Суровая мужская проза
Шрифт:
– Э-э-э…. Выходит, мы уже были раньше знакомы?
– Ну, ты и тормознутый…. Ладно, представлюсь ещё раз. Ванда Паулс. Она же – «Ванда из клана рыжих прибалтийских волков», как ты сам меня и называл когда-то. Вспоминай, давай, деятель склеротический…
И Лёха вспомнил.
В конце прошлого века его семья регулярно, на полтора-два летних месяца, выезжала в Латвию, в симпатичный приморский городок Юрмалу. Тёмно-жёлтые песчаные дюны, приземистые и кривобокие сосны, голубовато-серая морская гладь, разноцветная каменная галька, шустрые чёрные стрижи – на фоне белоснежных кучевых облаков…
Петровы тогда снимали две большие комнаты с кухней-верандой в старинном деревянном доме с резными
Взаимная симпатия, дружба, постепенно перерастающая в нечто большее. Первый робкий поцелуй. Обещанье, данное при расставании: – «Я обязательно вернусь к тебе. Жди…».
А потом они потеряли друг друга.
Бывает…
Латвийская жизнь, она полна неожиданностей: случайных, фатальных, глобальных, предсказуемых и внезапных.
В том плане, что жизни латвийская тиха, скучна, монотонна, однообразна и одинакова. Скажу больше, она таковой может быть десятилетиями и даже целыми веками: патриархальной, тягучей, сонной и – на веки вечные – привязанной к Родине, национальным традициям, устоям, привычкам и родимым могилам.
Может. И, как правило, таковой и является.
Но иногда в голову того или иного латыша входит (прилетает, приползает, внедряется и укореняется), судьбоносная и навязчивая мысль. Вернее, мысли, мол: – «А не послать ли эту долбанную мирную патриархальность (совместно с устоявшейся провинциальностью и крестьянской непосредственностью), к чёртовой матери? Ну, на хрена они мне – всем скопом – сдались? Все люди, если верить телевизору и всезнающему Интернету, постоянно куда-то едут, летят, плывут и переселяются, бесстрашно меняя города, веси, страны и континенты. Смело изменяют национальные менталитеты и, если верить говорливым телевизионным дикторам, становятся толерантными, гибкими, просветлёнными и многообразными…. А, любимая супруга? Как думаешь? Мы-то чего застыли на одном месте – словно ржавыми якорными цепями прикованные? Непорядок, однако. Надо и нам съездить куда-нибудь. Чтобы внукам и правнукам, по крайней мере, было бы потом – чего рассказать…. Да и однозначно тоскливо стало в нашей благословенной и милой Латвии. В том плане, что скучно, серо и полностью бесперспективно. Вышли из СССР, обрели вожделенную независимость, о которой так мечтали. И что, спрашивается, дальше? А, ровным счётом, ничего хорошего. Лишились надёжного и стабильного рынка сбыта. Национальная экономика пришла в полный упадок. В полный, гиблый и окончательно-тоскливый. Никто на земле работать не хочет. Сплошная торговля и посредничество у всех на уме. Надо сваливать. Надо…. В том глубинном смысле, что рыба ищет – где глубже, а человек – где лучше. Диалектика, о которой нам так долго и нудно рассказывали марксисты-коммунисты. Не отнять и не прибавить…».
