Сумеречные Врата
Шрифт:
Еще и еще, все о том же: поток патриотических и благочестивых воззваний, и наконец:
Лучезарная гочалла, мы призываем тебя ныне открыто поддержать Сынов Аона, ибо союзу духовной и мирской власти, столь радостному в глазах Отца, никто не сможет противостоять. Объединенные правой целью, любезной богу, мы изгоним хищных вонарцев из наших пределов…
Дочитав до конца, Джатонди вернула послание матери.
– Что ты им ответишь?
– спросила она.
– Ответ мой зависит от тебя, гочанна.
– От меня, Лучезарная гочалла?
–
– Воистину. Однако прежде, чем объяснить, я спрошу тебя: что ты думаешь о предложении Сынов? Говори свободно.
– Я думаю, они хотят использовать тебя, гочалла… обратить любовь и верность, которые питает к тебе народ, в свою пользу.
– Это ясно без слов. Вопрос в другом: удастся ли гочалле и ВайПрадхам использовать друг друга?
– Ты думаешь, что объединив силы, мы очистим Кандерул от вонарской заразы?
– Быть может, однако какой ценой? ВайПрадхи - фанатичные убийцы. Аон-отец - самый жестокий из наших богов, а его почитатели повинны в страшных преступлениях. Они не почитают ни родины, ни семьи, ни людского закона. Они хуже вонарцев.
– Осторожней, гочанна! Сыны, по крайней мере, дети нашей земли.
– Мне стыдно при этой мысли - и я боюсь последствий такого союза. Если ты примкнешь к ним и ваши совместные усилия приведут к успеху, их влияние неизбежно возрастет.
– И тогда…?
– И тогда ВайПрадхи станут властителями Кандерула.
– Джатонди украдкой кинула взгляд на лицо матери. Не увидев признаков приближающейся грозы, она продолжала: - Ты, Лучезарная, окажешься бессильна сдержать их, а их кровавые деяния обесчестят нас в глазах всего мира. Прости, если мои слова неприятны тебе.
– Я не сержусь. Меня радует твоя откровенность. Что до твоих чувств, я отчасти разделяю их. Тебя это удивляет?
– Я надеялась, что это так… - Джатонди не спешила успокаиваться. Разговор, чувствовала она, далеко не окончен.
– Прекрасно. Пойми, я не люблю Сынов. Однако при всех их недостатках, ВайПрадхи остаются авескийцами, и тем самым предпочтительней вонарских скотов, которых я ненавижу больше, чем кого бы то ни было. Если предстоит горестный выбор между вонарцами и Сынами, я должна буду остаться на стороне своего народа.
– Сыны не принадлежат к нашему народу, гочалла. Хотя они и рождены здесь, но их мысли, сердца и души чужды нам - гораздо более чужды, чем души людей запада.
– Здесь мы расходимся во мнениях, и не стоит нам спорить. Я, если предстоит выбор, выберу то, что представляется мне меньшим из двух зол. К счастью, существует и третья возможность.
– Третья?
– Волнение Джатонди граничило с ужасом.
– Именно. Нынче утром я получила весть от нашего царственного соседа, сиятельного НирДхара, гочаллона Дархала. Лучезарный просит руки моей дочери, гочанны Джатонди, для брака. В своем великодушии он не желает иного приданого, кроме красоты юной гочанны и дружбы Кандерула. Понимаешь ли ты значение такого предложения?
– Ксандунисса напрасно ожидала ответа. Дочь ее застыла в молчаливой неподвижности. Подождав минуту, гочалла продолжала: - Ты понимаешь, не так ли, как добра к нам судьба? Благодаря гочаллону НирДхару мы избавлены от трудного выбора. Подумай! Дархал богат, силен и независим - силен настолько, что может противостоять мощи Вонара. Волкам запада не удалось захватить его. Понимаешь ли ты, что это значит?
Ответа не было. Джатонди, худшие опасения которой подтвердились, онемела в отчаянии.
– Сиятельный желает дружбы Кандерула, - продолжила Ксандинисса, немного раздосадованная безучастностью дочери.
– В своем предложении он недвусмысленно обещает поддержку. Едва ты станешь супругой НирДхара, вся военная мощь Дархала будет готова защищать родину гочаллы. С такой поддержкой мы сумеем навсегда изгнать вонарцев из Кандерула. Мы снова будем править своей страной, как велят боги. Вернутся старые порядки, старые обычаи. Я снова стану гочаллой не только по имени, но и на деле. А ты, дочь моя, будешь править после меня, а за тобой - твои дети и дети твоих детей. Вот каков предложенный нам дар. Что ж?
– На ее худых щеках разгорелись два ярких пятна.
– Неужели тебе нечего сказать? Говори же, гочанна, вырази свою радость и благодарность. Я позволяю тебе говорить.
Джатонди встретила горящий торжеством взгляд матери. Меньше всего на свете хотелось ей погасить этот взгляд, но гочалла приказывала говорить.
– Ты обманываешься,- ровным голосом произнесла она и, глубоко вздохнув, продолжала без запинки: - Нам не предлагают свободы. Нам даруют лишь возможность сменить одних хозяев на других. Неужели ты веришь в великодушие гочалонна НирДхара? Не сомневайся, за свою щедрость он ожидает получить немалую награду.
– Ему наградой твоя рука, гочанна.
– Гочалла, мы обе понимаем, что это ложь. Если армии Дархала изгонят вонарских властителей, нашими новыми господами станут дорхальцы. Быть может, тебе и позволят сохранить звучный титул властительницы, но ты недолго будешь наслаждаться им. А после твоей смерти гочаллон не замедлит объявить себя правителем владений супруги. И тогда гочаллаты Кандерула и Дархала объединятся в единое царство, но под властью НирДхара и его наследников. В чем же здесь наша выгода?
– Твои страхи необоснованны.
– Румянец на лице Ксандуниссы потемнел и дыхание участилось, но она не повысила голос.
– Ты оскорбляешь достоинства НирДхара, пятнаешь его честь, обвиняешь его, и все без малейших доказательств. Он принадлежит к древнему роду, в нем чистая кровь Лучезарных. Как ты осмелилась?
– Легко. Вся его прошлая жизнь - подтверждение моих обвинений. О его алчности ходят легенды, давно потерян счет его предательствам и изменам. Вспомни падение ДжираЗин. Посмев довериться такому человеку, мы, несомненно, разделим участь его прежних союзников. И, - Джатонди прямо взглянула в горящие глаза матери, - ты в душе и сама знаешь это, гочалла.
Бесконечно долго гочалла удерживала ее взгляд. На лбу у нее билась жилка.
– Не смей решать за меня, что я знаю, - наконец предостерегла она.
– Как ты смеешь судить, дерзкое дитя?