Сумма теологии. Том IX

Рассмотрев правосудность, мы, соблюдая должную последовательность, переходим к рассмотрению мужества. Мы исследуем, во-первых, добродетель мужества как таковую; во-вторых, её части; в-третьих, соответствующий ей дар; в-четвёртых, подобающие ей предписания.

В отношении мужества должно исследовать три вещи: во-первых, мужество само по себе; во-вторых, его основной акт, а именно мученичество; в-третьих, противные мужеству пороки.

Под первым заглавием наличествует двенадцать пунктов:

1) является ли мужество добродетелью;

2) является ли оно особой добродетелью;

3) связано ли мужество только с отвагой и страхом;

4) связано ли оно только со страхом смерти;

5)

6) является ли его главным актом стойкость;

7) определён ли его акт к собственному благу;

8) находит ли оно удовольствие в собственном акте;

9) имеет ли дело мужество в первую очередь с внезапными опасностями;

10) использует ли оно в своём действии гнев;

11) является ли оно главной добродетелью;

12) сравнение его с другими главными добродетелями.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мужество не является добродетелью. Ведь сказал же апостол, что добродетель «совершается в немощи» (2 Кор. 12:9). Но мужество противно немощи. Следовательно, мужество не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, как добродетель оно может быть либо теологической, либо умственной, либо нравственной [добродетелью]. Но из вышесказанного (-, 57, 2; -, 62, 3) очевидно, что мужество не является ни теологической, ни умственной добродетелью. Однако, похоже, не является оно и нравственной добродетелью. В самом деле, по словам философа, «одни кажутся храбрыми потому, что не ведают [об опасности], а другие – благодаря опыту, как [наёмные] воины», но в обоих этих случаях, похоже, речь идёт об акте, а не о нравственной добродетели; «некоторые же считаются храбрецами постольку, поскольку ими руководит страсть», например страх перед опасностью или позором, а также боль, гнев или надежда [2] . Но нами уже было сказано (-, 56, 4) о том, что нравственная добродетель руководствуется не страстью, а сознательным выбором. Следовательно, мужество не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, человеческая добродетель по преимуществу пребывает в душе, поскольку она суть «доброе качество ума». Но мужество, пожалуй, пребывает в теле или, по крайней мере, связано с телесным темпераментом. Следовательно, похоже, что мужество не является добродетелью.

Этому противоречит мнение Августина, считавшего мужество одной из добродетелей.

Отвечаю: как говорит философ, «всякая добродетель доводит до совершенства то, добродетелью чего она является, и придаёт совершенство выполняемому им делу» [3] . Следовательно, человеческая добродетель, о которой мы ведём речь, должна быть тем, что совершенствует человека и придаёт совершенство его делам. Но совершенством человека, по словам Дионисия, является быть сообразованным с разумом [4] . Поэтому для того, чтобы сделать человека совершенным, человеческой добродетели надлежит сообразовывать его дела с разумом. Затем, это может происходить трояко: во-первых, путём выправления самого разума, и это делается умственными добродетелями; во-вторых, путём утверждения правоты разума в человеческих делах, и это принадлежит правосудности; в-третьих, путём устранения препятствий к утверждению этой правоты в человеческих делах. Далее, человеческая воля может препятствовать последующей правоте разума двояко. Во-первых, когда она увлекается от того, чего требует правый разум, к чему-то другому некоторым объектом удовольствия, и это препятствие устраняется с помощью благоразумия [или умеренности]. Во-вторых, когда воля не склонна следовать тому, что сообразуется с разумом, по причине некоторой обнаруженной трудности. Так вот, для устранения такого препятствия необходимо мужество ума, которое человек противопоставляет вышеупомянутой трудности, равно как посредством телесного мужества человек превозмогает и устраняет телесные препятствия.

Отсюда очевидно, что мужество является добродетелью постольку, поскольку оно сообразует человека с разумом.

Ответ на возражение 1. Добродетель души совершается не в немощи души, а в немощи тела, о которой и говорит апостол. Но именно мужеству ума подобает как храбро сносить немощь плоти (и это связано с добродетелью стойкости, или мужества), так и признавать собственную немощь, и это связано с совершенством, которое называется смирением.

