Суперсыщик Калле Блумквист
Шрифт:
В данном случае Белые Розы явно ощущали свое безграничное превосходство над Алыми.
– А ну, отойдите немного в сторону, - учтиво произнес Андерс, - я как раз собрался плюнуть!
Алые, недовольно ворча, отступили за угол и тщетно пытались открыть дверь на лестницу.
Но военное счастье вскружило голову предводителю ордена Белой Розы.
– Передайте Алым, что я объявляю пять минут перемирия, надо справить естественную нужду, - сказал Андерс, съезжая по веревке вниз. Он надеялся, что успеет добежать до маленького домика с сердцевидным окошком на двери прежде, чем Алые заметят, что он покинул чердак. Но он просчитался. Прошмыгнув в дверь, он как следует запер ее на задвижку, но не подумал о том, как вернется назад. За углом
И ликующий смех, которым он затем разразился, был самым зловещим из всего, что когда-либо слышали от своих врагов Ева Лотта и Калле.
– Нашего предводителя необходимо освободить из этого позорного плена, - решительно заявила Ева Лотта.
Опьянев от радости, Алые исполняли воинственный танец.
– У воинов Белой Розы теперь новая штаб-квартира, - кривлялся Сикстен.
– Так что эта Роза будет отныне благоухать еще сладостней, чем когда-либо.
– Стой тут и кляни их на чем свет стоит, - сказала Ева Лотта Калле, - а я погляжу, что можно сделать.
У чердака была еще одна лестница, но вела она вовсе не на волю, а только вниз, в пекарню. Этим путем Ева Лотта могла выйти из дома так, чтобы противник этого не заметил. Она спустилась вниз по лестнице, прошла через пекарню, прихватив несколько пряников, и исчезла за дверью совсем в другом конце дома. Затем, совершив долгий обходной маневр, она сумела влезть на забор за дворовыми службами; ей посчастливилось, что ее не заметили Алые. Вооруженная длинной палкой, она перебралась с забора на крышу отхожего места. Андерс услышал, как что-то происходит над его головой, и это озарило лучом надежды его жалкое убежище. Одновременно Калле полностью посвятил себя тому, что извергал проклятия на голову Сикстена и его соратников. Он хотел отвлечь их внимание от Андерса и переключить его на чердак пекарни. Настал бесконечно волнующий миг: Ева Лотта протянула вниз палку, чтобы сбросить крючок. Оглянись Алые в эту минуту - и все было бы кончено. Калле напряженно наблюдал за каждым движением Евы Лотты, и от него требовалось огромное самообладание, чтобы продолжать оскорблять и поносить Алых.
– Бесчестные блохастые вы пудели, вот вы кто!
– закричал он как раз в тот момент, когда попытка Евы Лотты увенчалась успехом.
Андерс почувствовал, что дверь подалась, выскочил на волю и совершил грандиозную пробежку к одному из старых вязов. Благодаря многолетней тренировке он мигом влез на дерево. А когда Алые, взбешенные его бегством, словно свора ищеек столпились под деревом, он закричал, что первого, кто осмелится к нему влезть, он отделает так, что родная мамаша не узнает своего сынка. Но тут Сикстен вспомнил про Еву Лотту; ведь она только-только сделала попытку пробраться в надежное укрытие. Увы, ей предстояло узнать, что свободу предводителя она купила ценой своей собственной свободы… Алые окружили отхожее место, и Ева Лотта, точно спелая слива, свалилась прямо в их распростертые объятия при первой же попытке взобраться на забор.
– Быстрее ведите ее в нашу штаб-квартиру!
– вскричал Сикстен.
Ева Лотта защищалась с храбростью львицы, однако крепкие кулаки Юнте и Бенки вынудили ее сдаться. Белые Розы поспешили к ней на выручку. Калле съехал по веревке вниз, а Андерс с опасностью для жизни совершил смелый прыжок со своего вяза. Но пока Юнте и Бенка толкали и тащили Еву Лотту вниз к реке, Сикстен отражал нападения преследователей, ведя арьергардный бой, так что Алые вместе со своей пленницей целыми и невредимыми добрались до «крепостного рва», но заставить бешено сопротивляющуюся Еву Лотту перейти «подъемный мост» было, естественно, абсолютно невозможно. Поэтому Бенка без лишних слов столкнул ее вниз, в воду, после чего сам вместе с Юнте плюхнулся следом.
