Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме
Шрифт:
«…Я не был ни раздет, ни одет, ни босой, ни обутый, с меня снят был всякий металл, я был с завязанными глазами, с веревкой не шее, тогда меня повели к дверям ложи в неподвижно-подвижном положении, под руку с другом, в котором я узнал потом своего брата…» [73]
Веревку снимали, знаменуя возвращение к жизни в новом качестве, после сурового допроса о целях вступления в братство новичка приводили к присяге. Чем более высок был градус посвящения, чем более значительное место в иерархии ложи он предполагал, тем более жестокими были испытания, требующие точности и слаженности действий всех участников ритуала и могущие нанести серьезный ущерб здоровью лица, принимающего посвящение, и даже привести к его смерти. Вот уже магистр ложи приставляет шпагу к яремной выемке на горле нового брата, а надзиратели произносят предусмотренный
73
Макарова Н.И.Тайные общества и секты.
Но испытаниям подвергалось не только телесное, но и душевное здоровье братьев. Широко распространены были ритуалы, связанные со временной изоляцией инициата, призванной помочь ему осознать бренность земного бытия и создать ощущение воскресения из мертвых или возвращения из могилы к новой жизни в братстве:
«…По приезде новичка отводят в Сокровищницу, „черную комнату“, где оставляют одного, предупредив, что он может снять наложенную на глаза повязку только тогда, когда совершенно стихнет всякий шум и не будет слышно даже малейшего отзвука удаляющихся шагов. Комната размышлений обычно бывает без окон и дверей, потолок в ней низкий. В одном углу стоят черный стол и два стула, на столе — берцовые кости и череп, из глазных впадин которого выбивается синеватое пламя. Тут же лежат Библия и песочные часы. В противоположном углу стоит человеческий скелет с надписью: „Ты сам такой будешь“. В других углах комнаты стоят гробы: в одном — искусно сделанный труп с признаками гниения, другой гроб — пустой…» [74]
74
Брачев B.C.Масоны в России: от Петра I до наших дней. СПб.: Стомма, 2000.
В качестве вариации описанного выше ритуала неофиту могли предложить провести какое-то время лежа в гробу совершенно неподвижно, с зажженной свечой в руках, пока уполномоченные лица ложи читают над ним установленные традицией формулы, схожие с христианской поминальной службой. Затем брат получал разрешение подняться из гроба — воскреснув к новой, добродетельной жизни благодаря братству.
На рубеже XVIII–XIX веков масонство стало пользоваться настолько широкой популярностью, что говорить о «тайном братстве» уже не приходилось — масонство стало больше напоминать светские клубы. Практически каждый имущий или образованный горожанин как в Европе, так в Америке или в России входил в ту или иную ложу, а дворяне могли посещать сразу несколько лож. Затем мода на фри-масонство схлынула, подобно любому другому социальному поветрию, братства вернулись в свои тайные границы, снова превратившись в прибежище узкого круга посвященных, коим остаются и по сей день. Но слухи и домыслы о странных обрядах «вольных каменщиков» широко циркулировали в народе, сливаясь с массой прочих городских легенд.
Историческая память:низовой слой языка сохранил со времен особенной популярности масонства жаргонизм «фармазон» или «фармазонщик» (фонетически переозвученное производное от термина «фри-масон»), означающий мошенника, специалиста по аферам. А упрощенные версии масонских ритуалов посвящения сохранялись фактически до середины двадцатого века в форме детских игр. Так, среди подростков 30–40-х годов уже XX века пользовалась популярностью игра «оживи покойника»: один из участников игры снимал часть одежды и ложился спиной на землю, крепко зажмуривал глаза, в руках у него была длинная и прочная палка, которую он держал у груди подобно тому как покойник держит свечу. Остальные игроки становились вокруг него и поочередно начинали хлестать «покойника» пучками крапивы, в то время как «мнимый покойник», не открывая глаз, должен постараться прицелиться и с одного удара попасть палкой по тому, кто его хлестнул. Подробное описание игры сохранил для нас не кто иной, как признанный классик советской детской литературы Аркадий Гайдар [75] .
