Сумеречное сердце
Шрифт:
– Пить, – прошептала Эсмина, удивляясь, каким слабым у нее стал голос.
Глаза разлипались с трудом, будто веки склеили. Мутная картинка перед ними становиться четче не спешила. Эсмина прежде учуяла запах: нежный цветочный аромат, который будоражил чувства и тревожил сознание. Раньше она ощущала запахи иначе, и делились они на опасные (вроде жасмина, чеснока), обожаемые (кровь) и терпимые (все остальные). Сейчас же она наслаждалась. Память со скрипом подсказала название: так пахнут розы.
– Не двигайся, тебе должно быть нехорошо, но дурные ощущения скоро пройдут.
Эсмина знала голос. Доминик Пятый не был ее воображением, не приснился
Постепенно зрение восстанавливалось. Она лежала на кушетке в беседке, так густо оплетенной дикими розами, что из-за пышных бутонов едва виднелись очертания сада вокруг. Но не только сад проглядывал из-за плетущихся розовых ветвей. Первым, что бросалось в глаза, был замок, возвышавшийся на холме неподалеку. Скорее, большая усадьба, совсем не похожая на крепости, в которых привыкла жить Эсмина, кочуя с кланом Кройна. Тоже заросшая плющом и розами, с небольшими башенками на крыше, усадьба была куда уютнее всех жилищ, какие помнило ее сознание. И почему-то Эсмина была твердо уверена, что это он – королевский замок. Может, из-за ворот с причудливыми узорами на створках, которые возвышались в саду?
Ворота стояли на дорожке, тянувшейся от беседки, где она лежала. Дорожка когда-то была вымощена камнем, но со временем покрытие треснуло, пропустив сквозь себя молодую траву, желтые цветочки и даже местами грибы, хотя для них вроде как было еще рано. Белая краска с прутьев давно слезла, обнажив черные и буро-красные цвета проржавленного железа. Однако те же розы, что и на беседке, пышной аркой укрыли ворота, спрятав под красивыми бутонами и блестящими, упругими листьями уродливые следы древности. Но самым примечательным в воротах было то, что стояли они на дорожке без каких-либо стен. Их можно было обойти со всех сторон. Может, стены разрушились со временем, а ворота устояли?..
Поняв, что увлеклась разглядыванием сооружения, Эсмина перевела виноватый взгляд на Ника.
Он изменился. Каким-то образом исчезли следы татуировок с его лица, волосы отросли и теперь спадали на лоб и уши торчащими прядками. В них было полно седины, но цвет ей нравился. Из уголков глаз разбегались морщинки, незамеченные ранее, складки вокруг рта стали чуть жестче, взгляд… А вот с ним было не все просто. Ник глядел на нее так, будто держал в руках воду. Еще движение, и она утечет сквозь пальцы.
– Сколько времени прошло? – спросила Эсмина, догадываясь, что подвох скрывался где-то здесь. Не могли такие изменения в Нике произойти за сутки.
– Что ты помнишь? – вопросом на вопрос ответил он. – Меня, например?
Она медленно кивнула. Как же можно было его забыть.
– Ты колдун с длинным именем и пятым порядковым номером, – произнесла Эсмина и вдруг увидела Уилли. Девочка ерзала на перилах беседки, явно с трудом сдерживаясь, чтобы к ней не подбежать. Не иначе как Ник приказал Эсмину не беспокоить. Вот только с Уилли тоже что-то случилось. Если раньше ее невозможно было отличить от обычной девочки, то сейчас сквозь ее тельце проглядывали розы, растущие за беседкой. Она стала бесплотным духом.
– А она – Уилли, – сказала Эсмина, улыбнувшись девочке как можно теплее. – Иди сюда, милая!
Она раскинула руки, Уилли тут же спрыгнула со своего насеста и подбежала к ней, увернувшись от Ника, который попытался ее задержать. Через секунду до Эсмины дошло, почему колдун хотел Уилли помешать. Девочка подлетела к Эсмине, раскинула объятия и… прошла сквозь нее. Похоже, для самой Уилли это сюрпризом не было, а вот Эсмина растерялась.
Кажется, она сказала что-то не то, потому что вид у Ника был немного разочарованный. Он походил на человека, который сражается с самим собой. И улыбка у него получилась натянутая.
– Да, я колдун, – с ноткой печали в голосе произнес он. – И сейчас ты видишь меня таким, каким я представляюсь людям. А Уилли – именно такой, какая она есть на самом деле. Я – чернокнижник, продавший душу Темному, она – привидение, а ты… – Он сделал паузу, будто собираясь с духом. – Ты стала человеком, Эсмина.
В беседке воцарилось молчание. Эсмина разглядывала свои руки и ноги, пыталась поймать отражение лица в глянцевой поверхности листьев, но, разумеется, толку в попытках не было. Перед глазами стоял умирающий Кройн, превратившийся в обезображенного старца. Вспомнились и другие вампиры, потерявшие перед смертью вечную красоту и молодость.
– Если ты молчишь потому, что хочешь вернуться обратно и не знаешь, как это сделать, то лучше и не заговаривай, – обиженно произнес Ник. – Не знаю, как ты, а я чувствую себя сдувшимся воздушным шариком. Сказать, что полжизни потратил, чтобы вернуть тебе человеческую сущность, – ничего не сказать. А ты молчишь…
– Спасибо, – неуверенно сказала Эсмина, слушая его вполуха.
Превращение ошарашивало. Да, Ник говорил, что убийство создателя может сделать вампира человеком, но она сама видела, как другие дети Кройна погибли вслед за ним. А значит, должна была умереть и она.
– Почему я не умерла, а превратилась? Что с остальными? Ты видел медведей? А знал, что твой кот может стать таким огромным? Я стала старухой? – Она перевела дух и оглянулась, но Остина нигде не заметила. И только потом до нее дошел смысл последней фразы Ника.
– Что значит – ты полжизни потратил? – упавшим голосом спросила она. – Мы были знакомы?
Ник подал ей флягу с водой, которая надолго заняла внимание Эсмины, после чего произнес:
– Ты вернулась в то обличье, в каком тебя забрали вампиры. Лучше не смотреть в зеркало первое время, но, если мне веришь, то я тебя опишу. Ты молодая, тебе двадцать четыре, цвет глаз очень необычен, в нем бирюза, как в осеннем небе, морщинки на коже скоро появятся, ведь ты человек, но сейчас она безупречная, разве что смешинки вокруг глаз. Кстати, про глаза… В них, в отражении, какое-то время ты еще будешь видеть прежнюю Эсмину, она будет звать тебя обратно, но, думаю, ты справишься. Если по порядку, то прошло три недели. Тебя вез Остин. И да – он может становиться очень большим, просто с медведями не ладит. Они договорились, когда делили добро Кройна, даже вроде как подружились, но все это временно. Наверняка снова разругаются. Главное, что мы добрались.
Про внешность Эсмина решила ему поверить, глядеть в зеркало не было никакого желания. Стоило Нику упомянуть медведей, как сразу вспомнилась Гайдахан. И хотя, по словам колдуна, прошло три недели, для Эсмины то было вчерашним днем. Ревность, обида, неприязнь – все вспыхнуло одновременно. Наверное, что-то отразилось в ее взгляде, потому что Ник поспешил добавить:
– У нас с Гайдахан ничего не было. Не знаю, зачем говорю, наверняка все это не важно, но у нее есть муж, который меня едва не прибил за ту интригу, в которую я ее втянул. Мы разыграли для тебя представление, Эсмина. Очередное. Но вернемся к вампирам, чтобы не запутаться, хорошо?