– Ни малейшего сопротивления, иначе утопим, - заявил Юнте.
Угроза эта никак не помешала Еве Лотте сопротивляться еще сильней прежнего. Она испытывала огромное удовлетворение, исхитрившись несколько раз окунуть с головой и Бенку и Юнте. Да, разумеется, она и сама окунулась вместе с ними, но это ничуть не омрачило ее радость. Наверху, на береговом откосе, шло сражение ничуть не меньшей силы. Поднялся такой шум и переполох, что пекарь Лисандер счел необходимым бросить свое тесто и поглядеть, что же происходит. Он неспешно спустился вниз по откосу, где его дочь как раз высунула свою белокурую головку, с которой капала вода, из речки, куда только что нанесла визит. Бенка и Юнте вытащили Еву Лотту на берег и виновато посмотрели на пекаря. Битва на откосе также стихла сама собой.
В раздумье глядя на свое чадо, пекарь, помолчав, наконец спросил:
– Ну как, Ева Лотта, ты умеешь плавать по-собачьи?
– Ясное дело, умею!
– ответила Ева Лотта.
– Уж, верно, я по-всякому умею!
– Вот как! Ну что ж, только это я и хотел узнать, - сказал пекарь и отправился обратно в пекарню.
Штаб-квартира Алой Розы находилась в гараже, составлявшем часть виллы почтмейстера. Сейчас никакой машины там не было, и Сикстен получил гараж в полное свое распоряжение. Там он держал удочки и футбольные мячи, велосипед и лук со стрелами, и мишень, чтобы стрелять в цель, а также секретные документы и указы Алой Розы.
Туда заперли и промокшую Еву Лотту, но Сикстен как истинный кавалер предложил ей надеть свой тренировочный костюм.
– «Великодушие и благородство к побежденным» - вот мой девиз, - сказал он.
– Тьфу! Чепуха, вовсе я ни капельки не побежденная, - возмутилась Ева Лотта.
– Меня скоро освободят. А пока можно пострелять из лука.
Против этого тюремщики не возражали.
Мрачные как тучи, Андерс и Калле сидели внизу у реки и держали военный совет. Их разбирала досада, что им так и не удалось одолеть Сикстена, чтобы произвести затем обмен пленными.
– Я прошмыгну к ним и разведаю что смогу, - предложил Андерс.
– А ты снова залезай на свой клен и следи за Алыми на случай, если им взбредет в голову вернуться сюда. Защищай штаб-квартиру до последнего воина! Но если тебя схватят, сожги сначала все секретные бумаги.
Калле, вероятно, счел, что будет довольно трудно выполнить этот приказ полностью, но возражать не стал. Великолепный наблюдательный пост - этот клен! Сидишь там удобно-преудобно на развилке дерева, совершенно скрытый листвой, и перед тобой открывается вид на часть сада пекаря и на улицу на всем ее протяжении вплоть до угла, где она соединяется со Стургатан. Калле чувствовал, что битвы, в которых он участвовал, по-настоящему его взбодрили, но вместе с тем его чуточку терзали угрызения совести! Он знал, что пренебрег своим долгом перед обществом. Не вмешайся тут война Роз, он бы уже рано утром стоял на страже у гостиницы, выслеживая тех двоих, что прибыли сюда вечером. Кто знает, может, это приблизило бы его хотя бы на шаг к разрешению загадки.
Внизу по дорожкам сада метался взад-вперед дядя Эйнар. Он не видел наблюдателя на дереве, так что Калле мог тихо и спокойно следить за ним. Каждое движение дяди Эйнара выдавало нетерпение и недовольство. На лице его было такое выражение тревоги и отвращения ко всему на свете, что Калле стало почти жаль его.
«Во всяком случае, надо бы побольше с ним играть», - подумал Калле, почувствовавший внезапное участие к дяде Эйнару.
За изгородью раскинулась совершенно пустынная улица. Калле посмотрел вниз на виллу почтмейстера, откуда следовало ожидать нападения. Но никто из Алых не показывался. Калле бросил взгляд в другую сторону, на Стургатан. Там кто-то шел. Это были… - нет не может быть… нет… - да, в самом деле, это были… Ну да, они, те самые типы, как их там звать… а, Крук и Редиг! Калле мгновенно напрягся, словно стальная пружина. Они подходили все ближе и ближе. Только проходя мимо калитки в сад пекаря… они вдруг увидели дядю Эйнара. А он увидел их.