Сумерки Кланов-2: Возрождение Завета
Шрифт:
Шагнув из туннеля, Виктор поравнялся с Каем и поклонился ожидающим хозяевам. И он и Кай поклонились глубоко и уважительно и держали головы склоненными на секунду-другую дольше, чем им было сказано. Стоящие напротив Теодор Курита, Хохиро, Оми и еще двое подождали, потом поклонились в ответ. Теодор не стал склоняться так глубоко, как Виктор, и длился поклон меньше, но Виктор не счел себя оскорбленным.
Планета Теодора, и правила Теодора,
Двух остальных членов семьи Курита Виктор узнал почти сразу. Женщина рядом с Оми была явно ее матерью. О Томое Курите Виктор мало что знал — досье, переданное ему из Секретариата Разведки, было полно ошибок и составлено, очевидно, в основном по сплетням. Твердо было известно лишь, что Теодор познакомился с Томое и женился на ней за десять лет до того, как их союз был обнародован, и что все их дети родились до этого последнего события. Такаши Курита, предыдущий Координатор, не был в восторге от выбора своего сына, но смягчился по отношению к его подруге, когда через много лет выяснилось, что все ее дети оказались верными и разумными.
А второй — это наверняка Минору.
И на него досье разведки до боли неполно. Хрупкого сложения, в очках, великоватых для его лица, Минору казался слишком юным для своих двадцати восьми лет, хотя был всего на два года моложе Оми. В досье предполагалось, что Минору ударился в мистику, уйдя в оккультные ритуалы, которые должны были укрепить его дух. Аналитики разведки предполагали, что таким образом молодой человек выпал из политической жизни Синдиката, но Виктор знал, что это предположение во многом связано с их верой в то, что подобные штудии не могут давать положительного результата. Хотя сам Виктор вполне приветствовал бы научные попытки доказать существование энергии «ки», опыт занятий боевыми искусствами и кендзитсу привел его к мнению, что не все в человеческой натуре может быть измерено наукой.
И пока не наградят Нобелевской премией формулу, описывающую творческие способности, я останусь при своем мнении,
Сопровождаемые с флангов своими гидами, Виктор и Кай сделали десять шагов вперед и опустились на колени в центре зала приема, при этом оба попирали коленями желтую птицу. Виктор сел на пятки и положил руки на бедра ладонями вверх. Подавив искушение обтереть руки, он последовал примеру Кая и сосредоточился на дыхании.
Вначале Теодор Курита подошел к Каю. Хохиро подошел вслед за отцом и опустился на колени у его ног. В руках у него было два меча. Тот, что подлиннее, — катана в черных лакированных ножнах, с золотой крестовиной и гардой у рукояти. Рукоять обернута черным шнуром, петлей свисавшим с гарды. Вакизаши имел длину почти пятьдесят сантиметров — примерно две трети длины катаны.
Теодор взял катану у сына и преподнес Каю. Тот, не говоря ни слова и не поднимая глаз от пола, надел меч под оби на левое бедро. Потом ему был передан вакизаши, и Кай глубоко поклонился Теодору. Координатор, все еще стоя, уважительно вернул поклон и сдвинулся на шаг влево, когда Кай выпрямился.
Оми, семеня, подошла к отцу, оранжевое с коричневым кимоно шелестело, как осенние листья на ветру. Встав на колени, она подала отцу следующие два меча. Оба лезвия были в зеленых лакированных ножнах. Рукояти обернуты зеленым шнуром, крестовина и гарда выполнены из вороненой стали. Они были примерно того же размера, что и врученные Каю, только Виктор решил, что его катана на сантиметр или два длиннее.
Виктор принял катану из рук Теодора и ощутил, как тает время. Тяжесть оружия, гладкость ножен, даже гипнотическое покачивание кисточек на рукояти перенесли Виктора во времена более примитивные, В дуэлях, на которых бились таким оружием, не было удаленности и отстраненности схваток тридцать первого столетия.
