Сумеречный камень
Шрифт:
Тем временем Томас Кетинг пересек зимний сад и оказался в прямоугольном холле. Молодой человек оглянулся. Лестница вела на верхний этаж, там были видны четыре двери, ведущие в комнаты.
Том размышлял, в какую из них ему заглянуть первой, как тут над его головой послышался шум. Что-то тяжелое грохнулось на пол.
Перескакивая через ступени, Том взбежал по лестнице наверх и повернул голову направо, к открытой двери, через которую в коридор лился солнечный свет.
Почти бесшумно он подкрался к комнате и широко улыбнулся, обнаружив там Джулию, которая, сидя на полу, разглядывала содержимое большого чемодана. Часть вещей она уже вынула и разложила на старом потертом ковре. Глаза Томаса сощурились, когда он увидел среди этих вещей несколько кожаных свитков, перевязанных шнурками.
Томас кашлянул, Джулия испуганно вздрогнула. Повернув к нему голову, она нахмурила лоб:
— Я не ждала гостей, мистер Кетинг.
— Том, — поправил он ее с улыбкой, но затем обиженно добавил. — Прошу прощения, мне что, уйти?
— Вы всегда так быстро обижаетесь? Прямо мимоза какая-то, — насмешливая улыбка девушки была для него все равно, что удар ниже пояса.
Том мог вынести все, но ненавидел, когда над ним потешались. Левый уголок его губ слегка задергался, спина напряглась.
Джулия увидела, что обидела его, встала и по-приятельски похлопала по плечу:
— Ну не будьте таким букой, Том, я не хотела вас обидеть.
— Сожалею, что я так рано к вам заявился, но мне не терпится получить назад мои вещи.
— Я как раз разбираю первый чемодан, — девушка указала рукой на чемодан немыслимых размеров, изготовленный в лучших английских традициях. — Но, правда, далеко я не продвинулась.
— Отлично, тогда я как раз кстати, — вдруг раздался от двери голос Мориса.
На него направились две пары глаз. Джулия смотрела на него и удивленно, и приветливо. А вот по взгляду Тома можно было предположить, что он готов зарезать соперника или сделать с ним нечто подобное.
— Ну, не смотрите на меня с такой ненавистью, мистер Кетинг! — заметил Морис, не скрывая удовольствия. — Мы же оба хотим получить назад принадлежащие нам вещи, не так ли?
Джулия смотрела то на одного, то на другого. Она была миролюбивым человеком и ненавидела ссоры. Но в тот момент она почувствовала себя настоящей женщиной, чувствуя, что именно она является причиной враждебности молодых людей по отношению друг к другу.
Девушка спрашивала себя, кто из этих двух мужчин нравится ей больше. Сразу она не смогла бы ответить на этот вопрос.
Высокий и широкоплечий Морис с густыми темными волосами и мохнатыми бровями, под которыми горели темно-синие глаза, был похож на утес среди бурного моря. На такого человека можно положиться.
Но, к сожалению, смеялся он редко. Невольно она перевела взгляд на белокурого Тома, похожего на большого ребенка. На его лице почти всегда играла улыбка. Он был тем, кого в Англии называют «солнечными мальчиками»: веселыми, интересными, наслаждающимися жизнью в полной мере.
— Ну что ж, начнем, пожалуй, — быстро сказала Джулия, встретив нетерпеливый взгляд Мориса. — Только, пожалуйста, ничего не трогайте! Я буду показывать вам то, что достаю из чемоданов, а вы скажете мне, что вам принадлежит.
Девушка опустилась на колени перед большим чемоданом и стала доставать оттуда вещи. Под шерстяными свитерами оказались несколько книг в кожаных переплетах. Джулия раскрыла первую:
— Тут рукописи моего отца, — сказала она с почтением и отложила все четыре книги в сторону с таким видом, будто речь идет о святынях.
Морис и Томас пододвинули кресла поближе. Мужчины сели справа и слева от чемодана и напряженно следили за каждым движением Джулии.
Когда девушка достала пачку карт, Том наклонился:
— Можно посмотреть? Это могут быть мои карты, — спросил он и уже протянул руку.
Но Джулия прижала карты к себе:
— На них пометки отца! — возмутилась она. — Не думаю, что карты принадлежат вам.
— Я просто хотел на них взглянуть, — умоляюще посмотрел на нее молодой человек.
Девушка не устояла перед выражением его голубых глаз, и уже хотела отдать ему карты, как тут вмешался Морис:
— А что, если вы хотите посмотреть, куда отправился
— Что вы такое говорите? — произнес Том невинным голосом. — Я вас тоже могу спросить о том же. Чем вы можете доказать, что работали с сэром Уильямом?
Томас торжествующе посмотрел на Мориса, достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и нарочито медленно развернул его:
— Прошу вас, мисс Стаффорд, прочтите!
Джулия нерешительно взяла листок в руки. С первого взгляда она узнала почерк отца. Это было письмо, написанное им Тому. В нем он просил Тома исследовать некоторые находки.
Девушка передала письмо Морису:
— Вы можете удостовериться, что мистер… эээ… что Том сказал правду. Он работал с отцом.
Морис слегка побледнел. Возразить ему было нечего. Молча он вернул письмо Джулии. Морис был убежден, что Томас Кетинг каким-то образом втерся в доверие сэра Стаффорда и теперь пользуется этим.
— Ну, отлично. Это мы выяснили, — Джулия вновь вернулась к чемодану и продолжила вынимать вещи. На самом дне лежал какой-то предмет, тщательно запакованный в мягкую кожу. Когда девушка вынимала его, то удивилась, насколько он тяжелый. Джулия отнесла сверток к столу и разрезала шнурки, которыми он был обвязан.
Морис и Том тут же подошли к ней.
— Боже мой, какая красота! — воскликнула она и подняла отшлифованную круглую пластину из нефрита диаметром около тридцати сантиметров.
С восторгом рассматривала Джулия разноцветную игру красок драгоценного камня в лучах утреннего солнца. Девушка была так поглощена чудесным камнем, что не обратила внимания на поведение мужчин.
Она не видела, что Том и Морис как загипнотизированные смотрели на нефритовый камень, а затем обменялись взглядами, полными ненависти.
