Сурикэ
Шрифт:
Во время путешествия с ним не случилось ничего необыкновенного, ехал он потихоньку, не спеша, словно прогуливаясь; он полагал, что и без того рано приедет в Ла-Рошель, где его никто не ждал.
Несколько миль не доезжая до Орлеана, он встретил десятка два молодых парижан, по-видимому, из хороших семейств. Эти молодые люди были прикованы друг к другу цепями, кто за ноги, кто за шею, и с трудом брели под многочисленным конвоем объездчиков.
Шарль Лебо остановился на том же постоялом дворе, где и эти несчастные, роздал им денег и заказал для них хорошую закуску, потому что они, казалось,
Молодой человек осведомился у конвойных, куда ведут этих людей, какое преступление они совершили и к какому наказанию присуждены.
Конвойные насилу решились ответить на вопросы Шарля; ему удалось выведать от них только то, что у них есть приказ довести партию до Ла-Рошели, откуда она будет отправлена прямо в Канаду.
Бедные молодые люди возбудили в Шарле сострадание, но он не мог для них сделать больше того, что сделал; дав им еще немного денег, он поспешно проехал вперед, чтобы не иметь перед глазами такого грустного зрелища. Он думал, что больше никогда не увидит несчастных юношей — и сильно ошибался: ему скоро предстояло увидеть их в условиях, для него весьма неприятных.
Десять дней спустя, в пятницу, после полудня, он приехал в Ла-Рошель, остановился в гостинице и продал свою лошадь с седлом барышнику за 280 пистолей, так как она больше не была ему нужна. Устроив эту продажу, он пустился фланировать по городу и побывал на пристани, где увидал огромное количество кораблей, возбудивших его любопытство.
На другой день, отдохнув немного с дороги, Шарль осведомился у хозяина гостиницы, где живет господин Окар, на что трактирщик отвечал, что господина Окара в настоящее время, наверное, можно найти на корабле «Слон», отправляющемся в Канаду, потому что г-н Окар заведует снабжением этого корабля припасами.
Молодой человек еще никогда не бывал на корабле; ему очень хотелось там побывать; случай казался весьма удобным, и он поспешил им воспользоваться; он отправился в гавань, нанял лодку и явился на борт «Слона».
Какой-то офицер с трубкой во рту прохаживался по шканцам; увидев Шарля, он подошел к нему и спросил, что ему угодно.
— Я приехал из Парижа с рекомендательным письмом к г-ну Окару, — отвечал молодой человек, — я должен передать письмо ему лично.
— Очень хорошо, мой юный друг, — отвечал офицер, — только г-на Окара в настоящее время здесь нет.
— Тогда я приду после.
— Как угодно, — отвечал офицер, внимательно вглядываясь в молодого человека.
Шарль поклонился и хотел уйти.
— Извините, — сказал офицер, удерживая его, — но скажите, пожалуйста, вы не г-н Шарль Лебо?
— Да, это мое имя, действительно, — отвечал Шарль с удивлением, — только я не понимаю…
— О, Боже мой, в этом нет ничего необыкновенного; г-н Окар был предуведомлен о вашем приезде, он торопился вас увидеть; вы даже запоздали немного, вас ждали раньше.
— Это правда, сударь, но я не торопился; я ехал полегоньку.
— Вам бы лучше и совсем не приезжать, — сказал офицер насмешливо.
— Что вы хотите сказать, сударь?
— Ничего, это просто мое соображение.
— Так г-на Окара нет?
— Нет, но он скоро будет; вы бы лучше подождали.
— Что ж, пожалуй, если это не очень долго.
— Он явится дня через три, к снятию с якоря.
— Господи помилуй! Нет, уж я лучше сойду на землю.
— К несчастью, бедный мой мальчик, этого сделать нельзя, насчет вас нам даны самые точные инструкции; вы не сойдете на землю ранее, чем прибудете в Канаду; страна прелестная, там вы будете очень счастливы, если сумеете.
— О, пожалуйста, перестаньте шутить! — вскричал молодой человек в отчаянии. — Это — ужасная шутка.
— В том-то и дело, что это вовсе не шутка; повторяю вам, у нас есть приказ вас задержать, так зачем же вы так глупо попались в капкан?
— Какое ужасное предательство! — вскричал молодой человек, заливаясь слезами и опускаясь на кучу веревок, и зарыдал, закрывши лицо руками.
— Шутка в самом деле скверная, — сказал офицер. — Бедняга парижанин!
И он продолжал свою прогулку, пожав плечами. Вскоре молодой человек успокоился, отер слезы и подошел к офицеру.
— Можно вам сказать одно слово, сударь? — спросил его Шарль.
— Говорите, — отвечал офицер, останавливаясь и смотря на него почти с состраданием. — Вы меня интересуете, право.
— Я хочу вас попросить об одной вещи.
— Говорите; я сделаю по-вашему, если то, о чем вы попросите, зависит от меня.
— Благодарю вас, — отвечал с волнением молодой человек, — вы очень добры; мне нужно запастись одеждой и разными другими вещами, необходимыми для такого длинного путешествия.
— На ваше имя присланы два тяжелых чемодана дня три тому назад; они спрятаны в трюме, и вы их получите по приезде в Канаду.
— Два чемодана? У меня был только один при выезде из Парижа.
— Ваши родители сочли, должно быть, нужным прибавить к нему другой; но вы можете располагать их содержимым не ранее, как по приезде в Квебек, потому что они, как я уже сказал, запрятаны в трюме.
— Это ничего не значит, у меня есть деньги; если вы согласитесь, то мне будет очень легко запастись всем необходимым.
— Это как?
— Когда уходит корабль?
— Да дня через три и уж самое позднее — через четыре.
— Я остановился в Сент-Элуа; позвольте мне сойти на берег, даю вам слово, что я буду в вашем распоряжении и явлюсь на корабль в плен по первому вашему слову.
— Гм! — сказал офицер, бросая на него взгляд, который, казалось, хотел проникнуть в самую глубину его сердца. — А если я вас отпущу, кто же мне за вас поручится?
— Мое слово, которому я еще никогда не изменял, — гордо отвечал молодой человек.
Офицер с минуту внимательно поглядел на него, отвернулся, прошелся раза два по палубе, потом опять остановился перед Шарлем.
— Все это непонятно, — сказал он. — Очевидно, вы — жертва какой-то гнусной махинации, вы кажетесь мне человеком светским и порядочным. Люди, которых мне обыкновенно присылают, совершенно не похожи на вас. Слушайте. Я — помощник капитана этого корабля и, следовательно, имею право дозволять вам то, о чем вы просите, но, сделав это, я рискую попасть под разжалование, если вы не исполните своего слова. Я — младший в семье и не имею ничего, кроме жалования, присвоенного мне по должности и по чину. Могу ли я вам верить?