Суперобъединение или второе пришествие Христа
Шрифт:
Шизофреник Вишну и многоликий Петрович
Двойственный, шизофренически расщеплённый бог Вишну может позавидовать лицам Григория Петровича Грабового.
Грабовой - академик Международной академии информатизации, он же академик Нью-йоркской академии наук, он же академик Итальянской академии наук, он же академик Академии медико-технических наук России, он же почётный академик Российской академии космонавтики, он же академик РАЕН, он же доктор физико-математических наук, он же доктор
Григорий Петрович Грабовой награждён высшей наградой Международного межакадемического союза "Звезда Вернадского" за заслуги в науке, серебряной медалью И.П. Павлова "За развитие медицины и здравоохранения", медалью Петра Первого "За заслуги в деле возрождения науки и экономики России".
Если мы с тобой, мудрый, любознательный и любезный читатель, с трудом осознаём раздвоенного Вишну-шизофреника, то моего учителя и дуре читательнице не осознать. Все титулы и регалии академика Грабового в обе руки не ухватишь, как ухватил он член прародителя нашего Адама, во время первородного греха.
Вес времени
На вопрос Грабового, вопрос моего Великого Учителя, - в чём дело, почему я раскис, - ответил, что у меня "поехала крыша", так как время вижу в форме двух половинок трансцендентных значений, совершенно неровных цифровых половинок, в форме двух противоположных спиральностей. Грабовой ответил, что "Время - это форма пространства, а пространство рассматривается как неизменяемая структура времени".
– Геометрически, - говорил академик Грабовой, - время - это бесконечно удалённый объект в форме куба.
– А можно ли взвесить этот кубик?
– тоскливо вопрошал я учителя, гневаясь на свою тупость, недальновидность и скудоумие.
– Сколько весит ваш бесконечно удалённый кубик, учитель?
– спрашивал я академика с тревожными двигательными и речевыми возбуждениями, - Йозеф Швейк рассказывал, что у фельдкурата Отто Каца денщик определял время по весу вымени коровы, вымя он приподнимал во время доения, когда в стельку пьяный фельдкурат спрашивал у него, который час. Денщик приподнимал вымя и, заглядывая вниз, на левый четвёртый коровий сосок из второго ряда, отвечал,
– Осмелюсь доложить, двадцать минут десятого, господин фельдкурат!
Отто Кац, чтобы не сойти с ума, сам залезал под корову и смотрел пьяными глазами под вымя. Открывалась истина в виде чёрного, как квадрат Малевича, циферблата часов Вифлеемской часовни, что в Праге, в низине. А денщик доил корову на пригорке.
Европеец Авиценна и азиат Абу али Хусейн Абдаллах
– Может, всё-таки, время не в форме куба, а в форме чемодана, учитель?
– со слезами на глазах несогласно гундосил и вопрошал я Грабового.
– Вы говорите, что пространство это неизменяемая структура времени. Великий учитель, вы, как Ян Гус, уравняли пространство мирян с духовенством-временем. Как Герсон примирили номиналистов с реалистами. Прямая, получилась у вас философия, без всякой кривизны. Почему Антисфен, ученик Сократа, номиналист, с Абелляром, учеником Росцеллина, учеником Вильгельма из Шампо, с писателем Мартианом Капелла, борются с Жильбером, с блаженным реалистом Августином, с Боэцием, с Рабан Мавром, с Эриком из Оксерра, с Иоанном Скоттом Эригена? Абелляр, противореча сам себе, заявляет: "Слово единично".
Чтобы распутать клубок сумасшедствия, мудрый европеец, латинский католик Авиценна, ровно тысячу лет назад, доказал тупому мусульманину шииту, неграмотному азиату Абу али Хусейну Абдаллаху, идиоту иранцу, и тебе, любезный, многоумный, блистающий знаниями читатель, что всё бестолковое многообразие схлопывается в logica.
Даже мой второй учитель Фараби, после Аристотеля, доказал глупому, без слуха, музыканту Ибн Сине, что логика должна быть и в музыке.
– Вот ты и доказал, что я прав!
– отвечал мне Грабовой.
– Фараби говорил, что логика изменяема, как и время, а ваш неизменяемый объект в форме куба. Кубик-время как изменить?
– я несогласно ныл и всхлипывал.
– Фараби, твой второй учитель, я первый, измени первичность, - возражал академик Грабовой.
– Путаешь пророк, первичность со вторичностью.
Минет Минотавру
Свалившись с кубика Российской академии, я стал беспокойно скучать. Показалось, что младенец Грабовой, на заднем крыльце академической науки играет в кубики. Кубики, нолики, узелки и крестики в Российской академии в почёте.
В лабиринте Разума российских учёных засел двуглавый Минотавр Эйнштейна. Минотавр по имени пространство-время. Минотавра нельзя убить по причине охраны Минотавра российскими академиками. Академия Минотавра занесла в Красную книгу.
Нельзя было изнасиловать Минотавра, так как это тоже строго каралось.
Я решил дать минет российскому Минотавру, так как статьи о минете, в уголовном кодексе, не было. Не было и интердикта на минет.
Но дача минета это извращение, я понял, что у меня опять ум заходит за разум, наступает сумасшедствие. Я одиноко и тревожно затосковал.
Почувствовал в голове Великий раскол, когда у тебя то два, то три Папы, а про маму Богородицу и не вспоминаешь. Затосковал я, затосковал, ощутил себя Левшою, и говорю учителю:
– Покорно благодарствуйте на всём угощении, всем у вас очень доволен. Все, что мне нужно было видеть, уже увидел, скорее, назад, в сумасшедший дом хочу. На прощание скажу: Минотавру на съедение надо давать не 7 юношей и 7 девушек, как делали это неграмотные афиняне. Предоставляйте 7 юношей и 8 девушек, с другой периодичностью, меняя последовательность, как меняется она в оболочках электронов. Определяйте первичность!