— Разрешите взглянуть? — спросил Том и протянул руку, чтобы взять камень.
Но Джулия не отдала камень, а вновь завернула его в кожу и положила назад в чемодан:
— Думаю, что такую ценную вещь мне нужно сохранить. Отец неспроста привез его с собой. В его записях наверняка что-нибудь сказано об этом, — девушка указала рукой на чемодан. — Думаю, на сегодня хватит.
— В Вирджиния-холле великолепный парк, — быстро отреагировал Том. — За прудом я обнаружил несколько старинных надгробий, о которых мне хотелось бы узнать больше. Не хотите ли пройтись со мной, Джулия?
— Но только недолго, — ответила она и осторожно взяла его под руку.
Гордый как петух Том повел красавицу к двери, но прежде чем покинуть комнату он обернулся и торжествующе посмотрел на Мориса.
— Подлиза! — одними губами произнес тот.
Что же, первый раунд выиграл Том, но не тем человеком был Морис, чтобы так просто сдаться. Он дождался, пока шаги Джулии и Томаса стихнут, вернулся к чемодану, опустился рядом с ним на колени и попытался открыть замок, но у него ничего не получилось.
Капли пота блестели на его лбу, когда он вновь встал на ноги. Морис мрачно уставился на огромный чемодан, скрывающий страшную тайну. Он был уверен, что нефритовая пластина — это не что иное, как Сумеречный камень, который специалистами называется также Оком Амальфоны.Виктор Бомон был богатым человеком, он мог себе позволить везде иметь своих информаторов. Вот и на этот раз они снабдили его всей необходимой информацией о Вирджиния-холле и его обитателях. Одна новость привлекла его больше всего: леди Агата ужасно суеверна. По словам информатора, старая дама испробовала уже все, чтобы войти в контакт со своим умершим мужем.
Виктор немедленно отправился в Англию, и теперь стоял в центре Кэддингема и озирался. На другой стороне улицы он увидел старика, сидевшего на лавочке в тени дерева.
Виктор присмотрелся к старику и увидел, что тот не спускает глаз с паба «Старая нора». Бомон понял, что старик не может дождаться минуты, чтобы отнести свою жалкую пенсию в пивную.
«Ночлег и завтрак» было написано на белой табличке, прикрепленной рядом с входом в паб, и Виктор решил остановиться именно здесь, в самом центре деревни, в месте, где регулярно собиралась половина населения Кэддингема.
Бомон велел таксисту вынуть чемоданы из машины и поставить их перед входом в паб. Затем он оглушительно свистнул. Заросший щетиной старик резко поднял голову.
— Эй, старик! — крикнул Бомон, расплатившись с таксистом. — А ну-ка иди сюда!
В ответ старик лишь выплюнул добрую порцию жевательного табака, смешанного со слюной.
— Я угощу тебя пивом или виски! — крикнул Виктор еще раз.
Эти слова прозвучали как музыка для старого Роба. На удивление быстро он вскочил на свои кривые ноги и подошел к Виктору, который лишь с трудом заставил себе не отвернуться от отвращения — так дурно пах старик.
— Когда они открывают? — спросил он и через плечо показал большим пальцем на паб.
— Через десять минут, — Роб прищурил глаз и потер свой шершавый подбородок. — В отпуск приехали, мистер?
— Да, нужно отдохнуть от стресса, — как бы жалуясь, ответил Виктор и обернулся, когда сзади раздался шум открывающейся двери. — Ну, заходите, приятель. Снимем вместе напряжение!
— Мне виски, — заявил Роб, заходя за незнакомцем в паб.
Бармен Майк предупреждающе поднял руку:
— А платить собираешься, Роб? Пенсия-то только через неделю.
— Я приглашаю Роба, — заявил Виктор.Бармен поспешил за стойку.
— Два виски! — крикнул Виктор ему вслед.
Он подавил улыбку, увидев недоумевающий взгляд Роба:
— Вы, наверное, спрашиваете себя, почему я вас пригласил, — начал Виктор и попытался изобразить на лице приветливую улыбку. — Видите ли, я…
Он замолчал, потому что в этот момент к столу подошел бармен и принес виски.
Рука Роба сильно дрожала, когда он подносил стакан к губам. Виктор сделал движение рукой, которое означало, что бармен должен принести еще.
Новый стакан с двойным виски был принесен тут же, и глаза Роба радостно заблестели. Сегодня был его день! Во всяком случае, его так щедро еще не угощали.
— Я приехал в отпуск, но мой дар всегда со мной, — продолжил Виктор тихим голосом. — Видите ли, я могу читать мысли, и когда я увидел вас, сидящим вон там на лавке, то тут же понял, что вам просто необходимо промочить горло.
— Тогда, верно, вы можете сказать, сколько мне еще осталось жить, — спросил старик и сделал большой глоток виски.
— Семь лет, четыре месяца и двадцать дней, — мгновенно ответил Виктор.
Роб выпучил глаза:
— Черт возьми, мне же всего семьдесят, — жалобно сказал он.
— Сожалею, но я сказал то, что вижу, — ответил Виктор и придал лицу печальное выражение. — Поверьте, это и для меня нелегко. Я очень страдаю от своего дара. Поэтому-то я и приехал сюда, чтобы вдали от всех немного передохнуть. Никому не рассказывайте о том, что я вам только что поведал.
Старик клятвенно поднял руку:
— Ни словечка не промолвлю! Иначе разрази меня гром!
«Радуйся, что твое желание никто не слышит», — подумал Виктор, уверенный в том, что в скором времени весь Кэддингем будет знать о необычном человеке. А именно этого он и добивался, щедро угощая старика.
— Тогда вы, наверное, знаете, что я тяжело болен? — испытующе спросил Роб.
Виктор лишь устало улыбнулся. Роб был алкоголиком, и Виктор мог без труда предположить, что печень Роба на последнем издыхании.
— Да, вижу, к сожалению, — сочувственно ответил Виктор и вздохнул. — Вы хотите все знать?
— Да чего там! Я и так знаю, — скривил рот старик.
— Ну, тогда выпьем еще по глотку за вашу печень! — от Виктора не ускользнула, что старик пытается скрыть свой страх.
