Сумерки в раю
Шрифт:
Все складывалось наилучшим образом. Майя, живущая в огромной квартире с отцом, никак не желающим разменивать старые сталинские апартаменты на набережной Шевченко и упускать в связи с этим из виду «непутевую дочь», не скрыла своей радости, что может под благовидным предлогом пожить некоторое время у Алены. Ведь не оставлять же неизвестно на какой срок капризного Принца и роскошные зеленые насаждения. Алена могла оставить дом на подругу с легкой душой, прекрасно зная, что Майя человек обязательный, аккуратный и ответственный, что бы там ни думал ее сварливый папаша. Принц, конечно, будет обижен до глубины души, но ничего, переживет капризное высочество.
Как всегда, перед полетом Алена спала отвратительно.
Самолеты Алена ненавидела всей душой и боялась до замирания сердца, хотя летать ей приходилось не так уж редко. Как всякий телевизионщик, она насмотрелась не вошедших в хронику съемок с мест катастроф и раз и навсегда перестала доверять этим жестянкам, заполненным керосином и, с ее точки зрения, забитым мало управляемой техникой. Признаваться в своем страхе она не любила, полагая, что коллеги и знакомые ее просто на смех поднимут, но всегда брала с собой заветную фляжку с коньяком, отхлебывать из которой потихоньку начинала еще до паспортного контроля. На сей раз этот номер не пройдет. В VIP-зале ее будут ждать. Андрей Богородский собственной персоной, наверняка с охраной, и девочка с сопровождающей ее мамой. Так что дышать на них алкоголем не представлялось возможным, да и в салоне их места, по-видимому, будут рядом. О коньяке придется забыть. Правда, Майя предложила ей какой-то легкий транквилизатор, но Алена отказалась. Таблеткам она доверяла еще меньше, чем самолетам.
Дорога в ранний час оказалась на редкость свободной, Майя легко вела «ауди» Алены, беспрерывно болтая, но подруге было не до разговоров. Лицо у нее было бледным и глаза опухшими, так что никакие косметические ухищрения не помогли, тем более Алена знала, что в самолете о косметике лучше забыть, и ограничилась тушью для ресниц и легким блеском для губ.
— Вряд ли господин Богородский тебя узнает, — усмехнулась Майя, ловко подрулив к стоянке и ища место для парковки.
— Мне до этого дела нет, — мрачно бросила Алена. Ее радужное настроение предвкушения райских мест сильно портило предчувствие мучительных часов в самолете.
— Не скажи... — Майя вытащила из багажника чемодан и сумку, — Нам туда, — указала она рукой в недра аэропорта, — зал вылета с этой стороны. Так вот, дорогая моя, тебе ли не знать, что Андрей Богородский недавно развелся с очередной женой-моделью, обеспечив ее на всю оставшуюся жизнь, и теперь свободен как ветер. А он, между прочим, не только богат, но и весьма привлекателен.
— Майя... — простонала Алена, — мне не до этого. Пошли скорее, мы уже и так опаздываем.
— Ничего подобного. Мы вовремя. И прекрати ты так трястись. Это неприлично! Говорила же тебе, возьми таблеточку тазепама, от одной тебе ничего не будет, если ты уж так боишься к ним привыкнуть. По-твоему, лучше от страха сознание потерять прямо в самолете. Ах! И упасть прямо на руки благородному миллионеру. А что? Очень даже эффектно, кто бы спорил, — засмеялась Майя, легко неся не такую уж невесомую сумку.
— Ну прошу тебя, помолчи же! — вздохнула Алена, едва поспевая со своим чемоданом за ретивой подругой.
