Сумерки богов
Шрифт:
Все ж тот "тигр" ему нравился. "Штуг" в бою против Т-54 не имел никаких шансов, лишь выстрелить из засады и немедленно удирать. "Тигр" же еще сохранял баланс огня, защиты и подвижности, хотя был уже не "егерем", а тяжелым панцирным бойцом. Но именно на нем Виттман испытал и слабые стороны тяжелого танка. В бою против Т-54 подставить борт означало смерть. Но русский танк в отличие от "тигра" был основной, массовой машиной - а значит, на поле боя "пятьдесят четвертых" всегда было больше. И нельзя было увязнуть в драке с одним, в эту минуту другой русский легко мог оказаться сбоку.
Молодые не понимают даже, зачем танку подвижность: "Мы не собираемся бегать от врага!" Поймут те из них, кто выживет, увидев как Т-54 крутится на месте, подставляя непробиваемую лобовую броню, или рывком уходит за пригорок, или, отстрелив дымовые гранаты, вдруг появляется из-за облака дыма совершенно неожиданно - и успевает выстрелить первым! Чтобы хорошо стрелять, надо интенсивно маневрировать - потому что поле боя не плац, огороженный забором. А "тигр" этого не умел, совсем.
Хотя сколько сейчас в панцерваффе осталось таких, как Виттман? Ветеранов, которых он помнил по тридцать девятому, сороковому, даже сорок первому, уцелело - пересчитать по пальцам одной руки. Остальные сгорели под Сталинградом, в украинских степях, под Орлом, в Белоруссии, на Висле. У Германии пока еще хватает солдат - вот только умелых бойцов уже немного. И для молодых, "кенигтигер", это идеал, дающий убеждение, что они могут выехать на поле боя и отстреливать русских, как дичь. И, получив снаряд в ответ, они даже понять ничего не успеют, как их души вознесутся в рай. На их место придут новые дурачки, не успевшие поумнеть, сядут в новенькие танки, только пришедшие с заводов - и все повторится сначала.
Два Железных креста (обоих степеней), полученные еще в сорок первом, это хорошо. А Рыцарский крест (пока в мечтах), да еще с Дубовыми листьями, Мечами, Бриллиантами (мечты еще прекраснее) - это будет просто великолепно! Вот только зачем слава и награды мертвецу? Как сказал Бисмарк, "не умирать за фатерлянд, а чтобы те, напротив, умирали за свое отечество". Идти в атаке первым, принимая на толстую броню все попадания, это очень доблестно, но верный способ самоубийства: рано или поздно тебя достанут в лоб накоротке, или в открывшийся борт, или на мине потеряешь гусеницу, или под нее же русский из окопа сунет гранату - а неподвижный танк на поле боя живет лишь несколько минут! Так что не будем рваться вперед, всех лавров не собрать, тем более что и не приспособлен "Кениг" для стремительных атак, тут и обычные маневры следует делать с осторожностью, чтобы не сломать трансмиссию. Подобно тому, как русские ставят свои тяжелые самоходки во вторую линию, так и мы пойдем не спеша, положившись на цейсовскую оптику и дальнобойность усовершенствованного ахт-ахта - а главное, что впереди идущие успеют хорошо проредить русскую оборону!
Плохо, что вступать в бой приходится с ходу. Русские каким-то образом ночью оказались уже на этом берегу и захватили плацдарм всего в полусотне километрах от Берлина! В полночь корпус подняли по тревоге, вместо сна пришлось совершать марш до исходного рубежа, и по карте совсем рядом - но русские бомбардировщики, вероятно боясь зенитного огня над Франкфуртом, бомбили дорогу едва ли не с большим старанием, чем районы сосредоточения войск, полотно было все изрыто воронками, мостики снесены, даже тяжелые танки не везде могли пройти, о колесной технике и говорить нечего. Атаку отложили на девять утра, до того был еще один авианалет, русские бросали кассетные противотанковые бомбы, но танки успели рассредоточиться, так что потери были невелики, а вот артиллерии, уже ставшей на позиции, досталось от тяжелых фугасок.
Взгляд на карту. Русские укрепились по склону высот, пологому в нашу сторону и очень крутому к их тылу. Лишь в вершине "угла" он так же отлог, там проходит дорога Лебус - Зеелов. Успех можно развить лишь здесь, рассекая плацдарм надвое и прорываясь к мостам. Что ж, задача вполне под силу для двух танковых дивизий, "Лейбштандарт" и "Гитлерюгенд"! А панцергренадеры "Нидерланда" займутся очисткой высот. Сигнал к атаке - вперед!
