Сущность
Шрифт:
– А вот это наш муниципалитет, – говорил Уга, – а это – концертный зал. В прошлом месяце здесь выступал известный баритон… м-м-м… как его… забыл! Ну, да не важно, ему 300 лет, все равно вы его не знаете. А это – лучший магазин нашего города!
– Магазин? – оживилась Тереза. – Давайте зайдем, а?
Уга галантно подставил локти, Тереза и Сана взяли его под руку, и маленькая процессия, которую замыкал Юниус, двинулась к магазину. Из отварившейся позолоченной двери вышла стайка элегантных женщин с покупками. Брезгливо отставляя мизинцы и высоко держа красивые головы, они щебетали о чем-то нежными голосами, показывая друг другу приобретения.
– Ой, смотрите, мальчик! – вдруг воскликнула самая старшая из женщин, и остальные загалдели: "Какой свеженький, молоденький, наверное, еще не перевернутый!
"Кажется, это они обо мне", – догадался Ке и невольно замедлил шаг. Но стайка женщин уже перепорхнула через улицу и окружила его, ухоженные ручки потянулись к нему, стараясь дотронуться, ущипнуть, царапнуть крашенным коготком.
На помощь пришел Уга.
– Эй, дамы, дамы, это не то. – Он вывел Ке из окружения и шлепнул по руке наиболее назойливую из дам. – Я сказал, не то. Вы что, не слышали? Не то!
– Что значит "не то"? – пробурчал Косичка, оправляя одежду.
– Понимаете ли, молодой человек, – тихо сказал Уга, – этим дамам по многу лет и… ну, понимаете, просто необходима молодая кровь, женщины ведь так устроены, всё борются с морщинами. Какие у них еще заботы? Не будем вдаваться в подробности, это очень интимно.
– Кровь?! – У Ке вытянулось лицо. – Они вампиры?
– Ну, что вы! Зачем же так грубо, мой юный друг, – обиделся Черный Маг.
Уга вернулся к светской беседе с Терезой и Саной, и они втроем скрылись за дверью магазина. Ке не последовал за ними и остался стоять с опущенной головой посреди мостовой. В затылок задышал Юниус.
– Надо было слушаться меня и убираться отсюда. когда я предлагал, – сказал Белый Маг. – Теперь остается только надеяться, что все обойдется.
– Он сильнее вас? – спросил Косичка, с вызовом глянув на старика. Тот промолчал. – Почему они всегда оказываются сильнее? Так не должно быть.
– А ведь ты прав… – воодушевился Юниус. – Правильно, мальчик мой, не должно быть и не будет! А теперь идем за ними, нельзя оставлять девушек одних. Положись на меня.
– Это действительно магазин или…
– Самый обыкновенный.
Магазин ломился от товаров, здесь, как и во всем городе, повсюду царила тяжелая роскошь, отраженная в десятках зеркал, украшающих стены и потолки. Тереза вертелась возле одного из них, примеряясь к пышным нарядам. У девушки горели глаза при виде такого обилия золотых и серебряных украшений, необыкновенных переливающихся тканей, бахромы, кружев. Она прикладывала к себе одно платье за другим и восхищенно хлопала в ладоши. Сана стеснительно жалась у витрины с элегантной обувью.
– У нас такое давно не носят, – сказала она. когда подруга потянулась к чему-то зеленому с меховой опушкой.
– Но мы же не у нас, – рассеянно заметила Тереза.
– Правильно! – похвалил Уга. – Вы тоже подберите себе что-нибудь, вечером в муниципалитете планируется большой бал в честь таких долгожданных гостей. Можете не беспокоиться, всё – за счет госпожи Лилит.
– Спасибо, но я не ношу такие вещи. – Сана незаметно бросила взгляд на свои потрепанные туфли.
– И все же, я прошу вас. Мы подберем что-нибудь и для вашего друга. Подойдите, молодой человек. Вот, вам нравится?
– Я это на себя не одену, – грозно заявил Ке.
– Но…
– Ни за что!
Уга не стал спорить, махнул рукой и опять занялся девушками.
– А кто такая госпожа Лилит? – спросила Сана. – Она ведьма или колдунья?
Наступила неловкая пауза. Может, она и вправду ведьма, но не стоило говорить об этом вслух, – подумал каждый.
– Госпожа Лилит – это прекраснейшая из женщин, когда-либо рождавшихся во всех мирах, – срывающимся от волнения голосом проговорил Уга.
– Она пошутила! – Юниус загородил собой Сану. – Она просто не знает госпожу Лилит. просто не знает… Она действительно прекрасна, деточки, сами увидите. Она хозяйка этого магазина.
– А ты, Юниус, можешь идти, – холодно сказал Черный Маг.
– Куда это я должен идти? Я никуда не пойду.
– Он никуда не пойдет! – вмешался Ке.
– Да, пожалуйста! – уступил Уга. – Зачем же так волноваться? Только, надеюсь, Юниус, ты не заставишь нас лицезреть твои знаменитые сапоги? И приведи в порядок этого юношу, нельзя нарушать этикет… – Он повернул голову и вдруг начал таять: – О, моя госпожа…
Почти не касаясь пола и невероятно элегантно придерживая подол длинного платья, к ним плыла между прилавками Она. Госпожа Лилит была действительно прекрасна, пожалуй, даже слишком. Золотистые кудри обрамляли идеально вырисованное лицо, на котором наивной радостью горели огромные голубые глаза. Женщина блистала яркой звездой, излучая волнующую бескрайнюю женственность. Нет, это была не женщина, а скорее ангел, спустившийся с небес. Они стояли перед ней, стыдясь своей вопиющей заурядности.
– Как я рада вас видеть! – воскликнула госпожа Лилит со всей искренностью. – Ой, старина Юниус, и ты здесь! Как это хорошо!
– Что-то она не очень похожа на ведьму, – шепнул Ке.
Но Белый Маг не слушал его. на лице старика расплывалась та же глупая улыбка, что и у Уги.
– Это ты назвала меня ведьмой? – весело спросила хозяйка магазина, обращаясь к Сане. Девушка покраснела и опустила глаза. – Ничего страшного, меня часто так называли. Тебе говорили, что у тебя очень красивые пальцы?
Сана приподняла кисть руки и, краснея, взглянула на нее. Пальцы как пальцы.
– Ты очень мила, девочка моя. Когда-нибудь люди и тебя могут назвать ведьмой за твою привлекательность. Но ты не переживай. – Лилит приподняла лицо девушки за подбородок и заглянула в глаза материнским взглядом. – Я вижу, что ты сирота, у тебя нет родных, но есть заветное желание, которое я могу попробовать исполнить. Да-да, я фея, волшебница. Разве не похожа?
Сана не могла ничего ответить. слезы душили ее, она только кивнула. Она влюбилась в золотоволосую Лилит с первого взгляда и теперь ей было невыносимо стыдно за свои слова. Как она могла плохо отозваться об этом ангелоподобном существе! "Коротышка, уродина, обезьяна, корова, тупица, пустое место", – подумала она о себе и еще ниже опустила голову, чтобы никто не увидел ее слез.