— А еще чего вы можете? — спросил Роб, не решаясь смотреть своему спутнику в глаза.
Виктор сделал вид, что что-то обдумывает:
— Видите ли, Роб… Я приехал сюда отдыхать. Если по округе разлетится весть, что я экстрасенс и могу вступать в контакт с умершими, то покоя мне не дадут. Так что я больше не хочу говорить об этом.
Самодовольная улыбка играла на губах Виктора, когда он шел в свой номер. Он был уверен, что старик не будет держать язык за зубами и что очень скоро и леди Агата узнает о том, что в деревне появился человек, обладающий способностью вступать в контакт с умершими.Морис Делакур, наблюдавший за Томом и Джулией из гостевого домика, зло улыбнулся, когда увидел, как парень, остановившись в очередной раз, поднес к губам руку девушки.
Да, белокурый Том был мастером обольщения, и Морис решил, что просто обязан защитить Джулию от этой темной личности. Он быстро вышел из домика и направился к парочке.
— Привет! Где вы все время пропадали, Морис? — обрадовалась Джулия парню и сделала пару шагов ему навстречу.
Глядя поверх ее головы, Морис впился глазами в соперника, и тихо, так чтобы слышала лишь Джулия, проговорил:
— Не дайте ему заморочить вам голову, ему нужны только ваши деньги.
— Деньги? — Джулия недоуменно посмотрела на него. — Я человек обеспеченный, это так. Но богатой меня не назовешь. Так что поживиться у меня нечем.
— Пока нечем! — заявил Морис таинственно. — Я уверен, что Том не тот, за кого себя выдает.
— Ну как вам не стыдно! Почему вы хотите очернить коллегу моего отца? Том — милый и любезный человек. И мне неприятно, что вы пытаетесь настроить меня против него.
— Я хочу вас только предупредить, — сказал он и улыбнулся. — Но я не хочу больше говорить об этом. У вас уже есть планы на вечер?
— Нет, а что?
— Я хотел пригласить вас поужинать. Я знаю ресторан, который славится своими блюдами из морепродуктов, — рассказал он. — Прежде всего, свежими устрицами, лангустами и омарами. Я уже заказал там столик.
— Вы были так уверены, что я соглашусь пойти с вами? — в ее глазах загорелись насмешливые искорки.
— Нет, не был. Я бы и один поехал в Фалмут, — возразил он, хотя его глаза говорили о другом. — Но с вами это праздник, а без вас — просто ужин.
— От свежих устриц я отказаться не могу! — засмеялась Джулия. Морис не мог оторвать глаз от ямочек на ее щеках.
— Тогда встретимся через час у главного входа!
Кетинг понял, что на этот раз француз его обошел и, заложив руки, за спину, медленно двинулся к нему. Он смотрел на Мориса как на досадное препятствие, которое необходимо убрать с дороги.
— Уберите свои лапы от девушки, она моя! — прошипел он.
— Это мы еще посмотрим, Кетинг! — У Мориса кровь прилила к лицу, и он оскалил зубы. — Кстати, даю вам ценный совет: убирайтесь отсюда, как можно быстрее! Я связался с детективным бюро, и уверен, что там разузнают о вас всю правду…
Морис блефовал, но по тому, как побледнел Кетинг, он понял, что попал в цель.
— Не смейте втаптывать мое имя в грязь! — прошипел Том и так близко подошел к Морису, что почти коснулся его. — Иначе пожалеете!
— Вы что, мне угрожаете? — Морис рассмеялся. — Кетинг, я знаю людей вашего сорта. Вы относитесь к навозным мухам, — он схватил Тома за лацканы кожаной куртки. — К тем мухам, которые летят за археологами, чтобы чем-нибудь поживиться. Но я закрою на это глаза, если вы отстанете от Джулии. Договорились?
Том отбросил руки Мориса, и его красивое лицо исказилось от злости:
— Джулию не интересуют старики. Она молода, и я молод. С ней у вас ничего не получится.
— Это мы еще посмотрим, — небрежно возразил Морис, но в его глазах горела неприкрытая угроза. — Я все сделаю, чтобы защитить от вас Джулию. И вы никогда не останетесь с ней наедине. Всегда помните, что я где-то поблизости.
— Теперь я знаю, что у вас на уме, — выдавил из себя Том. — Мы оба хотим Джулию. Давайте посмотрим, кого выберет она. Но я итак уже знаю, кого.
Молодой человек быстро повернулся и большими шагами пошел через газон к дому.
Погруженный в невеселые мысли Морис смотрел ему вслед. Он присел на какой-то большой камень и стал рассматривать песок у ног.
Джулия… Еще никогда ему не встречалась женщина, которая возбудила бы в нем подобную страсть. И дело было не только в соблазнительных изгибах ее тела, которые свели бы с ума любого мужчину. Самым привлекательным были ее глаза, которые так часто чуть насмешливо смотрели на него, как будто им были известны все его слабости. И, конечно, ее рот, который снился ему каждую ночь.Морис не преувеличил, расхваливая Джулии ресторан в Фалмуте, и теперь он с удовольствием наблюдал, с каким наслаждением она поглощала дюжину устриц, запивая их сухим белым вином.
От шампанского она отказалась под предлогом, что от него у нее чешется в носу, и весело подмигнула Морису.
— А что вы мне собственно хотели сказать в парке? — спросила Джулия, обмакнув кончики пальцев в миску с водой, в которой плавали ломтики лимона. — Ну, я имею в виду, почему вы не доверяете Тому? Он многое рассказал мне о папе… И он показал письмо, посланное ему отцом. В нем папа обращается «Дорогой Том», да и весь стиль письма свидетельствует о доверительных отношениях между ними.
Морис внимательно ее выслушал. Всю эту информацию Кетинг мог где-нибудь добыть. Письмо? В мире много людей по имени Томас, и Морис был уверен, что Кетинг письмо где-то просто украл.
— Я, пожалуй, закажу еще дюжину, — сказал Морис, чтобы выиграть время.
— Я тоже! — беззаботно засмеялась Джулия. — Ведь устриц можно есть сколько угодно, не опасаясь за фигуру!
