Суперсыщик Калле Блумквист
Шрифт:
«До чего же мерзко смотреть на это, - думал Калле.
– Смотреть, как все краски вмиг исчезли с лица дяди Эйнара. Даже если бы он умер, он и то не мог бы стать бледнее! Да и крысенок, вдруг увидевший, что попал в крысоловку, не испугался бы так смертельно, как дядя Эйнар, стоящий у калитки!»
Один из мужчин вдруг заговорил. Этот был тот невысокий, бледнолицый - а, Редиг! Его голос звучал неописуемо мягко и нежно.
– Смотри!
– сказал он.
– А вот и Эйнар! Наш дорогой старина Эйнар!
9
Калле
– Похоже, ты вовсе не рад нам, старый друг?
– замурлыкал нежный голос.
Дядя Эйнар схватился дрожащими руками за калитку.
– Ну да, - сказал он, - ну да, естественно, я рад… Но вы явились так неожиданно…
– Не так уж неожиданно.
– Бледнолицый улыбнулся.
– Ну да, когда ты смылся, ты забыл оставить нам свой адрес. Разумеется, по рассеянности! К счастью, ты прислал письмо Лоле с довольно-таки отчетливым почтовым штемпелем на конверте. А Лола - девушка понятливая. Если поговорить с ней по душам, то она не из тех, кто станет что-либо утаивать…
Дядя Эйнар тяжело дышал. Перегнувшись через калитку к Бледнолицему, он спросил:
– Что ты сделал с Лолой, ах ты…
– Спокойствие, спокойствие!
– Нежный голос прервал дядю Эйнара.
– Не горячись! Во время отпуска необходимо спокойствие, отдых и отключение от всех забот. Потому что, насколько я понимаю, ты, как видно, устроил себе небольшие каникулы.
– Да, в общем, да… - ответил дядя Эйнар.
– Я приехал сюда, чтобы немного отдохнуть.
– Понятно! В последнее время тебе пришлось так тяжело работать, не правда ли?
Все это время разговор вел Бледнолицый. Тот, кого Калле назвал Мордоворотом, стоял молча и улыбался. Но улыбка эта, как понимал Калле, была далеко не дружественной.
«Встреть я его на пустынной улице, я бы насмерть перепугался, - подумал Калле.
– А впрочем, еще вопрос: не страшнее ли встретить Бледнолицего - Ивара Редига?»
– А ты, собственно говоря, чего явился сюда, Артур?
– спросил дядя Эйнар.
«Артур! Вот тебе и раз - ведь его зовут Ивар? Хотя у всех этих негодяев и бандитов всегда целая куча разных имен…»
– Ты сам чертовски хорошо знаешь, зачем я явился, - ответил Бледнолицый. Голос его стал немного тверже.
– Поедем с нами на машине, немного прокатимся, а заодно обсудим наши дела.
– Нечего мне с вами обсуждать!
– горячо возразил дядя Эйнар.
Бледнолицый приблизился к нему.
– Только без этого… - мягко сказал он. Что он держит в руке? Калле пришлось наклониться, чтобы получше разглядеть.
«Нет, ну и дела!» - прошептал Калле.
На этот раз стоять под дулом пистолета настал черед дяди Эйнара. Ну и странные же привычки у некоторых! Запросто расхаживают с пистолетами среди бела дня!
Прежде чем Бледнолицый продолжил свою речь, рука его ласково погладила блестящую сталь.
– А если хорошенько подумать? Может, все-таки поедешь с нами?
– Нет!
– воскликнул дядя Эйнар.
– Нет! Мне не о чем с вами разговаривать. Убирайтесь, иначе…
– Иначе ты вызовешь полицию, да?
Оба гостя, стоявшие у калитки, расхохотались.
– О нет, милый Эйнар, на это ты, верно, не пойдешь! Ты ведь примерно так же, как и мы, не хочешь вмешивать в эти дела полицию!
Бледнолицый снова расхохотался - странным, отвратительным смехом.
– Подумать только, как это тебе удалось все так здорово обтяпать, Эйнар! Должен признать - идея что надо! Небольшой отпуск здесь, в этом маленьком городке, глубочайшее инкогнито, пока не улягутся все страсти… Это куда умнее, чем попытка тут же смыться за границу. Башковитый ты мальчик!
С минуту помолчав, он продолжил:
– Но ты, однако, малость переиграл.
– На этот раз голос его был уже отнюдь не нежным.
– Никогда не следует обманывать своих компаньонов. Многие, кто пытался это сделать, еще в молодые годы покончили счеты с жизнью. Не дело это, чтобы трое кашу заварили, а слопал один!
Бледнолицый, перегнувшись через калитку, рассматривал дядю Эйнара с таким выражением ненависти на лице, что Калле, сидевший на макушке дерева, даже вспотел от страха.
– Знаешь, чего мне больше всего хочется?
– сказал Бледнолицый.
– У меня желание всадить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, долговязый ты, трусливый верзила!
Казалось, дядя Эйнар снова начинает обретать самообладание.
– А что толку?
– сказал он.
– Тебе что - так уж хочется обратно в тюрягу? Подстрелишь меня - и через пять минут полицейская ищейка уже тут как тут. Чего ты этим добьешься? Неужели ты думаешь, что я таскаю эту дребедень с собой? Нет уж! Лучше спрячь свою игрушку, - он указал на револьвер, - и поговорим разумно. Будете вести себя порядочно, я, может, и захочу поделиться с вами.
– Твоему благородству просто нет границ, - с явной издевкой произнес Бледнолицый.
– Так ты, может, захочешь поделиться?… Жаль, что эта блестящая идея пришла тебе в голову чуть поздновато. Чертовски поздно! Видишь ли, Эйнар, теперь не хотим делиться с тобой мы. Даем тебе время на размышление - не будем мелочиться - ну, скажем, пять минут, а потом ты выкладываешь нам весь хлам. Надеюсь, ради твоего же собственного блага. Ты меня понял?
– А если я этого не сделаю? Я не таскаю с собой побрякушки, и если ты меня тюкнешь, то никто не поможет наложить на них лапу.
– Эйнар, дружище, уж не думаешь ли ты, что я только вчера родился? Есть средство заставить говорить людей, которые не желают образумиться, средство отличное. Я ведь знаю, что ты задумал. Знаю абсолютно точно, вижу насквозь твою прогнившую черепушку. Думаешь, тебе удастся надуть нас еще раз?! Думаешь, сможешь отвлечь нас своей болтовней о дележке, а потом тихонечко удрать отсюда и отряхнуть прах отечества с ног прежде, чем мы успеем тебе помешать. Скажу одно! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого вовек не забудешь! Мы остаемся здесь, в городе! И будем частенько попадаться тебе на дороге. Стоит тебе выйти за калитку сада, как твои старые дорогие друзья уж тут как тут! И когда-нибудь нам, верно, представится случай поговорить с тобой без помех; как по-твоему?