Так Азуолас Паулс и решил. Решил и объявил:
– Всё, семья. Пора немного встряхнуться. Переезжаем в развитую и прогрессивную Польшу. Двоюродная тётушка давно уже зовёт. Мол, надо приобщаться к жизни европейской, продвинутой. Уважим, что называется, заслуженную старушку. Да и нашу Ванду-красавицу давно уже ждут в Варшаве. Более того, возлагают на неё чёткие олимпийские надежды и даже щедрую стипендию обещают…. Родовой дом? Покупатель уже имеется – один известный композитор из России. Солидный такой дядечка, крутой и доверие внушающий. Обещает ничего здесь не ломать, не рушить и кардинально не перестраивать. Мол, только немного отремонтирует, вселится, а после этого будет всякие модные песенки-шлягеры сочинять – под задумчивый шелест балтийских светло-серых волн…
С момента отъезда Петровых прошло всего-то полтора месяца. Ванда только одно письмо получила от Алекса, отправленное из Санкт-Петербурга. Ответ, конечно же, написала, вложила в конверт и, аккуратно заклеив его, отправила. Мол, так и так, в срочном порядке переезжаем в Польшу, но куда конкретно – пока не знаю, про адрес проживания сообщу позже…. Отправить-то отправила, но в глубине Души осознала, что их сердечные отношения сходят на нет, ибо потеряться в этом беспокойном и изменчивом Мире – раз плюнуть. А Интернет в 1998-ом году находился ещё только в стадии начального роста. По крайней мере, ни у Лёхи, ни у Ванды электронных почт не было. И они – в конечном итоге – переезжая с места на место, действительно, потерялись…
Зачем и почему Ванду ждали в Варшаве? А она была талантливой и многообещающей дзюдоисткой, то есть, регулярно занимала призовые места на всевозможных соревнованиях – среди «младших девушек», в весовой категории до сорока двух килограмм.
Но и в «цивилизованной» Польше у семейства Паулс откровенно не задалось. Отец с матерью так и не смогли найти постоянной работы, а стипендия, выделяемая Ванде польским Олимпийским комитетом, оказалась копеечной.
Деньги, вырученные от продажи родового латышского гнезда, начали постепенно таять. Что делать дальше? Возвращаться назад, в Латвию? Но и там найти приличную работу было безумно трудно. А где, спрашивается, жить? Скитаться по родственникам, друзьям и знакомым? Ситуация…
И здесь семейству незадачливых переселенцев откровенно и своевременно повезло – стабильные спортивные успехи Ванды заметила австрийская Федерация по дзюдо. Заметила и сделала предложение, от которого было практически невозможно отказаться. Денежное такое предложение, щедрое, солидное и спасительное.
Так латыши Паулсы, в конечном итоге, стали австрияками.
Потом много чего ещё было – победы, поражения, взлёты, падения, бронзовая олимпийская медаль, травма, заставившая поставить крест на полноценной спортивной карьере, Университет в городе Клагенфурте, диплом журналистки широкого профиля и парочка вялых любовных романов, завершившихся полным «пшиком»…
После окончания Университета Ванда почти полтора года не могла найти приличной работы по специальности. Так, сплошная ерунда – провинциальные журналы-газетёнки, затрапезные информационные агентства и мало-популярные сайтики. Копирайтер-трудяга без особых перспектив, короче говоря. Она даже стала всерьёз задумываться об отъезде. Об отъезде – куда? А, собственно, всё равно. Туда, где «растущие» рынки, реальные перспективы и много-много интересной работы. Бразилия, Аргентина, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Китай, Индия. Россия, в конце-то концов…
И тут ей неожиданно позвонили из компании – «На Краю Земли», расположенной в Фельдене.
Полное наименование – «Фельден-ам-Вёртер-Зее». Это такой симпатичный австрийский курортный городок, предназначенный для богатых и очень богатых туристов. Ну, для очень-очень-очень богатых и очень-очень-очень привередливых…
Согласитесь, что это было достаточно странным и плохо сочетающимся: мол, «Край Земли» и упитанные миллионеры, вальяжно фланирующие между пляжами, казино, модными бутиками и дорогущими ресторанами.
Значит, позвонили и вежливо пригласили на собеседование. Она и поехала. Благо от Клагенфурта до Фельдена было совсем недалеко, километров сорок-пятьдесят.
Офис компании размещался на втором этаже солидного старинного особняка, расположенного на берегу величественного Вёртер-Зее, рядом со знаменитым казино.
– Представляю, сколько здесь стоит месячная аренда, – неторопливо поднимаясь по широкой лестнице морёного дуба, бормотала Ванда. – Мне столько, скорее всего, и за всю жизнь не заработать…