Супермозг человечества

Луговской Виктор Михайлович

Во первых, начальные мигрирующие группы могут возникать только разновременно, т. к. маловероятно, что на обширном ареале расселения с заметными различиями в кормовых ресурсах прирост численности животных шел синхронно с точностью до часов. Также маловероятно, что синхронно с той же точностью должен был возникать в разных зонах одинаковый недостаток кормов, одновременно включающий миграционный инстинкт.

И, наконец, маловероятно, что все мигрирующие группы будут двигаться в одном направлении. Направление движения каждой группы будет определяться условиями места проживания, например, микрорельефом, и при встрече групп с разным направлением движения должно возникать некое их «перемешивание», турбулентность движения при выборе нового общего направления. Но из наблюдений известно, что возникают эти стаи очень быстро и сразу двигаются в одну сторону. По

пути они могут изменять направление движения, но только одним потоком без перемешиваний и турбулентностей. Поэтому крайне маловероятно, что к образованию миграционной стаи действительно приводит только инстинктивное поведение каждого отдельного члена популяции. Для быстрого формирования огромных масс мигрирующих леммингов, видимо, необходимо что-то вроде общего для всех приказа-сигнала, который одновременно включает соответствующий тип инстинктивного поведения. То же самое можно сказать и о выборе направления миграции.

Еще труднее объяснить — в рамках инстинктивного поведения — особенности процесса гибели стаи. Известно, что на какой-то стадии самоубийства прекращаются, и остаток стаи рассеивается, не продолжая миграцию.

По какому сигналу прекращается эта массовая смерть? Как определяется остаток, достаточный для воспроизводства в прежних размерах? Ведь при гибели слишком большой части стаи численность оставшихся леммингов будет недостаточна для обычного темпа воспроизводства, а при недостаточно большой гекатомбе экологическая угроза будет сохраняться. Для поддержания хрупкого экологического равновесия тундры численность леммингов должна оставаться в достаточно узких пределах. Выход численности леммингов за эти пределы грозит очень тяжелыми последствиями.

Однако самоубийства леммингов происходят достаточно часто (один раз за 4–5 лет), а состояние их среды обитания остается стабильным на протяжении многих столетий. За это время самоубийства леммингов происходили сотни раз, и эта стабильность является очень сильным аргументом против того, что самоубийства — случайная гибель части стаи при подходе к реке или морю. При случайной гибели количество погибших является случайной величиной, а случайная величина всегда имеет разброс, причем в этом случае величина этого разброса по самой сути явления должна быть значительной. Но величина взрывного увеличения численности или «переполнение» леммингами своей экологической ниши — тоже, как показывают наблюдения, случайная величина с большим разбросом. Для поддержания экологического равновесия необходимо, чтобы эти две случайные величины были сильно коррелированны, т. е. при большем приросте численности количество случайно погибших тоже должно увеличиваться. Непонятно, как может поддерживаться на протяжении столетий тесная корреляция этих двух величин без наличия какого-либо механизма их связи. А ведь, как говорилось выше, экосистема тундры — очень хрупкое образование, и при неадекватном сокращении численности леммингов могли возникать тяжелые экологические последствия. При слишком большом числе случайно утонувших леммингов удар будет нанесен по всей экосистеме тундры, так как из пищевой цепочки будет удалено важное звено. Если же количество погибших леммингов будет слишком малым, оставшиеся грызуны нанесут непоправимый ущерб растительному покрову тундры, что также вызовет тяжелую экологическую катастрофу. Однако многие столетия равновесие не нарушается, и это один из самых сильных аргументов в пользу того, что процесс гибели леммингов не случайный процесс, а процесс, управляемый сигналами более высокого уровня, чем инстинкт отдельной особи.

Но, как и в случае муравьиной семьи, непонятно, где и кто оценивает состояние популяции в целом — в данном случае потребный размер гекатомбы.

Для того, чтобы решить, сколько леммингов должно погибнуть в реке или море, надо знать, какое максимальное и минимальное количества леммингов может проживать в регионе без нарушения экологического равновесия.

