Суровая мужская проза
Шрифт:
– Сразу видно, что перед нами – отец и дочь, – прошептала Александра. – Похожи друг на друга – как маленькая капелька воды похожа на большую. Даже широкополые тёмно-коричневые шляпы одинаковые, только разных диаметров…
Ковбои – взрослый и ребёнок, взявшись за руки, бодро зашагали навстречу вновь прибывшим.
– Доброго вам времени суток, усталые пилигримы! – непринуждённо, на чистейшем русском языке поздоровался мужчина. – Ты, Леон, за эти годы почти не изменился. Всё такой же солидный и мужественный. Только лёгкие залысины обозначились на черепушке…. А вам, прекрасная мадам Александра, мой отдельный и пламенный привет. Так как уже давно являюсь фанатичным поклонником вашего недюжинного и искромётного артистического таланта…
– Луиза Никоненко-Сервантес, – с чуть заметным мягким акцентом отрекомендовалась рыженькая
– Никоненко? – прозрел Егор. – Это ты?
– А кто же ещё? – широко и радостно улыбнулся старинный армейский приятель. – Алексей Никоненко, армейское прозвище – «Никон», собственной скромной персоной. Прошу, как говорится, любить и жаловать…. Тебя, старина, наверное, слегка смутила и запутала моя пижонская бородёнка? Нечего не поделаешь, дань здешней изменчивой моде, и не более того. Зажиточный кабальеро среднего возраста – без бороды? Нонсенс, однако. Могут не так понять и даже заподозрить…э-э-э, в нездоровых пристрастиях…. Ну, что, братишка, может, обнимемся? Разрешишь, кстати, поцеловать нежную ручку прекрасной киноактрисы? В морду лица, надеюсь, съедаемый жгучей ревностью, не засветишь?
– Не засвечу. Нацеловывай хоть обе…
После завершения процедуры обмена горячими приветствиями, Алексей, смущённо откашлявшись, обратился к дочери:
– Лиза, э-э-э…
– Намечается очередное суперсекретное совещание, – понятливо вздохнула девчонка. – Ох, уж, эти неугомонные рыцари плаща и кинжала. Всё бы им шептаться по углам, напустив на себя загадочный и таинственный вид.
– Лизавета, мы же с тобой договаривались!
– Всё, молчу-молчу. Более того, покорно и безропотно удаляюсь – старательно собирать весенние полевые цветочки и плести из них традиционные славянские венки…
Девчушка, едва слышно напевая под нос что-то мелодичное, отошла метров на десять-двенадцать в сторону и, действительно, увлечённо занялась полевым аргентинским разнотравьем.
– Та ещё штучка, в мать пошла, хитрюга, – с нежностью глядя вслед дочери, пробормотал Никоненко. – Заметили, что далеко от нас Луиза удаляться не стала? Думаете потому, что опасается кусачих серых лисиц, которых нынче в пампе развелось видимо-невидимо? Как же, размечтались. Ну-ну…. Эта юная своевольная барышня, такое впечатление, ничего и никого не боится: ни злобных лисиц, ни ядовитых змей, ни одичавших лошадей. Я же вам говорю – мамина копия…. Предполагаю, что Елизавета – просто-напросто – надеется подслушать содержание наших с вами разговоров. Зачем ей это? Да, просто так, из природного фамильного любопытства…
– А где же твоя жена? – спросил Егор.
– Мара? Она, естественно, занята – по самое горло – секретными делами государственной важности.
– Почему вы называете Марию Сервантес – «Марой»? – удивилась Александра. – Как-то…м-м-м, неожиданно.
– Во-первых, милая мадам Леонова, давайте-ка избавимся – в рамках нашего дружеского общения – от дурацкого местоимения «вы». Надеюсь, не против? Что же касается вашего вопроса…
– Твоего.
– Что, простите?
– Прости.
– Ах, да! – смущённо улыбнулся Лёха. – Прости…. Что же касается твоего вопроса. Я обожаю – до острых желудочных колик – романы Сан Саныча Бушкова. Особенно – цикл «Сварог». Ну, там ещё крутой десантник Станислав Сварог попадает в Параллельный Мир с «летающими островами» и становится королём многочисленных нездешних земель…
– Мы в курсе, – заверил Егор. – Читать, слава Богу, умеем.
– Так вот, главную героиню этих неординарных и занимательных романов зовут, как раз, «Марой», и она – до мельчайших деталей – похожа на мою обворожительную и беспокойную супругу…. Поэтому и Мария – как-то незаметно для всех – «преобразовалась» в Мару. Жена шутит, что нечаянно обзавелась дельным армейским прозвищем. Мол: – «Куда же без него? Несолидно даже…».
– И, как? Прижилось прозвище?
