Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер
Шрифт:
Вторая относится к моему пожеланию, чтобы ты (когда выдастся свободное время) ознакомился с весьма благоразумным меморандумом одной из австрийских рабочих групп. Она высказывает некоторые идеи, которых так недостает тебе. Только постарайся, чтобы этот документ не попал «не в те руки».
Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу
27 сентября 1936 года
Дорогой Рудольф!
Два дела вынуждают меня в очередной раз помешать твоему отдыху. Оба дела — служебные. Однако одно из них совершенно не касается моей деятельности. С него и начну. Ты найдешь приложенным к письму наброски и фотографии архитектурных форм, которые Советы планируют представить на Парижской выставке 1937 года, как раз напротив германского павильона. Это настоящий культурно-политический вызов! Поскольку это является вызовом, то считаю необходимым дать достойный ответ, который бы не ограничивался художественными моментами. Обрати внимание фюрера на двухстороннее обрамление моста в Йене,
Другой вопрос касается моей отставки, в которую я намерен подать 1 октября. Этот шаг стал неизбежным результатом внутренней штабной войны, которая едва ли позволит сохранять доверительные отношения. Я знаю, что в НСДАП недоброжелательно относятся к противостоящим мне господам: доктору Тирфельдеру, майору Фену и неуклюжему в своих действиях д-ру Йобсту. Они смогли заручиться поддержкой Малого Совета (к сожалению, даже Брукмана), который я всегда рассматривал как опору своей деятельности. Мне ничего не остается, кроме как подать в отставку. Несмотря на помощь Родде и его усердных помощников, которые предприняли просто нечеловеческие усилия, [ «Немецкую Академию»] так и не удалось сделать политическим инструментом Третьего рейха.
К нынешнему штабу я не имею ни малейшего доверия, а потому вынужден отказаться от какого-либо сотрудничества с ним и буду рассчитывать только на самого себя. Оставляя эту должность, могу лишь дать тебе совет — поручи какому-нибудь способному человеку беспощадную унификацию [ «Немецкой Академии»], с соответствующим изменением состава ее руководства. Для данной роли лучше всего бы подошел Родде, который сведущ в этих делах. «Немецкая Академия» могла бы принести много пользу, но, к сожалению, только в случае, если произойдет смена генерального секретаря, директора и референта по работе с прессой. Родде в этом мог бы помочь партайгеноссе Шмидт, под их руководством можно было бы также использовать д-ра Вайснера. Сам же я более не могу продолжать сотрудничество с мюнхенским руководством [ «Немецкой Академии»].
Судьба отвела мне весьма подходящий час для прекращения работы. Я сравниваю это с событиями в университете… Опыт, который я приобрел в «Немецкой Академии», очень тяжелый. Ты знаешь, как я ратовал за этот проект, как я старался спасти эту идею от бездарных служащих. Оказалось, что я могу отнюдь не все. Мне горько признавать, что, наверное, было бы лучше, если бы Академию сразу же унифицировали под началом ничтожного гимназического учителя, который захватил ее сейчас. Однако я был склонен относиться к людям лучше, чем они того заслуживали. Моя деятельность и мой идеализм оказались несовместимыми…
Письмо Рудольфа Гесса, адресованное Карлу Хаусхоферу
Рейхольдсгрюн, 26 августа 1937 года
Дорогой, почтенный друг!
Конечно, предпочтительнее было бы лично заехать к тебе в Хартшиммель, чтобы воспользоваться случаем, который даровала мне судьба, и передать тебе мои поздравления с 68-м днем рождения. Было бы просто прекрасно вновь провести несколько часов под старыми деревьями, которые дарят воспоминания не только тебе, но и мне. Как бы хотелось поговорить под ними, взирая на пейзаж с грядой гор. Я помню, как суровый облик горного массива Фихтель наполнял твое сердце радостью на все грядущие времена. Я надеюсь, что эти горы будут приносить тебе меньше хлопот и разочарований, чем в прошлые годы. После того как ты взрастил свое детище, которому посвятил свою жизнь, ты пожертвовал «Немецкой Академией», позволил свершить предначертанное судьбой… Рано или поздно мы забудем все то плохое, что было связано с Академией. В нашей памяти остаются только самые светлые воспоминания о лучших моментах. Я бы с удовольствием сделал тебе ко дню рождения подарок, который помог бы отвлечь от досады и тех людей, которые тебе ее причинили. Как философ, можешь ты того или нет, но ты им являешься, ты являешь собой тот тип человека, который не всегда склонен приукрашивать жизнь. Как когда-то в поздние времена такой же философ делал это в Сан-Суси [37] . Когда-то в Харлахинге я спросил, могу ли я подарить тебе щенка благородной немецкой овчарки, которого ты неоднократно гладил. Тогда ты так и не ответил на этот вопрос, хочешь ли ты в подарок эту собаку. Вероятно, было бы великим счастьем, чтобы товарищ с твоим подарком прошел сквозь все невзгоды и радости.
37
Подразумевался Фридрих Великий.
