Сумерки Богов
Шрифт:
Она часто останавливалась возле приемыша жрецов, и подкладывала ему в тарелку самые вкусные яства.
Глядя на золотоволосого мальчугана, Неусса иногда смахивала с глаз набежавшую слезу, вспоминая своего Хорла.
Антал не замечал скорби жены вождя. Набивая вкусностями пустое брюхо, он не забывал держать ухо востро, слушая, о чем спорят подвыпившие битуроги.
– А я тебе говорю, что мы еще испытаем доброту тиронов на своих хребтах! – вскричал низенький коротышка и грохнул по столу кулаком – Глупый ты, Рунн. Дальше своего вороньего клюва ничего не видишь!
Жилистый, долговязый воин с
– Зато ты, Фирл много видишь. Особенно, когда выбирал жену!
Фирл побагровел и вскочил со скамьи. Он хотел треснуть кулаком насмешника, но его удержал грозный окрик Харла. Немного успокоившись и выпив мировую с Рунном, коротышка продолжил тянуть свое:
– Вот попомните вы меня, да будет поздно. Отольется нам кровавыми слезами дружба северян!
Рунн стукнулся с ним кубком, полным вина, и добродушно заметил:
– Ну, о чем ты говоришь? Зачем беду кличешь? Скажи, ради всех богов – ну, какая выгода Брайну идти войной на нас?! Что с нас можно взять, кроме жалких коров и коз? К тому – же, он заключил с нами торговый слад. Кстати, благодаря чему ты, Фирл, и попал в Тэльгард. По моему, тебе– то не о чем печалиться – тироны щедро расплатились с тобой за шкуры телят.
Едкое замечание Рунна не смутило коротышку и, тряхнув грязными, черными косами, он с упрямством сказал:
– Вот именно. Я побывал в этом проклятом городе и кое– что видел. Он замолчал, а битуроги принялись торопить его:
– Что ты хотел сказать?! Натянул лук, пускай стрелу! Что видел?
Коротышка выдержал паузу и, растягивая слова, сказал замогильным голосом – Ва – ги-бур! Я видел там Вагибура!
Битуроги умолкли и даже вождь, не принимавший участия в беседе, услышав это имя, невольно вздрогнул и поддался вперед.
– Зачем, в такой черный для меня день, ты вспоминаешь этого кровожадного оборотня?!
Фирл привстал и с почтением обратился к Харлу:
– Ты прости меня, великий вождь. Я хотел позже поведать всем, что увидел в Тэльгарде. Но беспокойство снедает меня и не дает молчать. Этот каменный город тиронов нам на погибель! А видел я там Вагибура. Он сидел вместе со своими кровавыми дружками в клетке, словно пойманный зверь, и собравшиеся на большой площади, жители Тэльгарда, плевали ему в лицо, а детвора бросалась тухлыми яйцами.
– Вагибур в плену?!– ахнули изумленные гости.
Антал толкнул локтем Тиу, который пытался незаметно от Саумора стянуть со стола жирный, запеченный кусок лосося.
– Кто такой, Вагибур?
Тиу недовольно покосился на любопытного мальчишку и прошипел:
– Это самый жестокий морской разбойник из Бухты Мечей. Лучше встретиться с Хатосом – демоном смерти и мщения, чем с этим лютым зверем!
Антал с сомнением посмотрел на старого жреца, зная его склонность к приукрашиванию действительности. А Фирл тем временем продолжил свой рассказ. Он оказался настолько прекрасным сказителем, что Антал выронил кусок жареной телятины из рук и весь превратился во внимание. Он, словно воочию, глазами коротышки, увидел то, что случилось в Тэльгарде.
По серым плитам площади, стертым временем, дробью выстукивают копыта двух меринов – тяжеловозов, тянущих за собой необычную повозку. На ее деревянной платформе поскрипывает ржавой дверцей, гремит тяжелым, навесным замком, железная клетка. Только внутри ее не рыскает из угла в угол дикий зверь. В клетке, на загаженном испражнениями, дощатом полу, сидят преступники.
Заросшие, косматые мужчины. На их задубелых, от морского ветра, бронзовых лицах, диким блеском сверкают темные глаза. Это пираты из Бухты Мечей. Безжалостные убийцы, насильники, грабители, при упоминании о которых бледнеют и начинают трястись от ужаса матросы и купцы.
Горожане, толпившиеся на площади, с любопытством, смешанным со страхом, разглядывали морских разбойников. После минутного замешательства, на головы пиратов полетели проклятия и все, что оказалось под рукой. Гнилые помидоры, тухлые яйца и куриный помет засыпали пиратов.
Восемь преступников, находившихся в клетке, были босоноги, в мешковатых, коротких штанах, распущенных, холщовых рубахах. Стража забрала у них пояса, чтобы пираты не смогли повеситься и тем самым избежать справедливого возмездия, а точнее казни через четвертование.
Особый трепет мирных обывателей вызывал чернокожий исполин, сидевший посреди клетки. Он с ненавистью смотрел на горожан и не находя выхода своей бессильной злобе, плевал в спины солдат, сидевших рядом с возничим.
Один из стражников просунул в клетку копье и тупым концом древка разбил всмятку губы пирата. Теперь в сторону солдат полетел кровавый плевок, вместе с выбитыми зубами. Этот чернокожий, свирепый великан и был Вагибур – знаменитый предводитель пиратов.
Горожане начали расходиться, когда повозка поехала в сторону городской тюрьмы, где морским разбойникам предстояло провести время, в ожидании дня казни. Но оказывается, самое интересное, только начиналось. Дорогу повозке перегородила группа всадников. Со всех сторон раздались приветственные крики, заложившие уши коротышке Фирлу, который в эту минуту оттирался в толпе.
– Да здравствует король Брайн! – кричали тироны.
Коренастый, плотный мужчина с коротко – остриженной бородкой и длинными, льняными волосами, ехавший во главе отряда всадников, помахал народу рукой и принялся рассматривать повозку. Было видно, что пираты его заинтересовали.
Фирл толкаясь локтями, протиснулся вперед, чтобы лучше все рассмотреть. Его внимание привлекли несколько спутников короля. Вероятно, это были телохранители Брайна. Все рослые, мощного телосложения, грозные воины. Поверх их широких, литых плеч, обтянутых темно– коричневой замшевой курткой, были наброшены плащи, цвета алой, свежи – пролитой крови.
Один из воинов, отличавшийся от других более внушительными габаритами, подъехал к королю. Он принялся в чем– то убеждать венценосную особу. Брайн задумался, а затем рассмеялся и махнул рукой.
– Только дай людям немного развлеченья, Рогнар.
– Они не будут разочарованны, мой король.
Гигант спешился и четким, солдатским шагом приблизился к повозке. Пираты, до этого посылавшие на головы тиронов проклятья, присмирели от одного взгляда на лицо воина. Оно хранило мрачное, зловещее выражение, благодаря багровому, уродливому шраму, пересекавшему наискось его левую щеку и отхватившего нижнее веко. Разбойникам казалось, что в злобном прищуре, их разглядывает сам дьявол!