Морис жестом подозвал официанта, сделал заказ и вновь обратился к своей очаровательной спутнице:
— Вам нравится Кетинг? Вы влюблены в него?
Девушка недоуменно взглянула на него:
— А вот это вас совершенно не касается! — отрезала она, явно рассердившись. — С чего это вдруг я должна обсуждать это с вами?
— А почему бы и нет? — спросил он и задорно улыбнулся.
Их взгляды встретились, и на какое-то мгновенье они оба забыли о времени. Джулия отлично понимала, чего хочет от нее Морис. Он читала в его глазах нечто, что пугало и в то же время волновало ее. Это был огонь, пылающий глубоко в его сердце, бушующее пламя, в котором она — и это она знала точно — может сгореть.
— Ваши устрицы, — сказал официант и слегка кашлянул, потому что повторял эту фразу уже второй раз.
— О да… спасибо, — вздрогнул Морис, будто проснувшись от прекрасного сна.
Джулия тоже смутилась и густо покраснела, что ее крайне разозлило. Что подумает о ней Морис? Она вела себя как девчонка, которой достаточно посмотреть в глаза, чтобы вогнать в краску.
Морис отделил устрицу вилочкой и полил ее лимонным соком. Он полностью сосредоточился на этом действии, в то время как Джулия залюбовалась красивой формой его рук.
— Джулия, я вижу, что не могу убедить вас, поэтому у меня к вам будет просьба, — проговорил он, не прерывая своего занятия и не поднимая глаз. — Возможно, это покажется вам наглостью или даже глупостью, но я хочу попросить вас быть осторожной, если Кетинг чего-нибудь захочет от вас.
— Чего-то особенного? — спросила она шутливо.
Морис на мгновенье поднял глаза:
— У меня пока нет никаких доказательств, Джулия, но Томас Кетинг попытается обокрасть вас. В этом я уверен. Я еще не знаю, чего он хочет от вас, но он остался тут совершенно точно не из-за ваших красивых глаз.
— А вы считаете, что они красивые? — слегка поддразнивая Мориса, спросила Джулия. Девушка не приняла его слова всерьез. Его предположения и намеки казались ей беспочвенными. — Том тоже влюблен в мои глаза.
— Ах, вот как? — Морис старался казаться равнодушным, но легкий тик на щеке говорил о том, что ее попытки его подзадорить, были ему неприятны.
— Да, он дамский угодник и…
— И он будет до тех пор вас обхаживать, пока не получит того, что хочет, — перебил он ее не очень вежливо.
— И что же он от меня хочет?
— Я еще точно не знаю, — Морис взял себя в руки и теперь с наслаждением втягивал в себя очередную устрицу. — Возможно, что он хочет и то, и другое. То есть и вас, и тайну, открытую вашим отцом.
— А чего хотите вы? — спросила Джулия раздраженно. — Тоже узнать тайну, что бы это ни было?
— Да, но совершенно по другой причине, — ответил он прямо. — Я служу науке, Джулия. Мне важно, чтобы античные сокровища оставались там, где они должны быть.
— Это мне ничего не говорит, Морис, — девушка подперла рукой подбородок и задумчиво на него посмотрела. — Скажите мне правду, Морис. Отец нашел сокровища, завоеванные Александром Македонским?
— Я этого не знаю, Джулия. Но многое указывает на это, — ответил он уклончиво.
Девушка почувствовала, что начинает злиться. Из туманных намеков Делакура она ничего не могла понять. Скорее всего, он и не знал много. Вероятно даже, он надеялся на то, что она случайно о чем-нибудь проговорится.
— Кстати, вчера я говорила по телефону с лордом Фолсвортом. Он близкий друг моего отца. То есть был им…
— Я знаю это.
— Да что вы? — удивилась Джулия. Лорд Фолсворт никак не отреагировал, когда она упомянула имя Мориса Делакура. — Во всяком случае, лорд знал, что отец работал с неким Томасом Кетингом. Якобы между отцом и Томом подчас возникали споры. Но это были научные споры, — тут Джулия с упреком взглянула на своего спутника. — А вот о вас лорду Фолсворту неизвестно ничего…
— Я тоже знаю его только по рассказам вашего отца, — возразил Морис, не моргнув глазом.
— Похоже у вас на все есть готовый ответ, — язвительно заметила Джулия, рассерженная тем, что ей никак не удается подловить Мориса.
Она была уверена, что парень не говорит ей всей правды, что он знает больше, чем пытается показать. Но больше всего ее злило, что обоих мужчин интересуют какие-то археологические вещи и что она для них лишь предлог.
— Джулия, — произнес Морис мягким голосом и взял ее руку в свою. — Я не хотел говорить сегодня вечером об истории, стоившей вашему отцу жизни. Я просто мечтал провести приятный вечер с женщиной, которой восхищаюсь. Только и всего.
Джулия вздохнула. Ей очень хотелось ему верить, но сомнение уже закралось в ее душу. Теперь везде она видела какой-то подвох. Девушка быстро убрала руку:
— Этому ничто не мешает, — заметила она с прохладцей.
Морис промолчал. Вечер уже нельзя было спасти, и о прогулке под луной, на которую он намеревался уговорить Джулию, он мог забыть.
Казалось, что девушка прочитала его мысли. Она проглотила последнюю устрицу, запила ее глотком вина и глянула на часы:
— Пожалуйста, отвезите меня домой, Морис!
— Но ведь еще рано! — вырвалось у него. — Я хотел показать вам после ужина Ведьмин камень. Скоро полнолуние, и говорят, что если…
— Спасибо, но из этого возраста я уже вышла, — отрезала она. — Не нужно уговаривать меня послушать в вашей комнате новый диск, посмотреть вашу коллекцию марок или какие-то там ведьмины камни. Я хочу домой! Я если вы сейчас же не попросите счет, то я в состоянии сама заплатить за свою еду!
— Ого! — удивился Морис и рассмеялся. — Темперамента вам не занимать! Я пригласил вас на ужин, Джулия, и, конечно, платить буду я. Вы хотите домой? Никаких проблем!
