Сумма одиночества
Шрифт:
Тот-Кто-Мешает Если он и попадал на русские иконы, изографы изображали его только в профиль, как чёрта, чтобы неосторожный зритель ненароком не встретился с ним взглядом.
Впрочем, так же вслед за Джотто (фреска "Поцелуй Иуды") поступали и европейские художники, поскольку этика и эстетика являлись нераздельным целым.
Центральный диск последнего - девятого - круга Дантова Ада называется Джудеккой. Название образовано от имени апостола Иуды Искариота, предавшего Христа. Здесь, во льдах Коцита, сам Люцифер казнит предателей величества божеского и человеческого - Брута и Кассия, убийц Цезаря, и Иуду, терзая их в своих трех кровавых пастях.
Переднему не зубы так страшны, Как когти были, все одну и ту же Сдирающие кожу со спины.
"Тот, наверху, страдающий всех хуже,- Промолвил
Вот и все, что счел нужным сообщить спутнику Вергилий о величайшем преступнике в христианской истории и в истории христианства. Люцифер непрестанно сдирает когтями кожу с его спины. Данте не комментирует увиденное и услышанное, хотя находится в самом конце пути через Ад,гораздо больше внимания уделено технике лазания по косматому стану Люцифера и маршруту выхода из преисподней.
Поэту нечего сказать об Иуде такого, чего не знал бы читатель, и он ограничивается сухой констатацией факта: предатель получает по заслугам. Что и предполагалось и в чем никто не сомневался. Читатель воспринимает эти сведения после знакомства со всеми обитателями геенны, поэтому муки Иуды для него - это итог и сумма наказаний, апофеоз безысходности. Здесь, на самом дне Ада, царит безмолвие, нарушаемое лишь шумом крыльев дьявола. Мучительное безмолвие - антитеза творящему Слову. Знатоки утверждают, что тягучий - для славянского уха - одиннадцатисложник итальянского оригинала усиливает этот эффект.
Данте наверняка были хорошо известны апокрифические, легендарные сочинения о жизни Иуды, во множестве ходившие среди его современников. Апокрифы удовлетворяли интерес верующих к деталям биографий Иисуса и Крестителя, Марии и апостолов, наконец Иуды Искариота. Отрешенные сочинения способствовали утверждению в сознании людей некоторых устойчивых клише, что было важно и полезно для находившейся в процессе становления христианской культуры.
Потому-то Церковь и относилась к апокрифической литературе более или менее терпимо, а какие-то произведения рекомендовала для "домашнего пользования".
Именно в средние века сложились стереотипы, закрепившиеся в словосочетаниях "иудин поцелуй", "иудино дерево", "иудин грех". И именно в те времена евреев стали называть "иудиным племенем", но уже не во славу Иуды - четвертого сына Иакова от Лии (а этот Иуда и является эпонимом иудеев), а во имя Иуды Искариота, Предателя и Палача.
Во втором - четвертом веках по Р. Х. актуальнейшей проблемой для лидеров христианских общин стал поиск взаимопонимания, а возможно, и союза с римской властью, в связи с чем были предприняты попытки оправдания Понтия Пилата, представителя этой власти в Иудее. Важно это было и для самих верующих, жаждавших покончить со своей "второсортностью": римлянин не мог не признать мессию, которого признали все, кроме "слепцов" иудеев. Тогда-то и возникли апокрифические донесение прокуратора Пилата императору Тиберию, "Письмо Пилата императору Клавдию" и евангелие Никодима, которое правильнее было бы назвать евангелием фанатичного антисемитизма. Автор этого евангелия не только нарисовал образ благожелательно расположенного к Христу прокуратора, но и заставил римские военные знамена, которые держали легионеры, склониться пред Иисусом, когда того вели на допрос. Все эти сочинения не были признаны Церковью богодухновенными, однако они сформировали метод и прочертили путь, на который впоследствии нет-нет да и ступала нога неофита. Не так уж и давно русские читатели встретились на этом пути с романом Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", в котором образ Пилата скроен по рецептам третьего века по Р. Х.
с поправкой на психологизм фельетонной эпохи. Не исключено, что классик литературы для подростков познакомился с "методом" Никодима по книге профессора Сергея Жебелева "Евангелия канонические и апокрифические", вышедшей в Петрограде в 1919 году.
Что простительно римлянину, непростительно иудею.