Ударила артиллерия. На взгляд Виттмана, обстрел мог бы быть и сильнее - но играем теми картами, что есть. Рванулись вперед танки, за ними бронетранспортеры с пехотой. Русские успели выставить мины перед траншеями. Их было немного, но даже десяток подорвавшихся танков - это не слишком приятно. Навстречу блеснули выстрелы противотанковых пушек - в оптику Виттман разглядел, это были русские "осы", легкие самоходки, полузарытые в землю, укрытые масксетями. Русские стреляли не в лоб, а по бортам, "убей противника слева". Сразу загорелись несколько "пантер". Но лавину эсэсовских танков было уже не остановить, и "осы" погибали, успев сделать по полудюжине, по десятку выстрелов - достаточно метко, черт побери!
– особенно досталось мотопехоте: при прямом попадании в бронетранспортер десант погибал полностью, на поле перед высотами осталось несколько десятков мертвых полугусеничных коробок, и десятка полтора горящих "пантер". Затем атакующая волна захлестнула русские окопы, панцергренадеры попрыгали с машин, начался ближний бой.
"Кениги", как и ждал Виттман, при движении по полю отстали и были сейчас позади основной массы танков, рвавшихся к перевалу через высоты; 101-й батальон пока еще практически не вступил в бой, если не считать нескольких выстрелов, сделанных с безопасной дистанции по русским самоходкам. Но картина боя казалась уже очевидной как в учебнике по тактике, на любых маневрах обороняющимся любой посредник однозначно бы присудил поражение. Пехота при поддержке танков успешно ворвалась в траншеи с минимальными потерями, имея численное превосходство. Русским сейчас надлежало бежать или сдаваться, чтобы спасти свою жизнь.
Русские не побежали! В траншеях шел бой, переходящий в штыковую и даже рукопашную. Виттман знал, что у русских есть аналог фаустпатронов, имеющий более широкий выбор боеприпасов - кумулятивный снаряд пробивал броню "тигра", зажигательный действовал как целая связка бутылок "молотов-коктейля" - теперь же оказалось, что есть и фугасный, по силе равный гаубичному, в оптику было видно, как один разрыв метрах в пятистах слизнул целое отделение панцергренадеров. И "пантер", и бронетранспортеров, застывших на склоне мертвыми грудами железа, становилось все больше! А бой перемещался в траншеях к гребню высоты, но очень, очень медленно - а иногда, замерев, вдруг подавался обратно. Новые волны атакующих подходили, поднимались по склону, но бой не стихал. Это было похоже на бросание хвороста в топку.
Вдруг пропала радиосвязь, в наушниках был слышен лишь треск и вой. Русские включили глушилку, но теперь это им не поможет, головные танки уже достигли перевала, скрылись на той стороне. Оборона русских прорвана! Тут что-то сильно ударило в башню сбоку, в четырехстах метрах справа "оса" успела выстрелить еще дважды, до того как ее накрыл снаряд.
– Дураки русские, - буркнул Волль, наводчик.
– Выскакивали бы сразу и бежали - были бы живы.
"А нам повезло, - подумал Виттман.
– Если бы русские попали не в башню, а в гусеницу... Ремонт ходовой части "Кенига" на поле боя - это из области сказок, а бежать назад, под огнем, незащищенными - увольте!"
Он перевел взгляд вперед. За перевалом что-то происходило, оттуда поднимался густой черный дым, который танкист не спутает ни с чем - и не один, а много, сливаясь в густую массу. Вот уже и головной "Кениг" скрылся за гребнем, второй стал подниматься за ним - и вдруг, на самом изломе замер; Виттману показалось, то ли заглох мотор, не выдержав нагрузки, то ли командир, увидев что-то опасное, приказал водителю назад - в следующую секунду танк вспух огненным шаром взрыва. Башня взлетела вверх - детонация боекомплекта.
– Двенадцатисантиметровый, - отметил Виттман, - прямое попадание с близкой дистанции.
Вот на что рассчитывали русские! Передний склон был предпольем, а войска на нем - расходным материалом, наверное штрафники, как говорил кригс-комиссар, смертники, не имеющие права отступать, потому что тогда их встретят свои же пули, приговоренные НКВД к расстрелу и своей гибелью не у стенки, а в бою выкупающие свободу для своих семей, заключенных в гулаг, как у русских называются концлагеря. А главная линия обороны была на обратном скате, невидимая для атакующих, укрытая от их огня. И танки "Гитлерюгенда" появлялись перед ней, как на расстрел, поочередно, не успев сориентироваться, сразу оказываясь под прицелом! На ту сторону ушло не меньше батальона, теперь он весь исходит этим черным дымом. И лезть туда следом означает точно так же сгореть!