Кроме того, надо иметь информацию о численности леммингов к моменту «миграционного броска». После начала массовой гибели животных надо вести учет погибшим для того, чтобы прекратить самоубийства, когда численность остающихся леммингов приблизится к минимально допустимому уровню. Непонятно, как прекращаются самоубийства, что является физическим сигналом к их прекращению. Если это какой-то внешний сигнал, то, как и кем он подается и как его получают отдельные особи. Если внешнего сигнала нет, а самоубийства прекращаются по внутреннему сигналу, то непонятно, откуда каждый отдельный лемминг имеет информацию об актуальной численности стаи и о допустимом нижнем уровне численности.

Для выживания леммингам важно следить не только за внутренним состоянием популяции, но и «заботиться» о состоянии окружающей среды.

Хрестоматийный случай последствий, возникающих при неограниченном росте популяции, — так называемый случай «коз на острове»: «На зеленый необитаемый остров со случайно приставшего судна попали коза и козел. В отсутствие естественных врагов и при обилии корма козы начали стремительно размножаться, съели всю растительность и погибли от голода. Лишенная растительности почва острова была смыта дождями и унесена ветром, и теперь остров — это просто скала, поднимающаяся над океаном».

Как увязать предположение об инстинктивном поведении леммингов с необходимостью поддержания гомеостаза всего ареала их расселения при неизбежных отклонениях параметров этого гомеостаза по времени и по пространству расселения? Никакой самый сложный инстинктивный комплекс поведения особи не сможет руководить таким сложным симбиозом, в котором самоубийства, видимо, — лишь одно известное нам из множества «регулирующих воздействий» леммингов на среду обитания.

Равновесие популяции леммингов со средой не может поддерживаться инстинктивным поведением каждой отдельной особи, так как поддерживать это равновесие можно только по усредненным показателям, которые характеризуют состояние биотопа* и популяции в целом. Каждый лемминг знает лишь собственное состояние и состояние среды обитания в непосредственной близости от себя. Для некоторых леммингов из стаи локальные условия обитания значительно лучше необходимых для комфортного существования, но в то же время у других животных, живущих в том же биотопе, эти условия могут быть ниже порога выживания. Очевидно, что только в каком-либо смысле усредненные данные могут быть базой для адаптации популяции леммингов. Но отдельный лемминг процесс такого усреднения выполнить не в состоянии, так как ему недоступны данные обо всех или о большинстве членов популяции.

Только операции, связанные с некоторыми обобщениями значений параметров среды и популяции по всему ареалу ее расселения, могут дать результаты, пригодные для успешного поддержания равновесия популяции со средой. Но для отдельного члена популяции получение таких «интегральных характеристик» невозможно. Такая обработка данных может проводиться только на более высоком уровне обработки информации, где собираются данные о биоценозе в целом.

Лемминги не единственные млекопитающие, которые подвержены неожиданным и, казалось бы, бесцельным миграциям, которые кончаются массовой гибелью мигрирующих животных.

Так, Р. Шовен рассказывает: «… можно найти множество примеров, когда и млекопитающие мигрируют как бы в состоянии безумия, подобно леммингам. Вспомним серых американских белок, которые передвигаются стадами, насчитывающими много сотен миллионов особей. Другой пример — один из видов южноафриканских антилоп; они движутся сплоченными рядами, и, если лев попадает в их массу, он оказывается в плену и не может вырваться, несмотря на самые яростные усилия».

*) Биотоп — относительно однородное по абиотическим факторам среды пространство в пределах водной, наземной и подземной частей биосферы, занятое одним биоценозом. Биотоп совместно с биоценозом составляет единый биогеоценоз.

Как бы в подтверждение высказанной нами гипотезы о регулирующем действии таких миграций он пишет: «Франк* полагает, что миграции леммингов легко объяснить бедностью северной природы. Недостаток пищи гонит зверьков в другие места на поиски корма. Хотелось бы верить, да сомненье берет: существует множество примеров миграций, в которых потребность в пище не играет никакой роли!

И это не только у саранчи. Случается, что те же южноафриканские антилопы уходят с великолепных пастбищ в сухие, бесплодные места и гибнут там от голода или миллионами бросаются в море.

Исступление, охватывающее млекопитающих во время миграции, представляется мне проявлением какого-то глубокого нарушения равновесия нейро-эндокринной системы, не имеющего определенного и прямого отношения к пище … Может быть, в основе столь загадочных явлений, как это охватывающее животных исступление, вступающее в противоречие с инстинктом сохранения вида, лежат причины, более сложные, чем те, которые обычно выдвигаются при обсуждении вопроса».

Перелетные птицы