Ответ на возражение 2. Подчас человек совершает внешнее действие добродетели не потому, что обладает этой добродетелью, а по какой-то иной, отличной от добродетели причине. Так, философ приводит пять причин, по которым люди могут казаться мужественными постольку, поскольку совершают мужественные поступки, но при этом не обладают означенной добродетелью [5] . Это может происходить трояко. Во-первых, потому, что они стремятся к трудному так, как если бы оно не было трудным. И это, в свою очередь, тоже может происходить трояко. Иногда – по причине неведения, например, когда не знают об [истинных] размерах опасности. Иногда – по причине самонадеянности, например, если прежде случалось избегать опасности. Иногда – по причине обладания некоторым знанием или искусством, как, например, [наёмные] воины, которые, имея опыт и практику обращения с оружием, лучше всех умеют нападать и защищаться и потому меньше других страшатся опасностей битвы, поскольку уверены, что смогут себя защитить. Поэтому Вегетий говорит, что «никто не боится делать то, в чём считает себя знатоком». Во-вторых, человек может поступать мужественно без обладания добродетелью тогда, когда его движет страсть – либо страдание, от которого он хочет избавиться, либо гнев. В-третьих, по сознательному выбору, но не ради надлежащей цели, а либо ради получения некоторой преходящей выгоды, например почести, удовольствия или наживы, либо ради избежания некоторого ущерба, например позора, страдания или убытка.

Ответ на возражение 3. Душевное мужество, которое, как было разъяснено в ответе на первое возражение, является добродетелью, названо так по причине его схожести с мужеством тела. То же, что человек обладает естественной склонностью к добродетели в силу своего природного темперамента, нисколько не противоречит понятию добродетели, о чём уже было сказано (-, 63, 1).

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мужество не является особой добродетелью. Ведь сказано же [в Писании]: «Она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству» (Прем. 8:7), и при этом «мужество» названо «добродетелью». Следовательно, коль скоро термин «добродетель» общ всем добродетелям, то похоже на то, что мужество является общей добродетелью.

Возражение 2. Далее, Амвросий говорит: «Мужество не испытывает недостатка в храбрости, поскольку только оно защищает честь добродетелей и стоит на страже их предписаний. Оно есть то, что непреклонно воюет со всеми пороками, не боится тяжких трудов, не дрогнет перед лицом опасности, заставит забыть об удовольствиях, устоит перед похотью, избежит жадности как ослабляющей добродетель порчи». И далее он продолжает в том же духе в связи с другими пороками. Но всё это не может относиться к какой-то особой добродетели. Следовательно, мужество не является особой добродетелью.

Возражение 3. Далее, мужество, похоже, получило своё имя от стойкости. Но, как сказано во второй [книге] «Этики», каждая добродетель должна быть устойчивой. Следовательно, мужество является общей добродетелью.

Этому противоречит следующее: Григорий приводит его в своём перечне добродетелей [6] .

Отвечаю: как уже было сказано (11–1, 61, 3), термин «мужество» можно понимать двояко. Во-первых, как просто обозначающий некоторую крепость ума, и в этом смысле мужество является общей добродетелью или, скорее, условием каждой добродетели, поскольку, как говорит философ, каждой добродетели в своих действиях надлежит быть уверенной и устойчивой [7] . Во-вторых, мужество можно понимать как стойкость в терпении или противостоянии только тому, в отношении чего быть стойким труднее всего, а именно смертельным опасностям. Поэтому Туллий говорит, что «быть мужественным – значит сознательно смотреть в лицо опасностям и переносить трудности» [8] . Мужество в этом смысле считается особой добродетелью постольку, поскольку оно обладает особой материей.

Ответ на возражение 1. Согласно философу, термин «добродетель» относится к пределу и максимуму способности [9] . Затем, как сказано в пятой [книге] «Метафизики», естественная способность в одном смысле является силой, препятствующей уничтожению, а в другом – началом действия. В последнем смысле, который является наиболее общим, термин «добродетель» как обозначающий максимальный предел такой способности является общим термином, и потому добродетель в общем смысле этого слова есть не что иное, как навык, позволяющий хорошо выполнять дело. Но как обозначающий максимальный предел способности в первом смысле, каковой смысл является более частным, он применяется к особой добродетели, а именно мужеству, которому надлежит стойко противостоять всем видам нападений.