Думаю, что следующий раз я тебя увижу только на съезде партии. Буду надеяться, что удастся выкроить в этой суматохе свободный вечер, как это произошло в последний раз. Из Нюрнберга я возвращаюсь в Мюнхен, но буду находиться там недолго, так как мне предстоит принимать участие в маневрах вермахта, которые будут проводиться в последние дни сентября в Померании. О них было бы особенно интересно поговорить с тобой, поскольку в этих маневрах впервые будет отрабатываться взаимодействие сухопутных войск не только с военной авиацией, но и с военно-морским флотом. Насколько я знаю, подобного рода маневры (по крайней мере, в таком масштабе)
Однако вернусь к тому, о чем я, собственно, хотел поговорить с тобой, когда вернусь в Мюнхен. Я намерен осуществить автомобильную поездку по автобану, в которую планирую взять тебя и фрау Марту (передавай ей от меня нижайший поклон). Я планировал направиться на Химзее к старику (Теодор Бомхард). Ты говорил, что он является не просто живым учебником истории, а может рассказать, что уже находится на страницах напечатанных учебников и что будет находиться в будущем. Для меня было бы большой честью познакомиться с таким старым и мудрым господином. Поэтому я непременно намерен посетить его.
Я надеюсь, что дела у твоей супруги идут хорошо и что ты получил благоприятные отзывы от своих домашних, которые оказались раскиданы по всему миру. Я просто завидую Альбрехту, который может совершать командировки за рубеж. Утешаю себя только тем, что в 1940 году мы вместе направимся в Токио (шучу!).
Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу
1 июня 1938 года
Дорогой Рудольф!
«Тот, кто строит дорогу, должен иметь много мастеров!» Приношу свои извинения за то, что использовал отрывок из твоей речи в качестве кульминации для моего июньского «Обзора мировой политики». Мне казалось, что в месяц летнего солнцестояния политические события в мире очищены, как воздух после летней грозы. То, что я действую с полным осознанием политико-научной ответственности, самым лучшим образом отразилось в этой работе на звание мастера. Я считаю это апогеем моих долгосрочных усилий по анализу мировой политики. Еще раз большое спасибо. В прилагаемом документе все интересные детали подчеркнуты красным цветом.
Теперь о делах. До съезда партии в Саарбрюккене произойдет открытие театра. Тебе стоит обсудить это с фюрером, а затем с гауляйтером Бюркелем, чтобы придать этому действу правильные интонации. Пока это не удается. Там ошибочно предпочитают обращаться к богатым людям. В городе их несколько человек. Однако город находится в приграничной зоне, железнодорожное сообщение нарушено, развитие железной дороги затруднено. Местный бургомистр, старый партайгеноссе, был у меня. Он просил, чтобы я помог своевременно привлечь внимание немецкой прессы к столице Саарской области. Я пообещал ему, что в своей «Геополитике» напишу о пограничном значении Саарбрюккена как ключевого узла всего железнодорожного сообщения на Западе. Однако оно планомерно парализуется действиями Франции и Бельгии. Ты еще увидишь, что эти убытки, которые пока не замечаются из-за открытия театра, дадут о себе знать. Они как переменный ток, их можно будет устранить только со временем. Я обещал, что расскажу тебе как защитнику всех немцев о переживаниях бургомистра и его советников. Они надеются, что ты сможешь дать ход этой информации… В Хартшиммеле я принял невестку с четырьмя детьми. Хайнц сейчас находится в Бухаресте. И боясь, что из-за подготовки дома, где будут весело бегать четверо детей (трое мальчиков и девочка), я не смогу справиться со своей работой. Внучка является достойной крестницей фрау Ильзы.
Получилось, что я приветствовал тебя письмом, представляющим странную смесь из новостей мировой политики и личных впечатлений. Желаю тебе удачно отдохнуть.
Письмо Рудольфа Гесса, адресованное Карлу Хаусхоферу
Мюнхен, 24 апреля 1939 года
Глубокоуважаемый, дорогой друг!
Эти строки я пишу с осознанием собственной вины. Ты направил мне два прекрасных письма, которые так и остались без ответа с моей стороны. Но ты ведь знаешь, как у нас идут дела. Чем дальше, тем их больше. Кроме того, проводилась подготовка к празднованию юбилея фюрера, который оказался достойным и прекрасным во всех отношениях мероприятием. Как раз юбилей и являлся главной причиной, почему твои письма остались без ответа. Я очень сожалею, что тебя не было на этом празднике и ты не мог своими глазами видеть этот парад. На фоне тех разочарованных и озлобленных чувств, которые мы испытывали в 1918 году, он принес несказанное удовлетворение. Я от души наслаждался выражением лиц некоторых военных атташе. Так как они находились на противоположенной от меня трибуне, то я мог разглядывать их в бинокль. В зависимости от темперамента на них возникала либо улыбка, либо усталость, либо нервозность, которую некоторые тщетно пытались скрыть. От этого их лица искажались еще больше. Впрочем, рядом с нами стояли и представители дружественных наций, которые в эти часы убедились в том, что стали проводить правильную политику. В один момент я вспомнил о тебе. Я увидел адмирала, которого встречал у тебя в 1934 году. В то время он был в более скромном звании…