Суровая мужская проза
Шрифт:
Алексей, ловко управляясь с автомобильной баранкой, продолжил увлечённо комментировать:
– Сейчас мы въезжаем на городскую площадь Сан-Мартин, от которой отходит одноимённая улица. Эта улица знаменита тем, что на ней размещены офисы всех крупных аргентинских банков.
– А на углу авенид Коррьентес и Сан-Мартин находится целая россыпь фашистских «гадюшников», – сообщил беззаботный детский голосок. – И их неплохо было бы сжечь – с применением парочки армейских портативных огнемётов…
– Луиза! Ты что себе позволяешь?
– Что, собственно, Луиза? Я уже почти семь с половиной лет – Луиза. Что из того? А про «гадюшники и армейские огнемёты» – это мамины слова. Я просто их повторила. Что в этом плохого?
Никон возмущённо попыхтел пару-тройку минут, после чего вернулся к выполнению обязанностей
– Итак, мы пересекаем улицу Виамонте, на которой – по неизвестным мне причинам – обожают селиться шпионы всех иностранных разведок, работающих в Аргентине. В чём тут причина – никому неизвестно…. Впрочем, ничего странного, если серьёзно вдуматься. Респектабельный, чистый и очень тихий буржуазный район. Спокойное автомобильное движение. Приятная и неброская архитектура, много разной зелени и красивых цветочных клумб, свежий воздух. Недалеко располагаются несколько станций метрополитена…. Видите – впереди – шикарный квадратный сквер, покрытый яркими весенними цветами? Это начало проспекта Леандро Алеем – вотчины многочисленных книжных магазинов и разнообразных ресторанов, среди которых, между прочим, есть и так называемая – «Русская ресторация»…. Внимание, проезжаем мимо знаменитой Британской башни. Правда, ведь, величественное сооружение? А вон – из-за приземистого пятиэтажного дома – высовываются горбатые башенные краны. Там расположен Новый торговый порт, где иногда швартуются и российские корабли. Сюда они привозят никель, калийные и натриевые удобрения, кабеля и провода с медными сердечниками. В Россию же транспортируют сухое вино – и белое, и красное, а также груши, яблоки, артишоки и мороженую говядину…. Ага, а это Пласа Италия – с бронзовым памятником великому Джузеппе Гарибальди. Сразу не узнали легендарного героя? Понятное дело, местные прожорливые голуби постарались от души…. Райончик этот, между нами говоря, достаточно злачный и небезопасный. Здесь обожает тусоваться всякая шушера – нацисты, анархисты и троцкисты…. Прошу вашего внимания, дамы и господа! Вон за той неприметной дверью располагается симпатичный бар «Милонга», где посетителям и посетительницам предлагают совершенно невероятно-экзотические коктейли…
– А ещё в «Милонге» размещена опорная точка нашего «Эскадрона смерти», – язвительно хмыкнула Лиза. – Причём, точка значимая, не из последних, мамина любимая.
– Луиза Никоненко-Сервантес! Немедленно прекрати – разглашать государственные тайны. Накажу.
– Ой, боюсь, боюсь. Только не бросай меня, добрый и милый папочка, в колючие кусты…
Они оперативно купили два билета на самолёт, вылетавший в Мендосу, а уже через десять минут пассажиров – по громкой связи – попросили пройти на посадку.
– Ну, вот, не удалось попрощаться по-человечески, – огорчился Никоненко. – Я-то думал, что мы ещё посидим в тутошнем ресторанчике, выпьем, вспомним старое, поболтаем о всяком и разном…
– На обратном пути, Никон, обязательно и всенепременно поболтаем, – обнадёжила Александра. – Подойди, Лизок, ко мне, расцелую на прощанье в румяные щёчки…
– Не возражаю, – чопорно известила девчушка. – Целуйте на здоровье, если вам очень хочется…. Только, тётенька Александра, вы паричок-то поправили бы. А то он слегка сбился на сторону…. Папочка, а ты, случаем, ничего не забыл? Может, нашим гостям надо немного денежек дать на дорожку?
– Точно! – Алексей звонко хлопнул ладонью по лбу, после чего протянул Егору пухлый кожаный бумажник. – Извини, ранний склероз, наверное. Совсем вылетело из головы. Держи, Леон, пользуйся. И ни в чём – себе и супруге – не отказывай. Всё, ребята, вам уже пора. Как говорится, всевозможных благ и, главное, мягкой посадки…
– Значит, «внедрили» Алексея Никоненко в засекреченную аргентинскую спецслужбу? – вытаскивая из корзинки очередной красно-терракотовый подосиновик, спросил-подытожил Горыныч-младший. – Элегантно проделано, надо признать.
