раздулся и стал толщиной с мое бедро… А я? Я сидел на песке, в той позе, что оставил меня караванщик.