Сумма теологии. Том IV

В связи с этим мы исследуем, во-первых, конечную цель человеческой жизни и, во-вторых, то, посредством чего человек может продвигаться на пути к этой цели или же сбиваться с него, поскольку цель управляет всем, что служит к ее достижению. И коль скоро конечной целью человеческой жизни все полагают счастье, то нам предстоит рассмотреть 1) [что есть] конечная цель и 2) [что есть] счастье.

Относительно первого будет исследовано восемь пунктов: 1) присуща ли человеческим действиям обусловленность целью; 2) свойственно ли это [только] разумной природе; 3) в какой мере человеческие действия определяются их целью; 4) существует ли конечная цель человеческой жизни; 5) может ли у одного человека быть несколько конечных целей; 6) подчиняет ли человек все достижению конечной

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческим действиям не присуща обусловленность целью. В самом деле, в порядке природы первенствует причина, тогда как само имя конечной цели указывает на то, что идет в конце. Следовательно, конечная цель не может являться причиной. Но то, что обусловливает человеческие действия, суть причина его действий, ибо самовыражение «обусловливать» указывает на отношение причинности. Таким образом, человеческим действиям не присуща обусловленность целью.

Возражение 2. Далее, то, что само по себе является конечной целью, не может быть обусловлено целью. Но, как говорит Философ, в некоторых случаях конечная цель совпадает с действием [3] . Следовательно, человеческие действия не всегда обусловливаются целью.

Возражение 3. Далее, действие человека, пожалуй, обусловлено целью в том случае, когда он действует преднамеренно. Но во многих действиях человека нет преднамеренности, порой он даже совсем не задумывается о том, что делает, например, когда он двигает рукой или ногой, или почесывает бороду, размышляя при этом о чем-то другом. Следовательно, действия человека не всегда обусловлены целью.

Этому противоречит следующее: все принадлежащие к [общему] роду вещи проистекают из начала этого рода. Но цель, как говорит Философ, это начало человеческих действий [4] . Поэтому человеку свойственно действовать ради цели.

Отвечаю: из всех совершаемых человеком действий в собственном смысле слова «человеческими» являются только те, которые присущи человеку как именно человеку Затем, человек отличается от неразумных животных тем, что он является хозяином собственных действий. Поэтому «человеческими» следует называть такие действия, хозяином которых является человек. Далее, человек является хозяином собственных действий благодаря разуму и воле, по каковой причине свободную волю определяют как «способность и волю разума». Поэтому «человеческими» действиями в собственном смысле слова являются те, которые проистекают из обдуманной воли. Все же другие действия человека следует называть «действиями человека», но никак не «человеческими» действиями, поскольку они не присущи человеку как именно человеку Далее, очевидно, что если действия проистекают из способности, то они и обусловлены этой способностью сообразно природе своего объекта. Но объектом желания является благо и цель. Поэтому все человеческие действия должны совершаться ради цели.

Ответ на возражение 1. Хотя в порядке исполнения цель есть нечто последнее, однако в порядке намерения действователя она суть первое, и в этом смысле она является причиной.

Ответ на возражение 2. Если бы какое-нибудь человеческое действие являлось конечной целью, то в этом случае оно было бы произвольным, иначе оно не было бы человеческим действием, о чем было сказано выше. Затем, действие бывает произвольным двояко: во-первых, постольку, поскольку оно направляется волей, например ходьба или речь; во-вторых, постольку, поскольку оно выявляется в соответствии с волей, например, сам акт волеизъявления. Но невозможно, чтобы выявляемое в соответствии с волей действие было конечной целью. В самом деле, объектом воли является цель, подобно тому как объектом зрения является цвет, где первым видимым не может являться акт виденья, поскольку каждый акт виденья определен к видимому объекту. Точно так же и первое желаемое, то есть цель, не может быть самим актом воли. Следовательно, если бы человеческое действие являлось конечной целью, то это было бы действие, которое направляется волей, и потому любое действие человека, в том числе и сам акт воли, совершается ради цели. Поэтому что бы человек ни делал, правильным будет говорить, что человек действует ради цели, даже в том случае, если он совершает то действие, в котором и состоит конечная цель.

Ответ на возражение 3. Подобного рода действия в собственном смысле слова не являются человеческими действиями, поскольку они не следуют из обдуманных намерений разума, собственного начала человеческих действий. Поэтому хотя они и совершаются ради некоторой мнимой цели, однако не той, которая была бы определена разумом.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что [только] разумной природе свойственно действовать ради цели. Ведь человек, которому присуще действовать ради цели, никогда не действует ради неизвестной цели. С другой стороны, есть немало вещей, которые ничего не знают о цели – либо потому, что они вообще лишены знаний, каковы существа, лишенные чувств, либо же потому что они не способны схватить идею цели, каковы неразумные животные. Поэтому, похоже, только разумной природе свойственно действовать ради цели.

Возражение 2. Далее, действовать ради цели означает определить свое действие к цели. Но это требует работы разума. Поэтому такого рода действия не свойственны вещам, которым недостает разума.

Возражение 3. Далее, благо и цель – это объекты воли. Но «воля находится в разуме» [5] . Следовательно, действовать ради цели свойственно только разумной природе.

Этому противоречит следующее: Философ доказал, что «не только уму, но также и природе присуще действовать ради цели» [6] .

Отвечаю: каждый действователь необходимо действует ради цели. В самом деле, если несколько причин определены друг в отношении друга, то с устранением первой необходимо будут устранены и прочие. Но первой из всех причин является конечная причина. Так это потому, что материя не получает формы иначе, как только вследствие перемещения ее действователем, поскольку ничто само по себе не переходит из потенциальности в актуальность. Но действователь движет в силу своей интенции к цели. В самом деле, если бы действователь не был определен к некоторому частному следствию, он бы не отдавал предпочтения деланию одной вещи перед деланием какой-то другой; следовательно, коль скоро он производит определенное следствие, то необходимо, чтобы он был определен к чему-то такому, что имеет природу цели. И как это определение в разумной природе обусловливается «разумным желанием», которое называется волей, точно так же в других вещах оно обусловливается их естественной склонностью, которая называется «природным желанием».

Однако должно иметь в виду, что вещь через посредство своего действия или движения может склоняться к цели двояко: во-первых, как вещь, сама движущая себя к цели (например, человек); во-вторых, как вещь, движимая к цели другим (например, стрела стремится к некоторой цели постольку, поскольку приводится в движение определившим свое целевое действие лучником). Поэтому наделенные разумом вещи, будучи благодаря свободной воле, которая является способностью воли и разума, господами собственных действий, сами движут себя к цели, а вещи, которым недостает разума, склоняются к цели посредством естественной склонности и, ничего не зная о природе цели как таковой и потому, не имея возможности определять что-либо к цели, но – только определяться к ней другим, движутся к ней не сами, а этим другим. В самом деле, как уже было показано (I, 22, 2; I, 103, 1), лишенная разума природа соотносится с Богом как инструмент с основным действователем. Таким образом, разумной природе присуще стремиться к цели посредством самоорганизации и самодвижения, в то время как неразумной природе присуще стремиться к цели посредством организации и приведения в движение другим, независимо от того, схватывает ли она эту цель, как это имеет место в случае неразумных животных, или не схватывает, как это имеет место в случае тех вещей, которые полностью лишены всяческого познания.