75
Гайдар
Логично предположить, что превратившийся в канонический алгоритм ежедневных действий вампира, при котором ночной кровопийца — оживший мертвец проводит дневное время лежа в гробу, восходит к легендарным инициациям масонов или более поздних тайных обществ (иллюминатов, теософских обществ и мистических орденов, возникших уже в XIX веке). Предположение о том, что клан вампиров, по сути, тоже является тайным обществом со своими традициями, регламентами, обрядностью и ритуалами посвящения, вполне допустимо.
В ложах масонов и розенкрейцеров всегда с огромным уважением относились к братьям, занимающимся естественными науками и медициной: именно Грааль, легендарное вместилище Святой Христовой Крови, был главным объектом поклонения и символом духовных исканий в большинстве тайных обществ. Объединение практических знаний ученых с мистической «великой тайной», доступ к которой открывало членство в братствах, приносило необычайно эффективные результаты. Например, одно из российских розенкрейцерских братств в самом начале XX века возглавлял скромный аптекарский служащий Александр Кордиг, известный тем, что ввел в русскую медицинскую практику волшебный целебный корень женьшеня и еще многие приемы восточной медицины [76] .
76
Максимов М.Розенкрейцеры и их судьба в Советской России. «Вестник», № 2 (261), 16 января 2001.
Но тайные общества вряд ли заслуживали бы своего названия, если бы их секреты так просто было сделать достоянием гласности, — клятвы их членов на верность святы и нерушимы, как, например, эта:
«…Никому на этом свете никогда не напечатаю, не нарисую, не сниму отпечаток, не отрежу, не вырежу, не помечу и не сделаю гравюры ни с чего, что движется или неподвижно, что дало бы малейшее представление о слове, букве и знаке, пусть читаемом или нечитаемом. И таким образом не допущу, чтобы тайна масонства из-за моей неосторожности стала достоянием посторонних…»
Нарушение обетов каралось самым строгим образом, а сами действующие или предполагаемые руководители тайных обществ НИКОГДА не подтверждали и не опровергали информации об их деятельности, представленной как подлинной в популярной, исторической или художественной литературе.
Но в любом случае размах деятельности и влияние просветительских и философских обществ, действовавших как тайные братства подобные розенкрейцерам, масонам, иллюминатам и прочим теософским объединениям, был настолько широк, что дает право уверенно утверждать — более двухсот лет прогресс общества, культуры и науки являлся заслугой членов подобных «тайных братств».
Кровавая поступь прогресса
С началом так называемой эпохи Просвещения сфера естественных наук и медицины стала развиваться особенно бурно благодаря популярности французской школы механического материализма. Это был оригинальный мировоззренческий принцип, выдвинутый на рубеже XVII–XVIII веков, позволявший объяснить развитие природы и общества законами механической формы движения материи. Источником «механицизма» послужили законы механики — коротко говоря, механистическая теория сводилась к умозрительному движению от сложной, своеобразной формы к более простой, например от социальной к биологической. Принцип оказался весьма плодотворным и дал толчок для качественной трансформации естественнонаучных направлений исследований.
Всеобъемлющие обобщения естествоиспытателей, основанные на опыте современников и предшественников, были тщательно зафиксированы в многотомной «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (Париж, 1751–1757), подготовленной к выпуску знаменитыми философами Д. Дидро и Ж. д'Аламбером. Машины и механизмы превратились в верных помощников ученых, и человеческое тело, приравненное к частному случаю сложного механизма, одну за другой раскрывало свои загадки.
Изучению тканей и жидкостей, циркулирующих в организме, способствовало изобретение британским естествоиспытателем Робертом Гуком микроскопа — усовершенствовав оптическую систему Галилея, он создал прибор, позволяющий наблюдать объекты с увеличением в 30 раз. В 1665 году несколько лет кропотливых исследований вылились в классический труд магистра Гука — книгу под названием «Микрография, или Физиологическое описание мельчайших тел, исследованных с помощью увеличительных стекол».