– Прижилось, понятное дело, – доставая из внутреннего кармана широкой замшевой куртки плоскую фляжку из нержавейки, радостно хохотнул Никоненко. – Даже капризные и недоверчивые аргентинские журналюги переняли. Теперь так и пишут в своих поганых «жёлтых» газетёнках, мол: – «Мара, глава знаменитого «Эскадрона смерти», особа смертельно-опасная, но – на удивление – справедливая…». Предлагаю выпить – буквально по паре глотков – за нашу насквозь-случайную встречу. Рекомендую, настоящий ирландский виски. В том смысле, что собственного изготовления, но сварен по старинному ирландскому рецепту, с соблюдением всех технологических нюансов и тонкостей. Лично покупал на аукционе, клятвенно заверили, что данный пергамент – однозначно – относится к далёкому шестнадцатому веку…. Шурочка, вы – первая! Как говорится, всё лучшее – прекрасным и трепетным дамам…
«Очень похоже, что наш старинный дружбан Лёша – по своей глубинной сути – совершенно не изменился», – неодобрительно поморщился строгий и серьёзный внутренний голос. – «Такой же легкомысленный и доверчивый раздолбай, как и тогда, много-много лет тому назад, на алжиро-ливийской границе…».
Александра, предварительно выдохнув из груди воздух, осторожно приложилась губами к горлышку фляги, слегка поперхнулась и, передавая сосуд мужу, вежливо похвалила:
– Хороший напиток, только рот слегка вяжет. И пахнет – дубовыми листьями. То бишь, использованным банным веником.
– Всё точно, – в очередной раз улыбнулся Никоненко, демонстрируя безупречно-белые зубы. – Виски – по классической технологии – должен (или же должно?), несколько лет выдерживаться в огромных дубовых бочках, а потом переливаться в стеклянные бутылки. Причём, сразу его пить не рекомендуется. Мол, пусть бутылки ещё некоторое время полежат в тёмном и прохладном подвале, чтобы окончательно исчез специфический «дубовый» привкус…
– Но, ведь, он – не исчез?
– Понятное дело, не спорю…. И как он, собственно, мог исчезнуть, если я только сегодняшним ранним утром наполнил фляжку – прямо из дубовой бочки? Маленькое такое нарушение технологии, практически копеечное…. Как оно тебе, Леон? В смысле, классический ирландский виски аргентинского производства?
– Одобряю. Натуральные «капли датского короля», – возвращая фляжку, ёмко охарактеризовал напиток Егор. – Слушай, дружище, а как бы нам побыстрее встретиться с Марией Сервантес? Извини, с Марой Никоненко-Сервантес? У нас к ней, понимаешь, имеется одно важное и неотложное дельце, не терпящее отлагательств.
Алексей, спрятав фляжку обратно во внутренний карман своей замшевой куртки, щедро украшенной – во многих-многих местах – длинной тёмно-коричневой бахромой, достал из левого кармана пухлый тёмно-коричневый конверт и объявил:
– Здесь находятся подробнейшие инструкции, а так же всякие географические и топографические карты. Только конверта я вам сразу не отдам…, – многозначительно умолк.
– Типа – изображаешь из себя въедливого, склочного и вредного почтальона Печкина? – понятливо усмехнулась Александра. – Мол, предъявите ваши документы? Уши, лапы и облезлый хвост?
– Какого ещё – Печкина? Какой ещё, к нехорошей маме, облезлый хвост с ушами? – опешил Никоненко. – Ах, да. Въехал в тему. Извините, товарищи…. Нет, дело совсем не в документах. Я что вам, бесстыжая и махровая канцелярская крыса? Просто мне велено – легендарной руководительницей не менее легендарного «Эскадрона смерти» – предварительно обрисовать вам сложившуюся ситуацию на словах…. Готовы? Тогда, бродяги, слушайте…. В самом начале своего выступления сообщаю, что уже почти семь лет, как я полностью отошёл от всех секретных, тайных и скользких дел. Лизавете тогда исполнилось полгода, Мара рвалась в бой, то есть, на любимую работу. Не оставлять же было дочурку на непонятных нянек и училок? Вот, я и решил – вернуться к гражданской и насквозь обывательской сущности…. Воспитываю – в меру сил своих скромных – Лизу и старательно присматриваю за скотоводческими асьендами Сервантесов. А это, доложу я вам, процесс совсем и непростой, а, наоборот, многогранный, комплексный и многоуровневый. Одних только бычков «на откорм» насчитывается единовременно до семидесяти пяти тысяч голов, не говоря уже о коровах, баранах, овцах, козах и гуанако [16] . Впрочем, я не жалуюсь, дело на редкость интересное, затягивающее и увлекательное.… А Лизавета – на удивление способный, талантливый и сообразительный ребёнок. Запросто болтает на русском, испанском и английском языках. Интересуется славянской культурой, восточными единоборствами, спортивной стрельбой из пистолетов и историей Средневековья. Вот…
16
Гуанако – млекопитающее рода лам семейства верблюдовых.