Девушка покусывала губу и наблюдала, как он расплачивается. У нее возникло странное чувство, что она сама испортила обещавший быть приятным вечер. Морис был привлекательным мужчиной, и если бы она познакомилась с ним при более благоприятных обстоятельствах, то этот вечер легко мог бы продлиться до утра…
Как галантный кавалер Морис вывел свою спутницу из ресторана, открыл перед ней дверь машины и даже сам застегнул на ней ремень безопасности.
Она повела носом. У него был очень приятный одеколон — какая-то смесь сандалового дерева и лайма.
На обратном пути они не проронили ни слова. Между ними возникло странное напряжение, и Джулия была рада, когда машина подъехала к Вирджиния-холлу. Она коротко попрощалась с Морисом и поспешила к дверям.
Он закурил сигарету и подождал, пока она не войдет в дом. От этого вечера Морис ждал многого, и осознание того, что Джулия предпочитает белокурого Томаса, не давало ему покоя.— Почту еще не приносили, Джонатан? — спросила леди Агата, спускаясь по лестнице.
— К сожалению, нет, миледи, — ответил дворецкий и поднес хозяйке легкую летнюю куртку, в которой та имела обыкновение совершать утренние прогулки.
Мередит Чамбер, кухарка, которая помимо всего прочего еще и заботилась об украшении дома цветами, подняла голову и засмеялась:
— Этот пьяница Роб, наш почтальон, наверное, опять застрял у Малли. Если повезет, то почту мы получим не раньше сегодняшнего
— Ах, это несчастные люди, Мередит, — проникновенно произнесла леди Агата, направляясь к двери. — Кто знает, почему они пьют? Но вспомните, чему нас учит библия, Мередит! — леди назидательно подняла указательный палец вверх. — Не судите, да не судимы будете!
Леди Агата посчитала, что завершила беседу достойно, и покинула дом. Хозяйка Вирджиния-холла наслаждалась ранним утром в парке, который был лишь отчасти окружен каменной стеной высотой в человеческий рост, возведенной еще в семнадцатом веке. Старая дама оглянулась и посмотрела на дом, который также нуждался в ремонте. Но на это у леди Агаты душевных сил не было. После смерти супруга у нее было такое ощущение, что она живет вполсилы. С радостью она отказалась бы от своего состояния, лишь бы только Филип был опять рядом с ней.
Печально вздохнув, леди Агата продолжила путь. Она шла к скалам, где частенько сидела с мужем, любуясь морем. Внезапно она увидела, что почтальон на велосипеде мчится прямо на нее.
— С дороги! — закричал он. — Прочь с дороги, миледи, или я за себя не отвечаю!
Леди Агата сама удивилась, с какой прытью она отскочила в сторону, Роб Макнил промчался так близко от нее, что она даже почувствовала на себе его разящее перегаром дыхание.
Но не успела леди Агата опомниться, как услышала громкий крик, и в следующий момент она увидела заднюю часть велосипеда Роба, торчащую из стога сена.
— Мистер Макнил! — вскричала старая леди и перепрыгнув через придорожную канаву поспешила на помощь в почтальону. — Где вы, Роб?
— Здесь! — прозвучал глухой голос из глубины стога. — Где ж еще?
В сене что-то зашуршало, и вскоре показалась ярко-рыжая голова.
— Этот проклятый Малли! — выругался почтальон и выбрался, наконец, полностью из стога. — Что за чертово зелье он гонит! В рот его больше не возьму!
— Что-то с трудом верится, — заметила с укоризной леди Агата. — Можете не ездить в Вирджиния-холл, давайте сюда мою почту.
Но это оказалось легче сказать, чем сделать. Кожаная сумка почтальона лежала в нескольких метрах от стога, а письма из нее валялись вокруг на траве и среди кустов.
— Извините, миледи, это займет пару минут, — пробурчал почтальон и на четвереньках пополз по лугу, собирая конверты.
Леди Агата присела на поваленное дерево и стала наблюдать за горе-почтальоном, не зная смеяться ли ей или сердиться. Уже давно жители Кэддингема жаловались на вечно пьяного Макнила, и леди Агата все время защищала рыжего горемыку. Но теперь, глядя, как тот ползал по траве и собирал почту, вполне могла допустить, что не вся почта из его сумки достигнет адресатов.
— Макнил, зачем вы столько пьете? — спросила она. — И почему уже с утра?
— Потому что скоро я буду смотреть снизу, как редиска растет, — ответил тот, не прерывая своего занятия.
— Ах, вы что, так больны? — спросила леди сочувственно. В ее глазах Макнил был несчастным человеком, который всю свою жизнь получал от судьбы одни тумаки.
Почтальон опустился на пятую точку и уставился на нее своими светлыми глазами:
— Извините, миледи! Вы всегда были так добры ко мне. Никому другому я бы и отвечать не стал, потому что это мое личное дело, но вам я все скажу. Над пабом поселился этот… как его… экстрасенс или что-то в этом роде. Его зовут мистер Виктор, настоящий джентльмен, очень щедрый. И вот он по секрету сказал, что скоро меня черт приберет к себе.
— И поэтому вы напились с утра? — удивилась леди Агата, поднялась и приблизилась к Макнилу. — Вы говорите, этот мистер Виктор экстрасенс? Он вам сам это сказал?
— Да, сам сказал, — Роб широко улыбнулся, обнажив длинные желтые зубы, которые делали его похожим на старого мерина. — Но он просил меня никому об этом не говорить, потому что приехал сюда отдыхать.
— Вот как, — на лице леди Агата не дрогнул ни мускул. — Тогда и я сохраню вашу тайну, Макнил, — она отвернулась и пошла прочь, крикнув через плечо, — смотрите, не потеряйте какого-нибудь письма, а то проблем не оберетесь!Утром Морис столкнулся с Джулией в дверях. У нее была коробка под мышкой, она повернула голову куда-то в сторону и сказала:
— Принесите, пожалуйста, еще один прибор, Джонатан!
Джулия села в одно из стоящих рядом плетеных кресел и небрежным жестом дала понять Морису, что и он может сесть.
— Правда, много времени у меня нет. Я еду в Плимут.
— С Кетингом? — не сдержался Морис.
Лицо девушки помрачнело. Морис понял, что совершил ошибку и сказал:
— Извините, это меня не касается.