Мы можем стилизовать себя под рыцарей в сверкающих доспехах или воинов-самураев, сражающихся за своих сюзеренов, но предки наши знали конфликты куда более дикие и первобытные. То, что боевые роботы часто делают гуманоидными, заставляет нас верить в иллюзию боя, подобного той войне, что знали древние на Терре, но это не так. Таким клинком я бы дрался с врагом, который смотрит мне в глаза, чье дыхание ощущается кожей и чья кровь хлынет на меня.
Хохиро часто говорил Виктору, что воин и его оружие должны стать единым целым, и даже Танкред Сандовал говорил о мече как о продолжении руки бойца, но впервые Виктор ощутил намек на то, что являет собой такое единство.
Воин и его оружие не могут добиться успеха, если они разделены. Оружие становится орудием воли воина, а воин — механизмом, который помогает оружию выполнить его назначение. С этими мечами я вижу, что такое это единство, я понимаю и почитаю его. Целое больше, чем сумма его частей.
Но точно так же Виктор ощутил опасность распространения этой философии на воинов и их роботов.
Поскольку мы отдалены от того, что делаем, отдалены от тех, кого убиваем, единение не делает нас лучше. Чтобы стать единым со своей машиной, воин должен частично пожертвовать своей человечностью. Куском души своей платит он за возможность нести погибель врагам.
И ему стало ясно, что эта потеря — часть того, что изуродовало людей Кланов.
Мы не должны допустить, чтобы та же западня подстерегла нас, когда мы победим Кланы, потому что из этой западни нет освобождения.
Виктор продел катану через оби, потом сделал то же с вакизаши. Глубоко поклонившись — до самого ковра, — он выпрямился. Взгляд его метнулся к Оми, но та не подняла глаз. Так и не поглядев на Виктора, она встала и мелкими шагами вернулась к своему месту рядом с матерью.
Координатор отвернулся от них и прошел туда, где лежал ковер с рычащим свернувшимся драконом. На мгновение сведя ладони, он поглядел вверх и наружу, в просвет между двумя знаменами, обозначавшими границы зала приема. До этого момента Виктор не замечал, что нигде нет голокамер.
Все это записывается и передается, но камеры скрыты, чтобы не испортить церемонию.
Виктор внутренне сжался, представив себе, какое вульгарное зрелище было бы сделано из этой церемонии у него на родине. Полностью поддерживая идею свободной и беспрепятственной передачи информации, он все же вынужден был признать, что бывают моменты, когда некоторый контроль совсем не помешал бы.
Теодор протянул руки к просвету, как отец, приветствующий вернувшийся домой выводок детей.
— Комбан-ва, граждане Синдиката Дракона. Приношу вам свои искренние извинения за то, что вы были вынуждены смотреть эту церемонию полностью, но она настолько важна, что я пожелал полного участия в ней вас всех. Сегодня представитель семьи Дэвион прибыл на Люсьен, безоружный и босой, попирая ногами наших врагов. Как все, вы сейчас видели, ему было даровано дайшо. Эти два меча даны ему как воину величайшей славы и умения, и таким да будем считать его все мы, пока длится его служба здесь, пока длится жизнь его, пока жива память о нем.
Теодор сделал паузу, и Кай успел закончить свой перевод шепотом.
— Он в самом деле это сказал?
Кай кивнул почти незаметно для глаза.
— Некоторые почетные титулы не поддаются переводу, но если я и допустил неточности, то он восхваляет тебя сильнее, чем это прозвучало.
Координатор заговорил снова:
— С ним прибыл спутник величайшего искусства и еще более великой храбрости. Кай Аллард-Ляо — сын воинов и потомок благородных семейств. Он разбил Нефритовых Соколов на Тайкроссе, спас жизнь Виктора Дэвиона на Алайне и преследовал Нефритовых Соколов до тех пор, пока они не объединились с ним и не победили бесчестного врага, ненавидимого ими обоими. Далее в честь памяти своего отца Кай отправился на Солярис, и вновь Аллард стал чемпионом Мира Игры. Этот воин заслужил дайшо и будет чтим среди нас до конца времен.