Суть доказательств
Шрифт:
— Из отеля обе отправлялись на железнодорожный вокзал? — поинтересовалась я.
— Мисс Мэдисон, по-моему, чаще уезжала в аэропорт, а мисс Харпер… да, она обычно пользовалась поездом.
— Как они устраивались в отеле?
— Да, — вставил Марино. — В бумажке ничего про это не сказано. — Он постучал пальцем по распечатке. — Какой номер брали? Двухместный или одноместный? Ну, с двумя кроватями или с одной?
Мистер Бланд слегка покраснел.
— Леди всегда останавливалась в двухместном номере с видом на бухту. И раз уж это так вас
— Я что, по-вашему, похож на репортера?
— Подождите, — вмешалась я. — Вы хотите сказать, мистер Бланд, что они останавливались у вас бесплатно?
— Совершенно верно, мэм.
— Может, объясните? — насторожился Марино.
— Таково было пожелание Джозефа Мактига, — с достоинством ответил менеджер.
— Извините? — Я подалась вперед. — Джозефа Мактига? Подрядчика из Ричмонда? Того самого Мактига?
— Покойный мистер Мактиг занимался застройкой набережной. Его холдинг является одним из крупнейших держателей акций этого отеля. Исполняя пожелания мистера Мактига, мы всегда, даже после его смерти, проявляли к мисс Харпер максимум внимания.
Через несколько минут мы с Марино уже садились в такси. Право отблагодарить швейцара долларовой монетой лейтенант любезно предоставил мне.
— Может, ты скажешь мне, кто такой, черт побери, этот Джозеф Мактиг? — спросил Марино, захлопывая дверцу. — Что-то подсказывает мне, что ты его знаешь.
— Я навещала его вдову в Ричмонде. В Чемберлейн-Гарденс. Вспомни. Я рассказывала.
— Черт возьми!
— Да, для меня это стало сюрпризом.
— И что, по-твоему, из этого следует?
Я и сама не знала, но кое-какие выводы напрашивались сами собой.
— Вообще все немного странно, — продолжал Марино. — Начать с того, что мисс Харпер уезжала поездом, а Берилл почему-то улетала. Спрашивается, какой смысл, если обеим по пути.
— Ничего странного. Очевидно, они просто не могли путешествовать вместе. Не могли позволить себе такой риск. Из-за Кэри Харпера. Он ведь запретил сестре общаться с Берилл. Представь, что было бы, если бы Харпер приехал встречать ее на вокзал и увидел бы их вместе. А может быть…
— Что? — не выдержал паузы Марино.
— Может быть, мисс Харпер помогала Берилл с книгой, рассказывала о семье, снабжала информацией…
Марино отвернулся к окну.
— Хочешь знать, что я думаю?
— Что?
— Эти две дамочки — тайные лесбиянки.
Таксист бросил любопытный взгляд в зеркало заднего вида.
— Думаю, они действительно любили друг друга, — согласилась я.
— И крутили романчик? Срывались каждые пару месяцев в Балтимор и думали, что их здесь никто не видит.
Я промолчала.
— А что? — не сдавался Марино. — Может, поэтому Берилл и решила сбежать в Ки-Уэст. Это ж дом родной для всей розовой братии.
— Твоя гомофобия отвратительна. И утомительна. Будь осторожнее, а то как бы люди не стали задавать вопросы о тебе.
— Да
Я только вздохнула.
— Тут ведь какой вариант просматривается, — продолжал Марино. — Берилл, пока отсиживалась там, вполне могла найти себе подружку.
— Вот и проверь.
— Ну уж нет. В эту проклятую американскую столицу СПИДа и москитов меня и медом не заманишь. А уж тратить время на болтовню с кучкой педиков…
— Местная полиция проверила ее контакты? Ты отправлял запрос? — перебила я Марино.
— Да, ребята поводили носом. Поручение не из приятных. Парни ничего не ели, пили только воду. Один из тех, о ком она писала, сейчас умирает от СПИДа. Копы перчаток не снимали.
— Когда разговаривали?
— Да, беседовали в хирургических масках, представляешь? Ничего полезного не выяснили. Так, по мелочам.
— Конечно, — возмутилась я. — Вряд ли стоит рассчитывать на сотрудничество, если относишься к человеку как к прокаженному.
— Хочешь знать мое мнение? Взять бы пилу да отпилить к чертям этот кусок Флориды. Пусть себе плывет…
— Как хорошо, что твоим мнением никто не интересовался.
В Ричмонд мы вернулись уже вечером, и дома меня ждал с десяток телефонных сообщений.
Надеясь, что среди них есть и от Марка, я села на кровать с бокалом вина и включила автоответчик.
Берта, моя уборщица, сообщала, что слегла с простудой и в ближайшие два дня не придет. Главный прокурор предлагал встретиться за завтраком и обсудить вопросы, связанные с поданными исками. Три репортера один за другим требовали прокомментировать последнюю новость. Мама интересовалась, что я предпочитаю на Рождество: индейку или ветчину, — завуалированная попытка выяснить, может ли она рассчитывать на мое присутствие, по крайней мере, в этот праздник.
Следующий голос, негромкий, с придыханием, я не узнала.
— У тебя такие чудесные светлые волосы. Натуральные или ты их осветляешь, Кей? Я оставил для тебя небольшой подарок на заднем крыльце.
Сдерживая рвущийся страх, с «рюгером» в руке, я еще раз перемотала пленку. Спокойный, размеренный, тихий, чуть громче шепота, голос. Белый мужчина. Ни акцента, ни эмоций. Я торопливо прошла по комнатам, включая везде свет, вздрагивая от звука собственных шагов. Выбежала в кухню. Заднее крыльцо было за ней. С колотящимся сердцем остановилась у вентиляционного окна. Подняла револьвер и чуть-чуть раздвинула занавески.
Над крыльцом, отгоняя с лужайки тьму и вычерчивая силуэты деревьев на границе участка, горел свет. Тихо. Пустынно. Я взялась за дверную ручку, выждала какое-то время и отодвинула засов.
Дверь открылась. Что-то едва слышно брякнуло о дерево. Я выглянула и, увидев, что висит на ручке, захлопнула дверь с такой силой, что в окнах задребезжали стекла.
Марино, судя по голосу, уже успел лечь в постель.
— Давай сюда! Сейчас же! — крикнула я в трубку на пару октав пронзительнее обычного.