— Вот именно, — ответила она, но на этот раз ее голос прозвучал примирительно, смущенное лицо Мориса смягчило девушку.
Морис молчал, Джулия, как казалось, тоже не была настроена на разговоры. Она открыла коробку, и Морис лишь с трудом совладал с любопытством и не заглянул внутрь. Но когда он увидел, что девушка развернула нефритовую пластину и положила ее на стол перед собой, он уже не мог себя сдерживать.
Джулия на какое-то мгновенье забыла, что она не одна и принялась рассматривать овальный камень. За прошедшее время она выяснила, что королевский нефрит подобных размеров и обработанный таким образом ценится очень высоко.
Как минимум один раз в день она брала в руки камень, который восхищал и, как казалось, притягивал ее к себе.
Девушка поежилась. Вчера вечером она увидела нечто, что заставило ее засомневаться в собственном рассудке. Она рассматривала камень в мягком свете настольной лампы, и вдруг его поверхность на какие-то секунды изменилась. Нежный зеленый цвет его потемнел, и на поверхности появились размытые очертания какого-то лица. Джулия не смогла бы потом его описать, но заметила, как на лице двигались губы.
Вот и сейчас поверхность нефритовой пластины стала меняться, и она спешно отложила камень в сторону.
— Вчера я созвонилась с одним ювелиром, — сказала она, стараясь не смотреть на камень. — Я решила заказать себе из этого камня несколько украшений. Я подумываю о колье, серьгах и…
— Боже мой, только не это! — в ужасе перебил ее Морис.
— Что с вами? — недоуменно взглянула на него Джулия.
— Этот нефритовый камень… на нем лежит проклятье, Джулия. Умоляю вас ничего с ним не делать. Лучше всего, если вы вернете его или передадите на хранение в какой-нибудь музей.
До сих пор она считала Мориса человеком вполне реалистичным, но теперь она засомневалась, а в своем ли он уме.
— Вы что, это серьезно? — насмешливо улыбнулась она.
— Еще как! — мрачно ответил он. — Ваш отец также не верил в проклятье и взял камень себе. Зачем, я не понимаю до сих пор, потому что сэр Уильям, также как и я, всегда считал, что древние сокровища должны передаваться в музеи той страны, в которой были найдены.
Девушка посмотрела на него и покачала головой, не веря ему:
— Если довести вашу мысль до конца, то можно прийти к выводу, что моего отца убили, потому что он завладел этим камнем?
— Это Око Амальфоны, — мрачно ответил Морис. — Те люди, у которых на совести ваш отец, искали не только Сумеречный Камень, как еще называют Око, но и записи о других сокровищах. Но, наверняка, некоторые люди были бы рады, если бы смогли прибрать к рукам хотя бы этот камень, ведь он стоит несколько миллионов.
— Что? Так много? — Джулия надула щеки и с шумом выпустила воздух. — Черт возьми! Расскажите мне побольше об этой Ама… как там называется этот камень? Око кого?..
— Амальфоны, — договорил Морис. — Как вам наверняка известно, Джулия, в античные времена во всех культовых местах существовали прорицательницы. Эти непорочные девы делали предсказания для властителей стран. Персидские прорицательницы, самой известной из которых была Самбета, использовали для своих предсказаний нефритовую пластину, которую они называли Оком или Сумеречным камнем. Так вот, Александр разрушил храм Персефоны и забрал себе не только сокровища, но и нефритовую пластину. И тогда Амальфона — как гласит придание — наложила на камень проклятье. К сожалению, часть записи о проклятии не сохранилась, но по неповрежденной его половине, можно узнать, что в отношении Александра оно сработало. Он умер от внутреннего огня, то есть от лихорадки. Я уверен, что это проклятье падет на каждого незаконного владельца камня. Пожалуйста, Джулия, избавьтесь от него, как можно быстрее!
Девушка слегка приподняла брови. Его беспокойство о ней было приятно, но он об этом не мог бы догадаться, так как Джулия внешне никак не отреагировала на его рассказ и лишь иронично заметила:
— Ваши слова прозвучали так, будто вам страшно за меня, Морис.
Морис, поднеся чашку ко рту, глянул на нее. Уж не ошибся ли он? В глазах Джулии не было и тени иронии, ее лицо было сейчас ликом непорочного ангела.
— Я действительно боюсь за вас, Джулия, — сказал он и отпил глоток кофе. — Бросьте камень в море или пошлите его в национальный музей в Тегеране, но только не оставляйте его у себя.
Джулия была в нерешительности, его слова звучали так, словно он знает, о чем говорит.
— Отец неспроста привез его сюда, — сказала она. — Я буду хранить камень как реликвию, если это вас успокоит, — она завернула камень в ткань и встала, — а теперь извините, у меня дела.Было необычно, что леди Агата присела на скамейку на рыночной площади Кэддингема. Она была известной личностью в деревне, многие обитатели которой арендовали у нее луга и поля.
Когда вдруг Эндрю Фермор приблизился к ней, старая дама нахмурилась. Если уж он подошел к ней справиться о здоровье, то скоро подтянуться и другие.
— Миледи? — белобрысый торговец лошадьми, узловатый как старый дуб, поклонился даме. — Я могу вам чем-нибудь помочь? Вы себя хорошо чувствуете?
Эндрю, которого Агата знала еще в юности, был все еще видным мужчиной, и Агата знала, что в молодости он питал к ней слабость:
— Я просто присела отдохнуть на минуту, Эндрю, вот и все. И мне хочется побыть одной, — сказав это, она посмотрела ему прямо в глаза, всем своим видом показывая, что ему лучше уйти.
— Не буду мешать, миледи. Хорошего вам дня! — Эндрю притронулся к шляпе, сдвинутой на затылок, и пошел прочь.
Леди Агата и не подозревала, что за ней уже давно наблюдают из окна одной из комнат верхнего этажа паба «Старая нора».
Виктор Бомон все точно рассчитал. Когда он увидел леди Агату на рыночной площади, то понял, что она пришла сюда только за тем, чтобы познакомиться с экстрасенсом.
Понятно, что как дама из высшего общества она не могла зайти в паб, поэтому Виктор с готовностью пошел ей навстречу.
