Сумеречный судья
Шрифт:
— Тебе это удалось.
Лифт остановился; в холле никого не было. Франсуаз направилась вперед, на мгновение остановившись перед зеркалом, чтобы поправить прическу.
— Не испачкай волосы оружейным маслом, — посоветовал я, поворачивая дверную ручку.
— Асгхан!
— Если ты обращаешься к этим пятнам крови, они тебе не ответят, — процедила демонесса. — Совсем свежие.
Красные разводы были размазаны по нежно-розовой стене гостиной — судя по всему, телом, из
— Может, это всего лишь краска.
Я поднял лежавший на полу столик.
— Да, а это — не выбитые зубы. Или он стал брать работу на дом?
— Нет, слишком приличный район. Только не говори, что решила взять их на память.
Франсуаз взяла с кресла газету, свернула ее и стала собирать с пола осколки человеческих зубов.
— Продену нитку и стану носить на шее, — процедила девушка. — Перестань нести чушь. Надо узнать, чьи они.
— Кондиционированный воздух, Френки. Странно, в это время года. Или он попрятал по шкафам трупы и не хотел беспокоить соседей запахом?
— Скорее, твоему другу нравится запах хвои.
— Да, в его родной стране это и в самом деле редкость.
Я открыл зеркальную дверцу шкафа. Рядом с томиками эльдарской поэзии лежала стопка писем. Конверты вскрывали бережно, и просмотрев несколько, я убедился, что они разложены по датам.
— Это от его семьи.
Девушка заглянула мне через плечо, вытирая пальцы о юбку.
— От брата, матери, сестры. А вот от второго брата. Он скучает по своим родным, Френки.
— Не скучает, — девушка забрала у меня письма и бегло перетасовала их. — Вот сколько места он отвел семье в своей жизни — уголок шкафа, и не больше. Асгхан так заботлив с конвертами, потому что кроме письма в месяц, ничего не хочет знать о родственниках.
— Сколько людей мечтают о том же.
Франсуаз вынула книгу из середины ряда.
— Любовная лирика, — пояснила она. — А вот еще и еще.
— Не думала, что Асгхан способен на тонкие чувства? — я остановился у музыкального центра. — Он выходец из знатной аристократической семьи, и получил хорошее образование.
Я постучал согнутым пальцем по стереосистеме.
— Одна из последних моделей. Чтением лирики такого не заработаешь.
— Если бы в детстве мне сказали, как хорошо платят за массаж, я бы не пошла на юриста. Пробеги по остальным комнатам, а я еще посмотрю здесь.
— Только не думай, что стану подбирать обрубленные пальцы. Их оставлю тебе.
— Чистюля.
Я раскрыл следующую дверь.
— Большая ванная, — сообщил я. — А здесь туалет. Образцы из ведра тоже будешь собирать?
— Ты свинья, Майкл.
— Я стараюсь. Лоджия. Романтический вид на супермаркет. О, черт.
Кто-то вывернулся из-за угла, сильно толкнув меня. Я упал, сбивая цветы в кадках. Застекленная дверь захлопнулась передо мной, мелькнула светлая тень.
— Я поймала, Майкл.
Я вернулся в холл, отряхивая с камзола кусочки грязи.
Франсуаз стояла, вытянув перед собой руку. Маленькое существо билось и пыталось вырваться, но его коротенькие ножки не были в состоянии добраться до пола.
— Бьюни, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Мне говорили, что ты ходишь за мной по пятам, но я как-то не верил.
— Пусть она меня отпустит, — прохрипела фейри. — Я же задохнусь.
Бьюни оказалась в полтора раза ниже Франсуаз, и моей партнерше не составляло труда и дальше удерживать свою пленницу.
— Всегда удивлялся, почему ты стала изучать Ариартиса, — заметил я, наливая себе из графина. — Он презирал маленьких женщин и даже не считал их за людей.
Франсуаз смекнула, что в разыгрывающейся сценке мне достается роль велеречивого джентльмена, а ей — молчаливого придворного палача. Френки это не понравилось, поэтому она размахнулась и угостила Бьюни крепкой пощечиной. Фейри отлетела в другой угол комнаты и свернулась там, встряхивая белыми косичками.
— Мне тут подали идею о том, как можно играть в баскетбол, — пояснила Франсуаз, дотрагиваясь носком полуботинка до сумки, которая выпала из пальчиков фейри. — Ты мне подходишь.
Бьюни обхватила тощие коленки руками.
— Можешь спросить у этого парня, что она делала в квартире, — Френки побрезговала прикасаться руками, и потому опрокинула сумку ногой.
Отсеченная голова дважды перевернулась на ковре и встала, вниз обрубком шеи.
Я поднялся и кончиком ботинка перевернул ее набок. Снизу волосы убитого покрывала запекшаяся кровь. Синий клочок материи, оторванный от воротника, приклеился к вихрам.
— Это уборщик, — мне расхотелось пить, и я отставил бокал. — Не вовремя он пришел наводить чистоту. Объясни нам, Бьюни.
— Только не говори, что он слишком вытягивал шею от удовольствия, когда ты делала ему миньет, — процедила Френки. — И учти — я с удовольствием ударю тебя еще раз. Ты слишком много себе позволяла там, в университете.
— Вы плохие, — ответила Бьюни.
Она начала плакать.
— Потому, что не дали тебе унести отсюда отрубленную голову? — спросил я. — Бьюни, а я-то считал тебя заурядной девчонкой.
Фейри подняла глаза, и слез в них не было, несмотря на те звуки, которые она только что издавала.