В зале ожидания их ждало живописное зрелище. Группа выглядела до такой степени нелепой, что Алена невольно улыбнулась. Миллионер, в отличие от своих элегантных охранников, облаченных в темные костюмы, в которых они наверняка парились в этот совсем непрохладный день, был одет в светлые легкие брюки и легкий белый льняной джемпер «Lacoste». Его откинутые со лба темно-русые волосы казались слегка влажными, щеки гладко выбриты, и весь его вид, подтянутый,
Мама с девочкой держались немного в стороне, явно стесняясь такого соседства. Женщина производила впечатление до такой степени противоположное виду Богородского, что Алена подумала: вот-вот от волнений и забот, от вполне понятного страха за дочку и смертельной усталости она упадет в обморок. «Прямо на руки благородному миллионеру», как сказала Майя. Только вот в благородстве этого миллионера она все-таки сомневалась. Алексей дал ему совсем другую оценку, и даже с поправкой на его обычную предвзятость к любому мужчине стоило отдать должное наблюдениям опытного дельца. Но сейчас не до анализа сущности господина Богородского. В конце концов, она уже здесь, и решение принято окончательное и бесповоротное.
Девочка казалась спокойной, серьезной и совершенно прелестной в своем ярко-розовом комбинезончике и желтой маечке с короткими рукавами. Она не смотрела по сторонам, как делал бы любой ребенок, а молча созерцала мысы своих крошечных кроссовок.
— Ну вот и вы! Доброе утро! — приветствовал Алену Богородский, широко улыбаясь и демонстрируя работу лучшего дантиста. — Мы прибыли немного раньше. Евгения Станиславовна очень волновалась, да и Катенька рвалась поскорее посмотреть на аэропорт, да, маленькая? — обратился он к девочке, о которой трудно было сказать, что она могла куда бы то ни было рваться. — О! Познакомьтесь. Это Алена Стацинская, вы ее конечно же узнали, наша лучшая телеведущая, звезда! А это...
— Моя подруга. Редактор. Майя...
— Очень приятно, Майя, — небрежно бросил Богородский и тут же повернулся к своим подопечным: — Евгения Станиславовна, успокойтесь, считайте, что мы с вами выруливаем на светлую полосу. Все будет хорошо!
— Очень на это надеюсь, спасибо вам, Андрей Викторович. Вы даже не представляете, что он для нас сделал! — судорожно сглотнув, обратилась Евгения к Алене.
— Да, — кивнула та в ответ, — это очень благородный поступок.
Богородский самодовольно ухмыльнулся, не заметив легкой иронии в ее тоне. «Да, в самом деле, что это я? — подумала она тут же. — Какая, в конце концов, разница, зачем он это все делает? Главное — делает». До регистрации оставалось не более пятнадцати минут, и Майя, расцеловав подругу и кивнув на прощание всем остальным, умчалась. Долгие проводы были не в ее характере. Да и дела не будут ждать.
Алена что-то машинально отвечала на вопросы Богородского, рассматривая Евгению. Ее бледненькая златокудрая девочка с точеными, почти ангельскими чертами рано повзрослевшего личика выглядела рядом с матерью, будто та была ей просто нянькой и причем не самой высокооплачиваемой. Но чему тут удивляться? Тусклые волосы, неухоженные руки с остриженными под корень ногтями и узловатыми по-старушечьи пальцами с единственным тоненьким обручальным кольцом, какие-то странного вида юбка и застиранная блузка, потертые мокасины и совсем уж неожиданные в такую жару плотные колготки невообразимого цвета. Несчастная женщина, озабоченная лишь одной ужасной проблемой — стремительно ухудшающимся здоровьем дочери, совсем махнула на себя рукой, и это было понятно. Интересно, у нее есть муж? Или кольцо она носит просто так. А если есть, то почему он не поехал проводить жену и дочку? Впрочем, Алена неплохо знала жизнь и совсем не удивилась, если бы неведомый папаша, не выдержав такой ответственности, как больной ребенок, сделал ноги. У Алены сжалось сердце. А вдруг все пойдет не так? Вдруг все напрасно? И никакие деньги богатого спонсора, никакое искусство знаменитого хирурга не спасут жизнь этой маленькой заколдованной принцессы? Но она отогнала дурные мысли. И только на подходе к самолету заметила, как на нее смотрит Богородский. Он улыбался, чуть прищурив серые стальные глаза, и от этой улыбки, и этого взгляда Алене стало не по себе, так что она машинально застегнула крошечную жемчужную пуговичку на атласной шелковой блузке «Givenchy».