Леди Агата незаметно поглядывала на паб, расположенный на другой стороне площади, и когда из его дверей показался элегантно, если не сказать франтовато, одетый мужчина, она была уверена, что это и есть заезжий экстрасенс. Кэддингем был небольшой деревенькой, и леди Агата знала почти всех ее жителей. А вот этого высокого, темноволосого мужчину с ухоженными усами она здесь видела впервые.
Двигаясь как бы совершенно бесцельно по площади, Виктор остановился в нескольких шагах от скамейки, на которой сидела леди Агата, и сочувственно на нее взглянул.
Она не смогла долго выдержать взгляд его темных глаз, смотрящих, как казалось, ей прямо в душу, и отвела глаза в сторону. И поэтому она не увидела, как на губах Виктора заиграла легкая самодовольная ухмылка.
Он подошел к женщине совсем близко и тихо и с чувством произнес:
— Он очень беспокоится о вас, леди Агата, он не может найти успокоения.
Дама судорожно проглотила слюну. Неужели этот человек действительно ясновидящий? Ни секунды леди Агата не сомневалась в том, что незнакомец говорит о Филипе, ее покойном муже.
— Я приехал сюда отдыхать, но ваше горе глубоко потрясло меня, — проникновенно продолжал говорить Бомон. — Вы должны помочь ему обрести покой.
— Да я тоже этого хочу! Главное, чтобы ему было хорошо, — прошептала дама, даже не заметив, что угодила в сети Виктора. — А вы можете… я имею в виду… мне бы так хотелось поговорить с ним…
Она тяжко вздохнула, вспомнив о своих многочисленных визитах к ясновидящим и о спиритических сеансах, на которых побывала. Но ни разу Филип не дал о себе знать.
Виктор сделал вид, что борется сам с собой, что ему нужно все хорошо обдумать.
— Я вас отблагодарю, мистер…
— Виктор, — представился Бомон. — Но имена что звук или дым, ничего не меняют в сути дела…
— Это верно, — подтвердила Агата и опять печально вздохнула.
— И хотя я принимаю подарки, но в вашем случае я сделаю исключение, миледи.
— Вы знаете, кто я?
— Моя интуиция подсказала мне это, — скромно ответил «экстрасенс».
— Пожалуйста, установите контакт с моим мужем, — взмолилась женщина. — Умоляю вас, мистер Виктор.
— Здесь? — Бомон скептически огляделся и, переведя взгляд на окна паба, произнес. — Там наверху? Думаю, это не место для леди.
Агата соображала очень быстро, когда речь шла об исполнении ее желаний:
— У меня неподалеку есть коттедж, который лишь иногда снимают приезжие. Если у вас есть время?
Коттедж находился в сотне метров от последнего дома деревни и имел довольно заброшенный вид. Леди Агата раскрыла ставни. Яркий солнечный свет наполнил салон, обставленный в стиле прошлого века.
— Интересно, когда Мэри последний раз вытирала тут пыль? — проворчала старая дама. — Как-никак, я плачу ей за то, чтобы она раз в две недели прибиралась здесь. Ну, я ей задам!
— Пыль — не проблема, — произнес Виктор и закрыл одну ставню.
Диван, стол и одно из кресел погрузились в полумрак.
— Идите сюда, миледи, и сядьте. И ведите себя абсолютно тихо. Возможно, мне удастся, установить связь с вашим супругом.
Виктор был не первым экстрасенсом, к которому обратилась леди Агата. Она знала, что эти люди любят работать в затемненных помещениях. Едва она села и расслабилась, как Виктор откинул голову назад, закрыл глаза, слегка приоткрыл рот, стал дышать все глубже и глубже, обхватив руками подлокотники кресла.
Ошеломленная Агата наблюдала за ним, но когда Виктор перестал дышать и воцарилась мертвая тишина, она затаила дыхание.
— Он здесь, — сказал «экстрасенс» совершенно изменившимся голосом. — Я ощущаю его присутствие. Скажите что-нибудь, леди Агата.
— О, Филип, любимый мой! — вскричала она, заламывая руки. — Мне бесконечно жаль, что я не была с тобой в твой последний час. Мне не дали с тобой попрощаться. Поговори со мной, Филип, скажи, что тебе там хорошо. Умоляю тебя!
Наступила тишина, невыносимая для нервов старой дамы. Слезы катились по ее щекам, губы беззвучно шептали имя любимого мужа.
— Мне… нужен… камень, — замогильным голосом произнес Виктор. — Его привез Уильям. Только с помощью нефритового камня я смогу… материализоваться.
Леди Агата наклонилась вперед, потому что едва расслышала последнее слово, которое было произнесено шепотом, похожим на дуновение ветра из другого далекого мира.
Виктор обмяк, мучительный стон сорвался с его губ. Прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя.
— Он почти задавил меня своим присутствием, — пожаловался он. — Такого энергетического поля я на себе еще не испытывал, — Виктор покачал головой. — Вы поняли, о чем говорил ваш муж? Я имею в виду этот камень? Это что, фамильная драгоценность?
При других обстоятельствах леди Агата, возможно, насторожилась бы, но она так горела желанием вступить в контакт с умершим мужем, что совершенно утратила способность рассуждать здраво:— Нет, нет! Я знаю, о чем говорил Филип, — прошептала она. — Он и мой брат Уильям часто говорили об античных сокровищах. Но сейчас это не так важно, мистер Виктор. Я принесу камень. Когда мы с вами встретимся? Давайте завтра? — она положила сумку на стол и достала чековую книжку. — Но сначала я хочу вас отблагодарить.
— Нет, нет, никаких денег! — запротестовал Виктор и поднял руки.
— Но я настаиваю, — произнесла Агата тоном, не терпящим возражений. — На какое имя мне выписать чек?
Он откашлялся, облизал губы и задумался:
— Мне нельзя брать деньги. Вы же знаете… налоговая полиция…
— От меня никто ничего не узнает. Итак?
— Виктор Бомон.
Агата выписала чек, но прежде чем передать его, спросила:
— Завтра вечером? Здесь же, в коттедже, идет?
Леди Агата казалась теперь рассудительной и острожной, но внутри нее все бурлило.
