Сунгирская лошадка
Шрифт:
Охотник трепетно прижал к груди вырезанную фигурку. Теперь она, плавная и сильная, быстроногая и неуловимая лошадка, навсегда в его руках! В отверстие, проделанное на задней ножке фигурки, Байо продел сушеную жилу (ею была суровая нитка) и, прикрыв амулет шкурой, вышел на охоту, показав, как он раздвигает заросли кустарника. Войдя в роль, артист шептал, подражая заклинаниям древних:
О, ласковая Мать Сунгирей!
Теперь ты всегда со мной!
Сила твоя - сила моя,
Кровь твоя - кровь моя,
Никто не
Никто не догонит меня,
Я с тобой навсегда!
Завороженный магической силой костра, Алеша ясно видел, как пасется она, легконогая, сильная лошадка, в лучах заходящего солнца и лучи обволакивают ее красноватой дымкой.
Игорь Петрович живо изобразил, как на этот раз силен охотник, как метко он бросил копье и что за добыча ему досталась - жирная олениха (набитый травой мешок он картинно бросил на землю, чтобы показать всем тяжесть добычи).
– Спасибо за удачу, лошадка Сунгиря! Ты вернула мне силу и помогла не промахнуться! Ешь со мной! Пусть моя еда будет твоей едой, моя радость твоей радостью!
Товарищи Байо (Алеша признал в них Юру и Сашу) вернулись на стоянку, так и не достигнув добычи. Оба развели руками в стороны, скорчили грустные лица и чуть не падали от усталости. Они окружили удачливого охотника, разглядывая добычу.
– Неужели ты один смог добыть олениху?
– Саша выступил вперед, разыгрывая удивление.
– Мне помогла Мать Сунгирей, - отвечал Байо и, отбросив шкуру, показал всем фигурку лошадки на груди.
– Такой маленький и такой сильный?
– проговорил Юра, нарочно путая род слова и покачивая головой.
– Ай, ай...
– Дотронулся до амулета.
– Разве он может помочь поймать оленя?
– Да, это так, так!
– Байо ликующе выбросил вверх сжатые кулаки.
– Я убил и доставил добычу вот этими руками, этой шеей, этими ногами! Силу дала мне она, Ласковая Мать!
– Он покрутил над головой костяной пластинкой, а потом быстро поднес ее к лицу Юры и прошептал: - Видишь, через эти лунки сила переливается сюда!
– И ударил себя в грудь кулаком...
– А знаете, кто это придумал?
– Алеша наклонился к Оле и показал взглядом на Игоря Петровича.
Девушка благодарно улыбнулась.
Сбросив шубу, Игорь Петрович пошел приплясывать, растопырив пальцы приподнятых рук и резко вращая головой. Кружась, он заговорил нараспев:
– О, Мать Сунгирей, пьющая силу из солнца! Перелей эту силу в мои пальцы! Перелей в этот, и в этот, и в этот... Я так силен, - он снова хлопнул себя по груди, - что могу плясать столько дней, сколько пальцев на моей руке! Костяной амулет даст силу всем нам!
Приплясывая, Игорь Петрович снова выкрикивал слова заклинания:
– У меня силы столько, что я могу плясать от зари до зари, от одного молодого месяца до другого молодого месяца, могу плясать без конца.
– И я могу плясать столько же.
– Саша тоже пустился в
– И мы можем плясать от одного молодого месяца до другого молодого месяца, - подхватил Юра, выстукивая ритм по корпусу гитары.
Темп ускорялся, в него влился гулкий звук ударов ладонями по земле, которые производил сахем-Володя.
– Столько в нас силы! Столько в нас силы!
– звенели над костром голоса древних охотников из рода Сунгирей. Голос Алеши терялся в хоре.
Когда пляска закончилась, Оля напомнила всем:
– Отбой, ребята, режим нарушаем. И так сегодня много нафантазировали. Утомили вас, наверное, Олег Николаевич?
Профессор встал, поправил наброшенную на плечи куртку.
– Да, пора. Но без фантазии, скажу вам, друзья мои, археологу не обойтись. Он должен уметь представлять себе то время, тот период, над которым он работает. В сценке, которую разыграл Игорь Петрович с товарищами, кое-что было очень удачно придумано. Пластинка в самом деле могла быть амулетом. Древние люди вполне могли придавать ей волшебную силу, верили, что она приносит им удачу. Если бы могли, если бы это было только возможно найти еще такую пластинку, - мечтательно докончил ученый, - тогда было бы совершенно ясно, что эта фигурка была символом племени, которое жило на Сунгире.
Алеше удивительно было слышать все это и особенно то, что древние люди верили в волшебную силу обыкновенной костяной пластинки.
– А почему они выпилили именно лошадку?
– спросил Алеша.
Олег Николаевич широкой теплой ладонью погладил мальчика по голове:
– Вот и подумай сам, мыслитель. Скажу лишь, что лошадь - удивительное животное, спутник человека во всей истории. Найдешь еще такую фигурку и докажешь, что ее недаром изобразили древние мастера. Так и станешь археологом. Тебе это легко.
– Разве это трудно?
– Да как тебе сказать? Меня, например, от археологии отговаривали. Отец был против. Дома подшучивали: мол, археолог с пустым карманом; ведь до революции археологией могли заниматься только богатые, те, кто мог платить рабочим за раскопки.
Алеша не верил своим ушам: Олег Николаевич босиком шел до станции, и только в вагоне отец разрешил ему надеть сапоги. Так и поехал Олег учиться на лесника. Хорошо еще, что в лесной институт уже не брали, а на историю пожалуйста.
Профессор тоже был, оказывается, сначала учеником, потом студентом, а однажды он копал шурф (ну, яма такая, глубокая) около лесной деревни. Олег Николаевич очень хотел все слои земли увидеть на этом участке. Устал, лицо, рубашка перепачканы глиной. Вдруг слышит: его зовут по-немецки. Смотрит: над ним наклонился человек, костюм с иголочки, в галстуке, хоть и жарко. Из Финляндии приехал поговорить с Олегом Николаевичем о его последней статье. Тот, гость-то, обрадовался, что коллега тоже по-немецки знает, так и договорились.