Сумма теологии. Том II
Шрифт:
Ответ на возражение 2. Сточки зрения модуса бытия различные природы вещей отличаются друг от друга меньше, нежели утверждение и отрицание. Однако с точки зрения способа их познания утверждение и отрицание имеют между собою больше общего; в самом деле, когда непосредственно познана истина утверждения, также познана и ложь противоположного ей отрицания.
Ответ на возражение 3. То, что ангелы пользуются утвердительными и отрицательными оборотами речи, всего лишь показывает, что им ведомы соединение и разделение; и все же их познание осуществляется не посредством соединения и разделения, а как простое познание природы вещи.
Раздел 5. Может ли обманываться ангельский ум?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что ум ангела может обмануться. В самом деле, необузданность является ложью. Но, как сказал
Возражение 2. Далее, ошибка есть следствие незнания. Но Дионисий говорит, что ангелы могут не знать. Следовательно, похоже, что и им свойственно ошибаться.
219
De Div. Nom. IV, 23.
Возражение 3. Далее, ум того, кто отпал от истины мудрости и чей рассудок извращен, лжив и преисполнен заблуждений. Но Дионисий утверждает, что таковы демоны [220] . Следовательно, похоже, что в ангельском уме может существовать неправда.
Этому противоречит сказанное Философом о том, что «ум всегда правилен» [221] . Подобное читаем и у Августина, а именно, что «только истинное может выступать объектом ума» [222] . Поэтому в познании ангела не может быть ни заблуждения, ни лжи.
220
Ibid.
221
De Anima III, 10.
222
Qq. LXXXIII, 32.
Отвечаю: данный вопрос отчасти уже был рассмотрен ранее. В самом деле, уже было доказано, что ангел мыслит не посредством соединения и разделения, но [сразу] схватывает, что есть вещь (4). Затем, как сказано в [книге] душе», ум всегда истинен в том случае, когда он направлен на то, что есть вещь, равно как истинно чувство, когда оно направлено на то, что ему свойственно [223] . Случайность же, заблуждение и ложь вкрадываются тогда, когда мы мыслим сущность вещи в некотором соединении, а это бывает или когда мы используем определение одной вещи для другой, или когда части определения не подходят друг другу, как если бы мы обозначили некое создание «летающим зверем о четырех ногах», какового животного не встретишь в природе. Но все это относится к вещам составным, чье определение извлекается из различных элементов, одни из которых выступают в качестве материи других. Что же касается мышления простых сущностей, то, как сказано в «Метафизике» IX, тут ошибиться нельзя, поскольку либо они не схватываются вовсе, и тогда относительно их мы не знаем ничего, либо же они познаются с достоверностью как они есть [224] .
223
De Anima III, 6. Ср.: «…ум, направленный на существо предмета как суть его бытия, истинен [всегда]; ум же, касающийся чего-то [другого], – не [всегда]».
224
Metaph. IX, 10.
Следовательно, в ангельском уме сами по себе не могут существовать ни ложь, ни заблуждение, ни обман, хотя они могли бы иметь место акцидентно, но вовсе не так, как это бывает у нас. В самом деле, мы часто исследуем «чтойность» вещи путем соединения и разделения, например, когда мы ищем истинное определение с помощью доказательства. Совсем иначе дело обстоит с ангелами, которые через саму сущность вещи знают все, что можно о ней знать. Затем, совершенно очевидно, что «чтойность» вещи является источником познания всего того, что принадлежит или не принадлежит данной вещи, но не того, что связано со сверхприродным пожеланием Бога. Таким образом, благодаря справедливому пожеланию и знанию природы каждой твари, благие ангелы не выносят никаких суждений относительно природных свойств в тех случаях, когда последние связаны с божественными пожеланиями, а потому в них и нет заблуждения и лжи. Но так как демонские умы отвращены от божественной мудрости, они время от времени выносят суждения относительно вещей просто в силу их естественного подобия. При этом они не обманываются относительно природных свойств, но могут быть введены в заблуждение в отношении сверхприродных явлений; так, например, видя умершего, они могут предполагать, что тот более не воскреснет, или же, созерцая Христа, они могут думать, что Он не Бог
Из сказанного очевидны ответы на все возражения: извращенность демонов есть следствие их отпадения от божественной мудрости, в то время как незнание ангелов является не природным, а сверхприродным. Кроме того, понятно, что мышление «что есть» вещь всегда истинно, за исключением тех случаев, когда речь идет о неподходящем способе [мышления], предполагающем некоторое соединение или разделение.
Раздел 6. В самом ли деле существует «утреннее» и «вечернее» ангельское познание?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что нет никакого «вечернего» и «утреннего» познания в ангелах, ибо и в вечер и в утро примешана толика тьмы. Но в познании ангела, в котором нет ни заблуждения, ни лжи, не может быть никакой тьмы. Поэтому негоже называть ангельское познание «утренним» и «вечерним».
Возражение 2. Далее, между вечером и утром находится ночь, равно как и между утром и вечером – день. Следовательно, если в ангелах есть «утреннее» и «вечернее» познание, то в них необходимо также различать «дневное» и «ночное» познание.
Возражение 3. Далее, познание столь же разнообразно, сколь разнообразны объекты познания; ведь сказал же Философ, что «знание разделяется по предметам» [225] . Но вещи, как заметил Августин, существуют трояко, а именно в идее Слова, в их собственной природе и в познании ангелов [226] . Таким образом, если признать наличие в ангелах «утреннего» и «вечернего» познания, то коль скоро вещи [помимо этого] существуют в Слове и в своей собственной природе, необходимо также признать наличие третьего класса познания, которое соответствовало бы существованию вещей в ангельском уме.
225
De Anima III. 8. 23Gen. ad Lit. Il, 8.
226
Gen. ad Lit. Il, 8.
Этому противоречит мнение Августина, который разделяет познание ангелов на «утреннее» и «вечернее» [227] .
Отвечаю: выражение «утреннее» и «вечернее» познание было введено Августином, который истолковывал те шесть дней, в которые Бог сотворил все, не как измеряемые обращением солнца обычные дни (ибо и само солнце было создано лишь на четвертый день), но как один день, а именно день ангельского познания, обращенного к шести классам вещей. По аналогии с обычным днем, для которого утро – начало, а вечер – завершение, их познание исходного бытия вещей, т. е. того, какое они имеют в Слове, он назвал «утренним» познанием, а их познание бытия уже сотворенных вещей, т. е. того, какое они имеют в собственной природе, – «вечерним» познанием (ведь бытие вещей проистекает из Слова как из своего рода исходного начала, и это истечение завершается в бытии, которое они имеют сами по себе).
227
Gen. ad Lit. IV, 22, 31.
Ответ на возражение 1. Выражения «вечер» и «утро» познания применительно к познанию ангелов используются не в смысле указания на наличие примеси тьмы, а в смысле указания на начало и завершение. Или еще можно сказать, вторя [тому же] Августину, что ничто не мешает нам называть нечто «светом» по сравнению с одним и «тьмой» – по сравнению с другим [228] . В таком именно смысле [в Писании] о жизни праведных в вере говорится [с одной стороны] как о свете по сравнению с [жизнью] нечестивых: «Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе» (Еф. 5:8); [а с другой стороны] о той же жизни праведных, когда ее сопоставляют с жизнью во славе, говорится как о тьме: «Мы имеем вернейшее пророческое слово, – и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте» (2 Петр. 1:19). Следовательно, то познание ангела, каким он познает вещи в их собственной природе, является днем по сравнению с незнанием или заблуждением, однако по сравнению с видением Слова оно – тьма.
228
Gen. ad Lit. IV, 23.