— Завтра вечером в шесть, — ответил он. Интуиция подсказывала ему, что было бы лучше не брать чек и больше не встречаться со старой леди. Но рациональность была лишь одной стороной его характера, второй была ненасытная страсть к античным сокровищам.
Леди Агата закрыла ставни и тщательно заперла входную дверь. Короткий отрезок пути до развилки они прошли вместе молча. Но когда старая дама собралась свернуть в сторону и направиться к Вирджиния-холлу, Виктор вновь заговорил:
— Еще кое-что, леди Агата! — крикнул он ей вслед. — Никто не должен узнать, зачем вам нужен камень. Когда ваш муж появится, вы сможете незаметно положить его на место.
— Хорошо, хорошо, — быстро согласилась она, хотя мысль о том, что ей придется что-то тайно взять из вещей своего брата, была ей неприятна.Джулия ощущала, что таинственный драгоценный камень с каждым днем притягивал ее к себе все больше и больше, хотя она и пыталась противиться этому.
С тех пор, как нефритовая пластина, которую Морис называл Сумеречным камнем, оказалась в ее собственности, жизнь девушки изменилась. У нее было такое чувство, что камень завладел ее мыслями. Неожиданно для себя она обнаружила, что каждый день все больше времени уделяет рассматриванию странной реликвии.
Она даже иногда брала камень с собой в парк, потому что в свете солнца камень преображался особенно заметно.
Как будто делая что-то запретное, Джулия с сумкой на плече незаметно вышла через заднюю дверь в парк и вскоре оказалась в дальнем углу розария. Он был залит ярким солнечным светом, и девушка уединилась в беседке, увитой розами.
Ей ни за что не хотелось, чтобы кто-нибудь застал ее здесь и посчитал сумасшедшей, увидев, как она разговаривает с камнем.
Три дня назад, сидя вечером у камина, она впервые увидела, что поверхность камня изменилась. Ей показалось, что она смотрит сквозь кристально чистую воду глубокого озера. Там в глубине она обнаружила линии и символы, которые на следующий вечер сложились в очертание какого-то здания. Позже в дымке проявилось лицо, а вчера вечером лицо появилось вновь, но на этот раз изображение было ясным и четким. Джулия была уверена, что еще никогда в жизни не видела этого классически красивого лица и что теперь она никогда его не забудет.
Совершенно ясно Джулия увидела, что это была женщина с густыми темными волосами, украшенными тонким золотым обручем. Женщина шевелила губами и хотела что-то сообщить девушке. В этом Джулия была абсолютно уверена.
Джулия взяла в руки носовой платок и протерла камень, но уже через секунду замерла, потому что вдруг раздался вздох, тихий жалобный стон, в котором не было ничего человеческого и который шел откуда-то из бесконечного далека.
Девушка не решалась пошевелиться. Она сидела с закрытыми глазами и слушала. Совершенно четко она расслышала шепот, но не могла понять, откуда он идет. Он звучал вокруг нее, усиливался и будто напирал на нее.
— Джулия, где вы? — вдруг раздалось совсем рядом.
Девушка распахнула глаза, шепот мгновенно прекратился. Не зная, что и думать, она оглянулась и невольно провела рукой по вспотевшему лбу.
— Я здесь, — хотела ответить она, но голос почти не слушался ее. — Я здесь, Том.
Она услышала шаги, и вскоре Том Кетинг появился у входа в беседку. Он успел увидеть, как Джулия что-то быстро положила в сумку.
— У вас какие-то секреты? — спросил он и кивнул на скамью. — Можно ненадолго составить вам компанию? Или я вам мешаю?
— Нет, нет, садитесь, — смущенно сказала она и отодвинула сумку в дальний угол. — Чем могу служить, Том?
— Ну, зачем так формально? — разочарованно ответил он. — Значит, я все-таки не вовремя?
Парень попытался изобразить игривую улыбку:
— А я хотел вам предложить прокатиться на лошадях по берегу моря.
— Прокатиться на лошадях? — повторила она и весело рассмеялась, подумав о единственных двух лошадях, имеющихся в Вирджиния-холле. Они были настолько стары, что содержались хозяйкой только из любви к животным. Конечно, чуть-чуть на них покататься еще можно было, но о галопе вдоль кромки моря не могло быть и речи.
— Ну, тогда давайте просто погуляем по берегу. Мередит собрала нам корзинку для пикника, — он мечтательно посмотрел в сторону моря и был похож в этот момент на большого ребенка. — Целый день на берегу, покупаемся, полежим на солнце и полакомимся тем, что приготовила для нас добрая кухарка…
— Прекратите, Том, а то я соглашусь, — воскликнула она.
Парень положил ей руку на плечо и проникновенно произнес, глядя ей прямо в глаза:
— Так я этого только и хочу. Когда я сюда приехал, я не знал, что моя свобода в опасности.
— В каком смысле?
— Я в вас… в тебя влюбился, Джулия, — прошептал он и, когда она промолчала, притянул ее к себе.
«Уж не сошла ли я с ума, — подумала девушка. — Почему я позволяю себе целовать? Потому что он мне нравится? Да, он хорош собой, с ним не скучно…» Больше аргументов в пользу Тома у Джулии не нашлось.
Девушка не оттолкнула его, а уперлась ладонями ему в грудь и мягко отодвинула от себя:
— Извините, Том, — сказала она и смущенно улыбнулась. — Но у нас ничего не получится. Вероятно, я еще не созрела… для серьезных отношений…
— Не созрела? В двадцать четыре года? — он прищурил глаза и недоуменно на нее уставился. — Или… у тебя другой на уме?
Он не назвал имени, но Джулия знала, что он подумал о Морисе. Джулия, которая любила поиграть с огнем, таинственно улыбнулась и ответила:
— Возможно.
— Тогда мне здесь больше делать нечего! — вскочил он.
Ей хотелось задержать его, потому что она провела с Томом много приятных часов. С ним можно было так хорошо подурачиться и посмеяться. Но ведь этого не достаточно. Любовь — это не только смех и веселье. Джулия не испытывала страстной тоски по близости с Томом, того сладкого беспокойства, о котором до сих пор знала только из книг.