Суррогат
Шрифт:
– Кого там несет?! Я занят, я очень занят! – Остерн заковылял к двери. Его мучила подагра и не давала ему покоя. Однако он привык к неожиданно возникающей боли. И вот сейчас она тоже дала о себе знать.
– Кто там? – резко спросил Остерн.
– Простите, доктор, за беспокойство, – раздалось за дверью. – Меня к вам прислал профессор Роуэн, мой учитель.
Дверь открылась, и перед Рудольфом возникла небольшая фигурка старого седого доктора Себастьяна Остерна с большой плешью, небольшой, слегка всклоченной бородой и непослушными седыми волосами.
– Вы от Роуэна? Смита Роуэна? О, Вселенная, как он там? Совсем один. А
– Мое имя Рудольф.
– А, да-да, конечно, вспоминаю. Вроде он как-то говорил о вас. Так как он, что с ним, не стряслось ли что плохое? – засуетился Остерн.
– С ним все хорошо, – ответил Рудольф. – Он прислал меня к вам, он сказал, что вы талантливый ученый, что в свое время даже хотели получить препарат, оживляющий ткани.
– Да, хотел, я хотел получить эту фантастику, силоктолин, но, увы, что-то пошло не так, как я задумал. Вероятнее всего, это все-таки фантастика. Но у меня есть кое-что другое, более реальное, но такое же фантастичное! – его глаза засветились, и лицо даже будто помолодело.
Рудольф напрягся, он понял, зачем Роуэн направил его к Остерну. Именно он, Рудольф, должен был соединить в единое целое два открытия.
– Нужны эксперименты, Рудольф, нужны люди. Эксперимент-то гуманный. Все построено на движениях. Фактически я создал теорию движения. А людей нет. Нет людей – нет эксперимента. Нет эксперимента – нет циферок. Нет циферок – идея летит к шутам. Так устроена наука, вот так, товарищ дорогой! – разоткровенничался Остерн.
– А что за теория? – заинтересовался Рудольф. – Вы мне можете приоткрыть занавес секретности? Если она действительно ценна, то я бы мог стать вашим коллегой, – Рудольф смотрел на доктора своим пронизывающим взглядом.
Остерн сел и погрузился в раздумье. Потом посмотрел на Рудольфа и произнес:
– Ладно, идемте за мной.
И доктор Остерн заковылял в рабочий кабинет, за ним твердой походкой направился Рудольф. В кабинете царил «рабочий беспорядок», книги, бумаги – все валялось под ногами и не убиралось годами. Казалось, полный хаос, но именно Остерну удавалось выудить из этого хаоса все необходимое для плодотворной работы. Он знал, где какая бумажка лежит. Рудольф аккуратно прошел в кабинет. Остерн отбросил в сторону ненужные бумаги, оставив самые необходимые.
– Ну-с, дорогой друг! Вот то, что и есть самое необходимое, что вам нужно посмотреть! – Остерн с деловым взглядом предоставил Рудольфу бумаги. – Я не буду стоять над вашей душой, а если будут вопросы, то, конечно, отвечу, – и Остерн, оставив Рудольфа с ворохом бумаг, удалился в другую комнату.
Рудольф начал внимательнейшим образом изучать их. Сначала все было совсем ненаучным. Оказывается, Остерн изучал боевые искусства Востока, точнее, пытался разобраться в их теории. Остерн в поисках истины, записывал все, что приходило в его голову. Долгие годы, а дело это, надо полагать, было действительно не одного дня жизни. Он внимательно наблюдал за движениями тех, кто посвятил себя и свою жизнь единоборствам. И чем больше он наблюдал, тем более и более приходил к выводу, что в них что-то получается не так хорошо. Прежде всего отличий школ друг от друга практически нет. А если они есть, то описывают их как-то не так, очень непонятно. Затем каждая школа хвалит только свои техники. Но что всегда поражало, то это безумная физическая подготовка! Но если человек просто сильный, то зачем ему единоборства? Большое количество вопросов поднимал доктор Остерн. Все это должен был за короткое время изучить Рудольф, чтобы приступить к экспериментам.
Не все так просто, прошло еще пару дней, прежде чем начало что-то открываться сознанию. За это время Рудольф забрасывал доктора вопросами, и Остерн терпеливо объяснял, что к чему. Наконец по прошествии недели острый ум Рудольфа понял основную идею Остерна систематизировать единоборства, но оставался вопрос: для чего? Если бы Рудольф раньше занимался единоборствами или хотя бы имел интерес к ним, то ему, разумеется, было бы проще и он не задавал бы себе таких глупых вопросов. Надо отдать ему должное – он терпеливо за две недели изучил то, что выстрадано было Остерном годами.
Прошла неделя. Как-то утром Рудольф подошел к зеркалу. Взглянув на себя, он увидел усталые, в больших синих впадинах, глаза. Открыв кран, он умыл лицо, выпрямился, вновь посмотрел на себя в зеркало, и вдруг пот легкой испариной выступил у него на мокром лбу. Он закрыл лицо руками, затем, медленно опустив руки до подбородка, вновь глянул на себя в зеркало.
– О, Вселенная! – прошептал он. – Как просто, как все просто!
В это время к нему подошел Остерн. Рудольф вздрогнул, увидел доктора и отшатнулся, чуть не упав.
– Что с тобой, ты устал? Ты взволнован! Да что с тобой, Рудольф? – заволновался доктор.
Рудольф смотрел на него почти безумным взглядом.
– Да вы понимаете, что это такое? – Рудольф показал на письменный стол.
– Рабочий стол, – с хитринкой и иронией в голосе произнес Остерн. – А на нем бумаги! Вот и все! – глаза доктора блестели.
Он понял – до Рудольфа все дошло. Такая реакция – это норма для человека, который понял тему. А Рудольфа едва держало на ногах. Истина проста. И вот эта простота просто убивала! Ее надо было просто понять, нащупать, и все выстраивалось той логической цепью, которую нельзя уже было оборвать, или не принять, или даже спутать. Рудольф, не в силах стоять, присел прямо на пол. Он смотрел на Остерна почти безумными глазами.
– Вы говорите, что там бумаги. А что в них написано?! Да вы хоть отдаете себе отчет, до чего вы додумались?
Рудольф даже заметно побледнел. Остерн, до того улыбающийся ему, вдруг убрал с лица эту добрую и хитрую улыбку. На Рудольфа смотрело строгое, волевое лицо истинного исследователя. Остерн вздохнул.
– Да, отдаю отчет. Вам нужно отдохнуть, Рудольф, днем порою спится лучше. До вечера, а вечером поговорим, – Остерн оставил ошалевшего Рудольфа и вышел.
Рудольф остался со своими мыслями наедине. Поднялся с пола, принял горизонтальное положение на диване и вскоре уснул – силы его были исчерпаны.
Действие тридцать пятое
После событий с девочкой Карташева вновь «запрягли» за дело. Не смог раскрыть одно, а тут еще два убийства с идентичными ранениями. Карташев терялся в догадках. Целая «гвардия женщин из колонии», загадочный роддом, в который никого не пускают, ни на какие требования не реагируя, загадочная девочка и «ходячий труп» ее матери. Голова кругом. А тут еще два убийства, как выяснилось позже, с целью ограбления. Но техника убийства была загадкой. Удары нанесены кулаком. Кто и как это сделал? Алексей ехал к Семену. Хотел навестить друга и девочку. Дорога хорошая, попутный ветер. Семен был встревожен.