Сумерки грядущего
Шрифт:
А воительница уже разбрасывала в стороны других бойцов цапковской шайки. Самого рослого и плотного она закинула на толстую ветку берёзы, нависающую над воротами сквера. Цапу же Оля сгребла за шиворот как нашкодившего котёнка, подошла к люку на тротуаре, отшвырнула чугунную крышку и скинула главаря в зияющее отверстие. Тяжёлую крышку она тут же вернула на место, отряхнула ладони и, как ни в чём не бывало, обернулась к остолбеневшему Володьке.
— Ну, пошли? — Хрупкая девушка, одолев четырёх противников, даже не сбила дыхание!
Услышав
— Современная дама должна уметь постоять за кавалера!
Она попыталась снова взять кавалера под руку, но он вдруг вскрикнул от неожиданности. Её рука была словно стальная рельса, твёрдая и тяжёлая.
— Ой, извини! — спохватилась Оля и снова проделала странные манипуляции, вызвавшие сноп фиолетовых искр.
— Магия?.. — еле выдавил из себя побледневший парень.
— Ну, типа того, — небрежно отмахнулась девушка, словно победить четырёх крепких парней для неё было плёвым делом. — Ну, пойдём уже? Или к тебе тоже силу применить?
Испугавшийся и деморализованный Володька покорно подставил локоть и побрёл, уволакиваемый своей странной спутницей с места побоища. Рука её стала обычной девичьей, упругой и нежной одновременно.
Валерка, один или с родителями, жил на восточной окраине Снова за железной дорогой. Двухэтажный коттедж был обнесён высоким каменным забором, сильно выделяясь среди других скромных домов на улице Мира. Света в окнах коттеджа не было, и он напоминал старинный мрачный замок местечкового феодала.
— Через забор полезешь? — посочувствовал сообщнице Володька, уже немного оправившийся от лицезрения боевой магии в действии.
— Нет, вместе пойдём, через парадный вход! — возразила она, подойдя к воротам и подёргав створки. — Наш супермен вернётся нескоро с дискотеки…
— Ты ведь сказала, чтобы я на стрёме постоял? — испугался юноша: его знакомая, ко всем прочим странным качествам, обладала явными наклонностями авантюристки.
— Испугался? — Оля посмотрела на Володьку со снисходительным презрением. — Понятно, почему от тебя девочки отворачиваются. Они смелых любят!
Она вдруг властно притянула к себе парня и поцеловала в губы, умело и по-взрослому. От неожиданности нецелованный Володька отпрянул. При других обстоятельствах этот поцелуй унёс бы его в облака счастья и горел бы на губах неделю.
— Да-а, — протянула Оля, отодвинувшись от парня, — с эмоциями у вас тут туговато, у аборигенов… Ну и хорошо! — неожиданно подытожила она.
Девушка внезапно сделала хитрое движение руками, зачем-то потыкала пальцем Валеркин забор, покачала головой недовольно и снова замахала руками. А затем, резко схватив Володьку за рукав, с вязким хлюпаньем прошла сквозь забор и протащила за собой ошалевшего и полностью потерявшего умение удивляться парня.
В дом они проникли таким же волшебным способом, сквозь стену, и оказались в тёмной гостиной. Оля, уверенно ориентирующаяся в темноте, словно кошка, поколдовала возле окон,
— Вот так-то лучше, — объявила девушка, указывая на спущенные жалюзи, которые до сих пор Володька видел только в заграничных фильмах. — С улицы свет не видно.
Её сообщник оглядел просторное помещение. Гостиная выглядела тоже по-иностранному: большой кожаный диван, стеклянный журнальный столик, лесенка на второй этаж. На бежевой стене висел странный прямоугольный плоский предмет, от него спускался электрический провод. На журнальном столике находился другой предмет, похожий на портативную печатную машинку, на его крышке блестела наклейка — обкусанное яблоко.
— Хорошо обосновался, — процедила Оля с презрением, огладываясь. — Телевизор, ноутбук… Привык с комфортом жить, сволочь!
— Слушай, давай уйдём отсюда? — предложил Володька. Ему было очень неуютно в чужом доме, в который они проникли преступно-магическим путём.
— Знаешь, за что я люблю ваш мир? — загадочно спросила девушка без всякой связи и тут же ответила: — За то, что у аборигенов, типа тебя, туго с эмоциями. Ты ничему не удивляешься: ни моей «магии», ни моим преступным наклонностям. И лишних вопросов не задаёшь, мне это удобно!
Она подошла к стене, где рядом с чёрным прямоугольником висела большая карта «Снов и его окрестности». Некоторое время она изучала низ карты, где Снов обрывался на городском сквере надписью «Павлово 12 км». Затем она вдруг выключила свет, подошла к окну и приоткрыла жалюзи.
— Иди сюда! — скомандовала она Володьке.
Парень, словно робот, послушно подошёл к девушке. Она подтолкнула его к окну.
— Смотри туда, — Она указала куда-то вдоль железной дороги. — Что видишь?
— Ничего, — пожал плечами юноша.
— Вот именно, ничего! Твой любимый Снов обрывается в паре кварталов отсюда. А дальше — Пустота. Абсолютная и совершенная. Тебя это не удивляет?
Володька никогда не задумывался о таких мозголомных вещах.
— Ты был когда-нибудь в этом самом твоём Анюйске? Или Ясногорске? Или в Москве? — продолжала наседать девушка.
— Я не был, но из нашего класса…
— Ты в каком классе учишься, кстати? — осведомилась странная сообщница, включая свет и закрывая жалюзи.
— В девятом, — промямлил парень.
— Всю жизнь в девятом? А в восьмом ты когда-нибудь учился? — Она просто завалила его вопросами. — У вас меняется время года или всё время стоит конец сентября? И где родители Валерки? И как он ухитрился столько регалий получить в шестнадцать-то лет? Мастер по четырём видам спорта — где ж такое видано?!
У Володьки ответов не было. Он постарался вспомнить себя в восьмом классе, даже закряхтел от натуги. Оля это заметила и хмыкнула:
— Не скрипи, всё равно не ответишь!
Она подошла к парню, но на этот раз целоваться не полезла, а только взъерошила ему волосы.