Апокрифы называют Иуду сыном некоего Рувима-Симона и Цибореи из Иерусалима. В ночь зачатия женщина видит вещий сон: ее сын будет вместилищем всех пороков и причиной гибели иудейского народа. Перепуганные родители укладывают младенца в осмоленную корзину и пускают в море. Волны прибивают корзину к острову Скариот (география здесь того же сорта, что и биография), бездетная царица которого берет мальчика на воспитание. Однако вскоре у нее рождается настоящий сын, и Иуда начинает всячески обижать лжебрата. Выведенная из себя его выходками, царица открывает Иуде, что он всего лишь приемыш. Стыд, ненависть, ярость толкают Иуду на убийство царевича, после чего он бежит в Иерусалим и поступает на службу к Понтию Пилату. Рядом с дворцом римского прокуратора находится сад Рувима-Симона, где зреют плоды, вызывающие вожделение у Пилата. Будучи не в силах устоять перед искушением, прокуратор посылает дружка Иуду воровать эти плоды. Рувим-Симон ловит парня на месте преступления. Между ними вспыхивает перебранка, переходящая в драку. Иуда убивает отца. Понтий Пилат дарит Иуде всю собственность убитого и женит на вдове. Впоследствии, случайно узнав из причитаний Цибореи правду о своем происхождении, Иуда покидает ее дом и подается к Иисусу, дабы получить от него прощение грехов. Такова легендарная предыстория евангельских событий, которая стилистически родственна эллинистическому роману, а в сознании русского читателя сближает Софокла с Пушкиным, античную трагедию рока с житием святой Женевьевы...
"Далее" повествование ведут Марк, Матфей, Лука и Иоанн.
В канонических евангелиях нет указаний на причины предательства Иуды, если не считать таковыми слова Иоанна "вошел в него сатана" (13,27). Тот же Иоанн (единственный из евангелистов), впрочем, явно отдает предпочтение другой версии, полагая главным мотивом преступления Иудино корыстолюбие.
Имя Иуды переводится как "хвала Господу". Он единственный иудей среди учеников Иисуса, уроженцев Галилеи. Ему поручено ведать расходами апостолов, и как всякий казначей и бухгалтер, он немножко брюзга и пессимист, жмот и зануда.
Когда некая Мария из Вифании помазала ноги Христа драгоценным нардовым миром, Иуда не скрывает своего возмущения мотовкой. Именно этот эпизод традиция связывает с возникновением у Иуды воли к предательству. Именно после этого он вдруг отправляется к первосвященникам и предлагает им свои услуги. На тайной вечере Иисус говорит апостолам, что "один из вас предаст меня", и указывает на предателя, подав Иуде кусок хлеба. "Что делаешь, делай скорее",- призывает Христос, и Иуда послушно покидает вечерю. Многие в Иерусалиме слышали проповеди Иисуса и видели его, поэтому узнать его не составляло труда. Однако наступил вечер, и, чтобы указать страже на Учителя в толпе учеников, Иуда целует его. Это, наверное, самая яркая и потрясающая воображение деталь в евангелиях (кроме евангелия от Иоанна, где о поцелуе не говорится ни слова).
После гибели Иисуса Иуда раскаивается и возвращает тридцать сребреников:
"Согрешил я, предав кровь невинную" (Матфей, 27,4). Евангелисты напоминают о ветхозаветном пророчестве Захарии: "И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет - не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребреников... И взял Я тридцать сребреников и бросил их в дом Господень для горшечника" (Захария, 11, 12-13). Поскольку "проклятые" деньги нельзя было вернуть в храмовую кассу, их выплатили за земельный участок некоего горшечника, на котором и похоронили покончившего с собой Иуду. Христос, принявший на себя все грехи, все проклятие рода человеческого, в том числе и грех Иуды, погиб на "древе креста". Предавший его - на древе позора (в русском фольклоре эту роль играет дрожащая от пережитого ужаса осина).
Столетиями образ священного предателя оставался для христиан самодостаточным, и лишь в девятнадцатом веке появляются первые опыты интерпретации величайшего в истории христианства Преступления, попытки проникнуть в психологию Преступника. Де Куинси полагал, что Иуда вынудил Христа объявить о своей божественности, чтобы вызвать восстание против Рима. Эта версия близка Леониду Андрееву, который в небольшой повести "Иуда Искариот и другие" главный мотив предательства усматривает в мучительной любви Иуды к Христу, в желании апостола спровоцировать учеников и народ на решительные действия. Профессор Михаил Муретов в серии статей под заголовком "Иуда Предатель" (1905-1906 гг.)