– А что в этом такого? – удивился генерал-лейтенант в отставке. – Кому-то надо и за южно-американским сектором присматривать…. Не так ли? То-то же…. Чего это, Пашенька, ты так недоверчиво морщишься?
– Попахивает каким-то южноамериканским мелодраматическим телесериалом, – неопределённо передёрнул плечами Сомов. – Сплошные родственные связи, насквозь случайные совпадения, якобы неожиданные пересечения…. Странно это всё. Странно и весьма подозрительно…
– Абсолютно ничего подозрительного, странного и криминального, – многозначительно улыбнувшись, заверил Виталий Палыч. – Поясняю, так и быть, для особо-въедливых персон…. Итак, начало двадцатого века, Россия. В Смольном институте, предназначенном для девиц благородного происхождения, учились две родные сестры. Чему, спрашиваете, учились? Тому, что должны знать все образованные и интеллигентные люди: иностранным языкам, географии, основам классической философии, истории человеческой цивилизации и культуры, манерам приличного поведения, ну, и так далее, по расширенному списку…. Потом случилась-приключилась приснопамятная Октябрьская революция, и о благородном происхождении пришлось забыть навсегда. А сёстры вышли замуж за чекистов. Так, вот, получилось. Видимо, капризной Судьбе это было угодно. Старшая – за чекиста Громова. Младшая – за Крестовского…. Потом, уже в конце тридцатых годов прошлого века, супругов Крестовских отправили в далёкую Аргентину – в качестве резидентов советской внешней разведки. Естественно, что при этом они – по всем официальным документам – «превратились» в Сервантесов…. И что, спрашивается, странного и случайного, если прямые потомки тех родных сестёр, посещавших когда-то Смольный институт, до сих пор общаются между собой? Нет, боец Сомов, ты не молчи, как тот упёртый молодогвардеец…. Отвечай, когда спрашивает старший по званию!
– Ничего странного, подозрительного и случайного, – вынужден был признать Пашка. – Извините, экселенц. Погорячился.
– То-то же. Ладно, прощаю на первый раз. Так и быть…. Перехожу к Александру Романову. То бишь, рассказываю про его сложный и запутанный путь жизненный [19] …. А вы, ребятки, не сачкуйте. Активней ножиками работайте, активней. И всю грибную мелочь откладывайте, пожалуйста, на мариновку. Маринованные грибочки – под холодную водочку – самое милое дело. Всем рекомендую. То бишь, только тем, кому уже восемнадцать лет исполнилось. Гы-гы-гы…
19
Александр Романов – один из героев романа «Дозор. Питерские тени».
Глава восемнадцатая
Весенняя охота
Итак, Романов подал рапорт об увольнении из славных Рядов и – после окончательного выздоровления – вернулся в родимый Питер, в пустую, мрачную и пыльную «двушку»: за время его долгих воинских странствий по ближнему и дальнему зарубежью отец с матушкой (почти одновременно), «переселились» в Мир иной.
Щедрая и справедливая Родина – при выходе на гражданку – выписала Саньке энное количество хрустящих денежных знаков. Много выписала? Мало? Трудно ответить однозначно на этот каверзный вопрос. По крайней мере, на серьёзный четырёхмесячный запой – с регулярными «выходами из-за печки» – хватило.
В один прекрасный момент деньги успешно закончились, вчерашние собутыльники, сообразив, что к чему, дружно разбрелись в разные стороны, а Романов – к собственному удивлению – чётко осознал, что прощанье с «армейским периодом» состоялось, и пора двигаться дальше. То есть, в жизнь штатскую, скучную и насквозь-мирную…
С трудоустройством, как и предсказывал покойный отец, никаких особых проблем и сложностей не возникло. Как-никак, отставной заслуженный «грушник», орденоносец с приличным боевым опытом, полиглот и всё такое прочее.
Уже через год с небольшим, сменив несколько второстепенных должностей, Санька возглавил «охранную службу» одного из питерских частных банков. Не последнего банка, но и не первого. Средненького такого, честно говоря, и – на первый взгляд – ничем непримечательного.
Хорошая зарплата, регулярные премиальные, высокий социальный статус, на совесть отремонтированная и со вкусом обставленная квартира, уважение подчинённых и окружающих. Да и Иван Иванович Николаев, единственный владелец банка, к Романову откровенно благоволил. То есть, включил его в закрытый перечень личных друзей-приятелей – регулярные совместные посиделки, выезды на рыбалку и охоту, пьяный банный трёп, податливые элитные проститутки…